Невеста

Вечная Ольга

— Прости. Ты давным-давно если звонишь, то только чтобы предложить какую-нибудь невыгодную сделку. Как Нина? Пава?

— Помаленьку. Учатся, подрабатывают. У Нины скоро день рождения, мы подумали, что хорошо было бы отменить его в твоем отеле, но Светлана сказала, что нет номеров.

Навстречу нам идет Давид, его куртка-бомбер расстегнута, одежда спортивная, свободная.

— Пап, у меня все даты расписаны до ноября, ты же знаешь.

— И нет свободных номеров? Вообще ни одного?

Слышу голос Елизаветы: «Я тебе говорила!

А ты все моя дочь, моя дочь!»

— Один номер вас не спасет. И мне было бы намного приятнее, если бы ты хотя бы раз позвонил, чтобы спросить про мальчиков.

— Я стараюсь, дочка. Но они так похожи на папашу. У них его глаза. И аж дрожь по коже, как вспомню этого человека. Слава богу, земля прибрала его. Жаль, что не годом раньше.

Давид подходит к нам и начинаются танцы на стеклах, акт следующий. Мои движения из расслабленных становятся ломанными. Дыхание — тяжелым. Давид кивает мне коротко, я ему еще короче. Он приседает рядом с детьми, отчего мое сердце против воли ускоряется.

— Глаза у Ярослава и Ромки мои, между прочим. От Адама у них все остальное, — говорю я специально громко, чтобы он услышал.

Давид тут же бросает в меня серьезный долгий взгляд. Следом адресует детям приветливую улыбку. Ромка широко улыбается в ответ, он просто не может иначе, общительный парень. И Давид смеется.

— Ладно, пап. Мне пора, много дел.

Я сбрасываю вызов и убираю телефон в сумку.

— Доброе утро, Давид Сергеевич.

— Доброе утро. Как пацаны? Вижу, настроение хорошее.

— На вашем воздухе дрыхнут без задних ног. Прохладно, свежо. И аппетит годный.

— Филат звонил? Что ему надо?

— Давно уже не твое дело.

Давид трогает детей за ручки, поднимается.

— Как насчет экскурсии сегодня? Я подготовил несколько вариантов, которые тебе были бы интересны.

— Такие же безопасные, как рыбалка?

Мы идем к ресторану.

— Я не могу заставить взрослого мужика надеть гидрокостюм. И я не обязан контролировать его каждую минуту. Вижу, Рада, ты уже отошла от шока, это хорошо. Я опасался, твоя истерика продлится дольше.

— Я быстро адаптируюсь к обстоятельствам. Вот только хотела спросить: как давно ты планировал вторую жизнь? Мне… просто интересно. Задолго до меня?

Глава 20

Затаив дыхание, я кошусь на Давида.

— У тебя есть уникальная особенность, Радка, — произносит он чуть отстраненно, но с улыбкой, — своим появлением рушить все мои планы. И неважно сколько тебе лет — пятнадцать, двадцать, двадцать пять… нам давно пора принять это как факт. — Снова треплет мальчишек, теперь за плечи и с явным удовольствием.

— Ты планировал уехать уже тогда? Серьезно?! Кстати, мне было четырнадцать.

Он цокает языком.

— Еще лучше. Четырнадцать, мать их, — ругается беззвучно, вызывая у меня тень улыбки.

— Но я серьезно, —

говорю, чуть оробев от нашей откровенности. — Ты собирался уехать уже в то время?

— Да, собирался, не вышло.

— Но как? Ты в то время работал на моего отца. У тебя ничего толком не было.

— Я планирую тебя кое с кем познакомить. Этот человек сильно повлиял на мою жизнь. Сразу скажу: вероятно он тебе не понравится, по общению тип довольно неприятный, эгоцентричный и высокомерный. Гребаное светило науки. Я сам при первой встрече порывался ему втащить пару раз. Но он их дедушка, — кивает на детей. — И я думаю, тебе будет интересно.

— Дедушка?! То есть, твой отец?

Давид кивает.

— Вот кто помог тебе все это провернуть! — догадываюсь я. — Я понимала, что одному это не под силу, но мне и в голову не могло прийти! Ты все-таки нашел его!

— Я знаю, что тебе непросто понять. Любому человеку было бы нелегко, а ты, оказывается, еще и оплакивала меня. Но иначе поступить было нельзя. Вскоре после того, как я познакомился с отцом, у меня появился шанс начать все сначала под другим именем. Он сам предложил мне.

— Настоящий Давид погиб?

— Это был несчастный случай. Передоз. Он старше меня буквально на пару лет, и мы были похожи внешне. Мой отец его ненавидел.

— А ты ему понравился?

— Скажем, мы совпали в целях. Я редко кому нравлюсь. Он всегда хотел сына, о котором не стыдно рассказать, но ни я, ни Дава под этот параметр не подходили. Признать он меня тоже не мог, это было бы опасно.

— Из-за черепах?

Он мешкает.

— Я смог вырваться из той ОПГ только потому, что у черепах не было рычагов давления на меня. Узнай они про папашу научного сотрудника забугорного вуза, они бы дежурили возле его дома.

— Может быть и нет.

— Может быть и нет, — повторяет он. — Но подкидывать родственникам проблем не было в моих планах.

— Черепахи приезжали на твои похороны, — как бы странно эта фраза ни звучала, она имеет смысл. — Предлагали помощь. Любую. И деньги. Приличные с виду люди, воспитанные. Сказали про тебя длинный тост. Знаешь, такой искренний. Они пообещали, что при необходимости, поддержат меня.

Его скулы будто становятся резче, и выражение лица — хищным,

— Да, они чтут память своих бойцов. Памятник мне двухметровый не заставили поставить на их особом кладбище за черным забором?

— Пытались.

— Ты отказалась?

— Конечно.

— Правильно. Радка, девочка моя, мальчиков в нашем регионе растить нельзя ни в крем случае. Как ты сама не сообразила? Если черепахи не развалятся к тому времени, а пятнадцать лет пролетят быстро, они будут заманивать наших детей.

Встрепенувшись, я дергаюсь.

— Это совершенно исключено! — быстро говорю, сжимая ручку коляски.

— Малыш, мне тоже было пятнадцать лет, и я не собирался в то время мочить людей за деньги. Не о таком я мечтал, понимаешь?