Невеста Лесовика
Шрифт:
Интересно, в такой же ли развалюхе сама-то она поселилась? Уж сомневалась я в этом что-то.
Подождав, когда Болотница отойдёт подальше, туда, где деревушка изгибалась дугой, я тихонько-тихонько пошла за ней. Посмотреть хоть, как не пленный, а нормальный люд здесь обустроился. Пройти пришлось не так уж и далеко. Деревушка-то совсем маленькая. Да и для кого её расстраивать? Для русалок и водяных, что ли? Тем в воде-то, небось, поудобнее будет. Зачем им на берегу селиться?
В общем, шла я скрытно. И Болотница эта ни сном ни духом. Идёт, значит, бёдрами в платье зелёном из тины плетёной покачивает.
Как уж они поставили эти хоромы на болоте, того я не ведаю. Но стояли они на вид крепко. Не покосились даже. И не замшели. Окошки ладненькие были в них, с резными рамами да с витражами, коих я за всю жизнь всего только раз и видела. Цветные такие узоры на окнах тех.
Значит, вот оно как выходит… Мне в покошенной хибаре живи. А сама она в удобствах обитает. Стало мне как-то за это обидно. Ну никакого гостеприимства! Ежели она и Лесовика так привечала, то неудивительно, что он от неё сбежал да начал всяких невест из лесу таскать. Я вон тоже такое отношение терпеть не собиралась.
Дождалась, когда Болотница в свои хоромы войдёт, постояла ещё немного в тени под пожухлым кустом и тихонечко в хоромы-то эти и пошла. А что? Они вон какие большие. Неужто на меня там места не найдётся? Ежели кровать свободную не отыщу, так хоть бы и на лавке прилягу. А завтра с утреца по-тихому в хибарочку свою вернусь. И сделаю вид, что там и сидела. Кому от этого хуже будет? И я нормально высплюсь, и Болотница не распереживается, что слишком удобно меня поселила. Все счастливы. На том я и порешила.
Благо двери Болотница запирать не стала. Потому, наверное, что добровольно в эти болота не забредает никто. Тем я и воспользовалась.
Заглянула в сени — никого. Прислушалась — тихо вроде. Наверное, ушла в свои комнаты моя похитительница. Ну, она в свои ушла, а я в свои пойду. Осталось их только найти. Осмотрев сени, выбрала то крыло, которое показалось мне нежилым. А в нём какие-то комнатушки, да все с постелями, правда, не застеленными. То ли для прислуги, которой не видно. То ли для гостей, коих тоже не бывает. Для кого те комнаты делались, трудно сказать. Может, для меня опять же. Чтобы в хибаре-то не ночевать.
Выбрав комнатку поудобней и нарывши простынь да одеяло в припылённом сундуке, я ко сну всё быстренько подготовила. Но потом поняла, что рановато. Спать-то ещё нескоро. У меня из нужд и посрочнее имелись. Например, потрапезничать где-нибудь и чем-нибудь. А чем уж тут трапезничать, когда вокруг одно болото? Интересно, чем Болотницы обычно питаются? Уж не лягушками же.
Хотя, может, и лягушками. Но во мне подобный ужин, к сожалению, аппетита не пробуждал. Придётся искать что повкуснее.
Из комнатушки своей выглянув, я убедилась, что кто, окромя меня, в это крыло больше не забрёл, и поплелась побираться. То рыскала, то рыскала, но среди этих комнат ничего съестного не хранилось. Пришлось подклеть искать.
Лестница на нижний-то нежилой этаж в этих хоромах, как и положено, имелась. Но, чтобы попасть на неё, пришлось через сени пройти. Уж я испереживалась вся, что меня застукают да обратно в хибару
Переживания мои, к счастью, оказались напрасны. Дверь в подклеть я нашла быстро, и замка на ней удачно не оказалось. И даже лучину я нарыла сбоку на сундучке. Зажгла да и направилась вниз по лестнице. Подклетная комнатушка длинная была. В одной половине жильё, видимо, для служек, коих нет почему-то. Посбегали, наверное. А в другой съестное, как и должно. Я-то сразу к съестному и направилась. Потому что кто жить-то здесь захочет, на первом этаже?
Окошки вверху малёхонькие. От почвы сыростью да холодом тянет. Если сравнивать, то уж даже и хибара та на окраине вполне ничего. Лучше уж там, чем в этой подклети.
В общем, цель моя была прямой и понятной. Пошла я к съестному и принялась полки разглядывать. К одной подойду, горшочек открою — пусто. К другой — пусто. Полезла уж по мешкам. Пшено нашла, овёс да пшеницу, но всё не молотое.
Залезла в бочонок внизу, а там — батюшки! — соленья. От голода даже желудок свело. Огурчик сверху малосольный выловила, откусила — а он то кислый. Я аж зажмурилась вся, но съела всё-таки с аппетитом.
— Ну, огурцами-то сыт не будешь, — решила я и принялась искать дальше.
На нижних полках ничего дельного не было. А вот на верхних, вполне может быть, и найдётся. Подставила табурет какой-то старый перекошенный и полезла смотреть по горшкам и мешочкам. К одному горшку потянулась, там ничего. А в другом — находка! — что-то явно лежало. Потому что замотан он был сверху, и даже воском крышка залита. Уж не солонина ли? Только далековато этот горшок от меня на полке стоял.
Я на табурете на цыпочки-то встала, начала горшок поднимать, а табурет у меня под ногами как поведёт в сторону. А в руках-то сокровище! Нельзя, чтоб упало. Я за полку локтем уцепилась, чуть не в воздухе балансируя. И потянулась, чтобы горшок этот с мясом обратно водрузить. Но табурет, не оценив моей бережливости, скосился ещё больше. И полка — позор ей! — не выдержала моего веса. Как накренится, как уронит меня на пол поверх поломанной табуретки. А потом как горшками на меня и кувшинами посыплет.
Первым полетел в меня наполненный чем-то кувшин. Еле увернулась. Сам-то он не попал, но мёдом в лицо прямо окатил, хмелем пыхая. За ним какая-то кадка, как выяснилось, с мукой. От кадки я тоже увернулась, но от муки не вышло. Вокруг грохот, пыль стоит. А я в мёде да в муке сижу измазанная и горшок с мясом обнимаю. Спасла всё-таки!
Когда, наконец, утихло, я горшок целёхонький в сторону отставила и принялась себя с пола поднимать. А это было ой как непросто. Табуретом мне прямо в ягодицу угораздило. Ногу саднило так, что хоть вой.
И вот, подвывая, поднимаюсь я с пола и слышу скрип. Оглянулась, а на лестнице, ведущей из подклети наверх, Болотница стоит. Мне подумалось, злая, а у неё от испуга глаза по пять копеек. Будто привидение увидела. Я взглядом-то по себе прошлась — мокрая вся, белая, косы растрёпанные висят и мёдом на пол капают.
Потянулась я к Болотнице, мол, не переживай, это я, Агнешка. А она как заорёт. По лестнице назад пятится, а я вижу, что ноги-то у неё дрожат. И через раз в ступени попадают. Спасать, думаю, надо.