Невеста в бегах. Гуси, грядки... герцог?!
Шрифт:
Я лишь кивнула головой.
— Точно так. Я не Ферро. Я не собираюсь вас морить голодом и отнимать последнее. Надеюсь, мы с вами сработаемся и будем трудиться на благо друг другу. Теперь ваш труд не будет бесплатным. Никакой. Да что там — даже собранных личинок я буду у вас скупать по паре медяков за ведро, — вспомнился страдающий Петрович и очень захотелось его побаловать. — А теперь вот что… тот огород, что находится рядом со старой липой, нужно вскопать.
— Как так?! — вскричали рабочие, что жили на нем. — Там же
— Картофель продадим, — ответила я. — Сейчас молодой картофель пользуется спросом.
— А как же мы? Если наш огород перекопать, картошку продать, то мы что делать будем?
— Вы этим и займетесь. Будете торговать под вывеской «Дешевой лавки». Сначала на рынке, а потом и в лавке. Лавка сейчас отстраивается. А на вашем огороде я построю себе дом.
Работники загомонили, переговариваясь.
Новая жизнь казалась им многообещающей, но немного пугающей.
— На сегодня, думаю, вам нужно дать выходной, — щедро добавила я. — И выдать небольшой аванс. Вероятно, вы захотите отпраздновать наше новое сотрудничество?
Макс раздал рабочим мешочки с деньгами, что мы заготовили накануне, и все, довольные, разошлись.
***
Плотник воспринял с энтузиазмом весть о том, что надо будет расширить дом.
Он же с радостью порекомендовал хорошего каменщика и штукатура, которые должны были привести в порядок уже выстроенные им комнаты.
— Если эти стены отштукатурить его особой розовой штукатуркой, то будет просто загляденье! — толковал он. — Изволите ли еще печника пригласить, сударыня? Вам в новом большом доме непременно нужны будут и печи, и камины.
— Изволю, — ответила я. — И, пожалуй, краснодеревщика. Если уж делать лестницы, то из самого хорошего и крепкого дуба. А перила — из красного, и лаком покрыть! Да и в маленьком домике неплохо было б полы перекрыть.
— Как скажете! — радовался шустрый плотник.
Что ж, мы затеяли стройку. Всем задали работы. И поутру обещались прийти рабочие, смотреть на дом и оценивать фронт работ. А это означало, что золотишко надо было перепрятать.
Вечером, когда никого не было, мы с Анникой перетаскали мешочки с золотом под липу, сложили в сундучок, и туда же положили яйцо Петровича.
— Стереги, — велела Анника своей верной розе. — Можешь отдать это только мне или Эстелле. Больше никому. Это самое ценное, что у нас есть, так что уж постарайся, чтобы мы не остались ни с чем!
Глава 42
Следующий день выдался суматошным и каким-то совершенно безумным.
Во-первых, чуть свет пришли наши новые работники… с полными ведрами личинок!
— Да они их что, всю ночь собирали! — ахнула Анника, всплеснув руками.
— Скорее всего, — рассмеялась я. — Люди наголодались без денег, что ты хотела.
— И куда мы денем сколько червяков?! — ужасалась Анника, торопливо натягивая
— Скормим гусям, уткам курам и Петровичу, конечно, — ответила я. — Он тебе еще спасибо скажет!
Но, конечно, никакого спасибо от Петровича мы не дождались.
Гуси, утята и даже курица с цыплятами накинулись на червяков с жадностью.
Гуси так вообще опустошили одно ведро за считанные минуты.
Толстые червяки пришлись им по вкусу.
А Петрович не спешил покидать свою мансарду.
После алмазного яйца на него вдруг напала меланхолия.
— Ой, что-то даже не знаю я, — томным голосом кудахтал он, косясь на пожираемых червяков одним глазком. — Конечно, наверное, вкусные они… но хочется чего-то другого…
— Чего, Петрович? — изумилась я, пододвигая ему плошку с копошащимися червяками.
— Не знаю, не знаю, — тоскливо пробормотал он, как бы невзначай клюнув выбравшегося из плошки червя. — То ли перепелов с шампанским… то ли круассанов с заварным кремом…
— Однако! — возмутилась Анника. — Конечно, он несет драгоценные яйца, но запросы у него растут вместе со стоимостью яиц! Где это видано — курица ест перепелов!
Петрович пустил скупую куриную слезу.
— Ну вот, — проквохтал он, клюя одного за другим червяков. — Жаль, жаль… всего для меня жаль… а разве я многого прошу?!
В общем, Петрович ныл и страдал, но червяков ел.
Следом за работниками с червяками явились доблестные копатели картофеля.
— Ужас, — шептала Анника, утирая вспотевший лоб под нарядным новым чепчиком. — А эти всю ночь копали картошку, что ли?
— Скорее всего, поднялись с рассветом, — ответила я, пересчитывая мешки с корнеплодами. — Ты посмотри, как они отлично справились! Крупная — вот она, мелочь — отдельно. Молодцы!
— Госпожа Ферро так учила, — неприязненно ответила Анника. — Мелочь она тоже не принимала. Говорила, что она такая же порченная, как кривые огурцы. И если при продаже находили в крупной картошке мелкую, то штраф был очень суровый.
— Как не верти, штраф, — вздыхала я. — А если себе ее оставить, мелочь-то?
— А норма? — язвительно отвечала Анника. — На каждом участке закреплена была своя норма выращивания картофеля. И попробуй, не набери хоть ведро!
— Ясно, — ответила я.
Макс по моей просьбе привез Аннике чернил, перьев и большую амбарную книгу. Тетрадь в твердом черном переплете, солидную и красивую.
Анника тотчас уселась подсчитывать нашу прибыль, аккуратно записывая все траты — покупка земель, авансы рабочим, — и доход — продажу овощей.
Она считала все, до последнего грошика, выводя цифры аккуратным округлым почерком.
Лицо при этом у нее было самое серьезное, сосредоточенное и тревожное.
По всему было видно, что она здорово волнуется. Ну, еще бы! Ей ужас как не хотелось быть в минусе.