Невеста
Шрифт:
Глава 29
Рада
— Твоя ладошка — это пруд, — ласково начинаю я детскую считалку, водя кончиком пальца по нежной, теплой руке Ярика.
Рома уютно устроился рядом и тоже протягивает руку, ждет очереди.
— По ним кораблики плывут. Твоя ладошка, — теперь я с улыбкой веду пальцем по руке Ромки, — как лужок, и сверху падает… — делаю небольшую паузу, и мальчишки, не выдержав,
Детский смех наполняет комнату, и мне приходится прерваться, чтобы поцеловать самые сладкие лобики на свете.
Мальчики знают эту считалку, она наша любимая.
— Твоя ладошка, как тетрадь. В тетради можно… рисовать! Правильно, молодцы. А твоя ладошка как окно…
Они начинают тереть ладони, а я внезапно поднимаю глаза и вижу Давида. Он стоит в дверном проеме, наблюдает за нами.
— Его помыть пора давно! — завершаю я и тут же произношу с оттенком нарастающего волнения: — Как ты вошел? Я не слышала.
— Дверь была приоткрыта.
— Видимо, горничная неплотно закрыла, — стараюсь придать тону безразличие. — Хорошо, что уточнили, буду внимательнее проверять теперь.
— Здорово у вас получается.
— Иногда ладошек бывает многовато для одной мамы. Я еще не готова, Давид ты рано, — стараюсь придать тону деловые нотки.
— Я решил, тебе понадобится помощь, чтобы собраться, — его голос звучит мягко, и я буквально чувствую, как слова касаются кожи.
Он выглядит до невозможности притягательно: рубашка идеально сидит на плечах, волосы убраны назад, открывая лицо. Давид медленно приседает перед детьми, протягивая им сок и новые машинки.
Парни тут же спрыгивают с дивана. Прямо на моих глаза происходит наглый бессовестный подкуп! Малышам по годику, они легко ведутся.
Ромка как обычно развивает скорость большую, чем может себе позволить, и валится. Давид ловит его в последний момент, и они все трое смеются.
Я закатываю глаза так, что еще немного, и они провернутся вокруг оси.
— Вы уже привыкли ко мне немного? — говорит Давид со смешком, но взгляд задерживается на моем лице.
Этот вопрос адресован, разумеется, не годовалым детям. Северянин видимо считает, что я начну его хвалить или что-то в этом роде.
— Тогда закончу приготовления, — говорю сухо. — Помоги им открыть сок, раз уж принес.
Я прохожу в ванную и заканчиваю макияж, смотрю в зеркало: непривычно себя видеть с распущенными волосами.
Будто другая.
Из иной жизни, которой у меня никогда не было. И которую я сама себе не выбрала, приняв решение родить детей.
Для ужина с архитектором и его прекрасной женой я выбрала черное платье на бретелях. Довольно универсальная одежда, к тому же, если дети заляпают ткань, всегда можно накинуть сверху пиджак.
— Через сколько выходим?.. — начинаю я, возвращаясь в гостиную.
А потом радуюсь. Искренне радуюсь, что начала
Он поднимает глаза, а я быстро моргаю, чтобы избавиться от охвативших эмоций. Они такие сильные, что справиться получается не сразу. Могу только представить счастье женщин, которых мужья забирают с роддома.
Взгляд Давида быстро и чуть хаотично пробегается по моей фигуре, и становится не по себе.
— Никто… — говорю я. — Клянусь богом, ни один человек на свете не поверил бы, что ты когда-то будешь с увлечением играть с детьми.
Он возится с детьми так непринуждённо, будто всю жизнь этим занимался. Ещё немного, и я начну думать, что мне всё это приснилось: криминал, постоянные аресты, бои, похороны и его отвратительный характер.
Имеем ли мы право на вторые шансы? Какова у них цена? Как насчет нескольких лет жизни любимых, переживших страшное горе?
— Они все меня плохо знали, — шутит Давид, слегка улыбнувшись.
И мне смешно! Так смешно, что едва сдерживаюсь! Черный завуалированный юмор, именно то, что доктор прописал! Мы будто шагнули в прошлое, провалились в него, как в болото по колено. Стало тепло.
— На самом деле ты душка.
Он тут же кивает.
— Исса, например, не любит детей, — развиваю тему дальше. — Он на них смотрит так, будто это не мальчики, а крокодильчики.
— У него флешбеки из детства, не принимай на свой счет. Я уверен, он умеет терпеть.
— Старается. Ну как? — оглядываю себя. — Пойдет для встречи с архитектором? — подчеркиваю, что не для фиктивного жениха собиралась тут половину дня.
— Прекрасно выглядишь, Радка. Как всегда идеальна.
— Спасибо. Тогда так и пойду, — поворачиваюсь к столу, где стоит сумка. Проверяю содержимое.
— Не хватает только пары деталей.
Я слышу, как он поднимается. Медленно подходит ближе, усиливая волнение. Я убираю волосы за уши.
Только дотронься. Только посмей меня коснуться сейчас, и я тебе устрою скандал!
Он лишь протягивает коробочки. Я тут же открываю ту, что поменьше, и смотрю на кольцо. Крупный сверкающий камень, изящная огранка. Оно… великолепно.
— Я помню, что ты любила белое золото.
— В красном я становлюсь похожа на цыганка, верно. Сколько здесь карат? Я надеюсь, ты взял его в прокате, иначе, дороговато тебе обойдется этот ужин.
— Не обвиняй меня в жадности.
— Не буду. Прости. Это тоже не твой грех, — соглашаюсь я.
Он берет мою руку, стягивает обручально кольцо, которое мы выбрали с Ростиславом. Кладет его на стол как-то резко, звонко. Начинает надевать свое.