Невеста
Шрифт:
— И, судя по выражению твоего лица, друг мой, ты безнадежно пропал.
Давид, продолжая улыбаться, говорит на русском:
— Рада, познакомься. Эрик Фонтане — архитектор, благодаря которому наш проект отеля будет не просто успешным, а культовым. А это его жена, Ноэми.
— Невеста? — переспрашиваю с улыбкой: — Ты вообще в своем уме? Я замужем.
— Не сорви нам проект. Эрик человек верующий и честный. И расценки у него поэтому божеские. Думаешь так просто развернуть стройку в нашей станице?
Я улыбаюсь максимально мягко:
— Я тебя ненавижу.
И
— Давай попозже.
Перехожу на английской:
— Приятно познакомиться! К сожалению, мой итальянский на нуле. И английский весьма средний.
— Ничего страшного, — улыбается Ноэми. — Милая, ты выглядишь потрясающе! Это понятно? — Она достает телефон, включает переводчик и говорит на итальянском, потом показывает мне экран, а там написано: — Я сразу сказала Эрику: у Давида не может быть просто так подруги — только женщины, ради которых можно потерять голову! А чьи же это славные детки?
— Мои.
— Обожаю детей! У меня самой четверо сыновей. Прекрасная, чудесная пара! Нам нужно лучше узнать друг друга. Где вы остановились?
— Где остановилась наша прекрасная пара? — обращаюсь я к Давиду.
Он кивает на отель и слегка прищуривается.
— Вы же поужинаете с нами вечером? — уточняет Эрик. — Не терпится узнать невесту Давида получше.
Я отрицательно качаю головой.
— Разумеется, — произносит Давид. — Мы именно так и планировали.
Глава 28
Северянин
Когда они заходят в фойе гостиницы, в глазах Рады сверкают молнии ярости.
— Ни за что на свете, — шипит она. — Ты не заставишь меня это сделать. Боже, как здесь красиво!.. Но это ничего не меняет, я не собираюсь притворяться твоей невестой! Давид…
Она резко поворачивается и замолкает. Глаза будто заволакивает пеленой, а губы трогает улыбка. Столь сильная положительная реакция у Радки не на Давида, разумеется, он прекрасно понимает, что она улыбается детям. Но все равно жадно ее рассматривает. Скучал, мать его. Еще как.
Дети удобно устроились в его руках, их маленькие ладони на его плечах. Давид несколько раз в минуту проверяет, крепко ли держит сыновей, слегка напрягая пальцы. Боится сжать слишком сильно или, наоборот, ослабить хватку. Многовато ответственности для человека, который владеет и руководит крупным бизнесом.
Рада переводит глаза на него. В них мелькает холод и привычная ненависть, она всегда так на него смотрела — с первой встречи, когда была еще совсем девочкой. «Пугаю детей», — мелькнуло тогда в голове и унеслось прочь.
Пугает и еще как.
Он об этом размышлял и много, но больше по ночам в одиночестве. Днем старался не зацикливаться.
А еще в ее чуть наивном взгляде всегда читалось отвращение с привкусом неловкости. Рада выдерживала максимум пару секунд, а потом неизменно отводила глаза.
Все отводили.
Красивым людям успех дается проще. В любой, мать ее, сфере. Чушь о принятии себя и
Давид не мог ничего поделать со своей физиономией, он решил менять то, что было возможно: одежду, прическу, парфюм, манеры, речь. Машину, жилище. Построил утопающий в цветах отель. Это было непросто.
И да, читать — легче, чем меняться. Давид знает об этом хорошо: он много читал, как вернулся из армии. Бывали месяцы, когда он одновременно читал по десять книг, делал это каждую свободную минуту — потребность в знаниях росла в геометрической прогрессии.
Заполнял опустевшую после тысячи ударов черепную коробку. Если по-научному — создавал новые нейронные связи. Потратив детство и юность на совершенствование тела, в девятнадцать лет он подвел черту, за которой и оказался.
Нищий, уродливый, одинокий.
Привлекательным людям кажется, что улыбки прохожих, благосклонность коллег, случайные комплименты — вещь естественная и привычная. Что так у всех, они принимают бонусы как должное.
По статистике красавцам и красавицам, при прочих равных, легче двигаться по карьерной лестнице, у них больше шансов устроиться на работу и создать семью.
Не имея возможности нравиться, находишься в тени. Тебя стараются не замечать, потому что сложно скрывать настоящие мысли. Ну а большая часть общества получила достаточно хорошее воспитание, чтобы не тыкать пальцем. Вежливый человек промолчит. Девушки, с которыми Давид спал, либо делали вид, что не замечают, либо врали, что ему идет.
Рада ему не лгала.
Ей сразу было неприятно.
С первой встречи до последней.
Сейчас, когда она на него смотрит, в ее взгляде нет ни отвращения, ни неловкости. Лишь чистая, концентрированная злость. Она… должно быть, думает, что он издевается, не к месту улыбаясь.
Он не издевается.
Он никогда над ней не издевался, по крайней мере специально. Иногда рядом с ней ему даже казалось, что он счастлив. Хотя чистым его счастье не было никогда: грязь не отмывается полностью. Поэтому еще, наверное, ему особенно страшно накосячить с детьми.
— Документы отдай на ресепшен, — говорит Давид. — Они ждут. И пойдем, покажу номер. — Обращается к детям: — Мне понадобится помощь с тем, чтобы вызвать лифт. Как насчет понажимать на кнопки? У вас есть пальцы?
Дети с готовностью демонстрируют ему ладони и он смеется, настолько это забавно.
В лифт заходят вчетвером: Рада, и он, увешанный собственными детьми.
— Это был тот самый архитектор, которого вы обсуждали с немцем по громкой связи? — нарушает она молчание.
— Австрийцем Гансом. Да, тот самый. Нам нужно как следует с подружиться с Эриком и его женой. У тебя горят глаза, когда ты рассказываешь о нашем курорте. Сделай так вечером за ужином. Зарази они страстью к проекту.