Невинная помощница для альфы
Шрифт:
Холодею, понимая, насколько выгодные условия предлагает Сеньор Лауренсио. И все это лишь в обмен на меня. На месте Бартоломея я бы не задумываясь приняла предложение. И, наверное, на месте Трэя тоже. Как бы ни было больно это осознавать. Для деловых людей экономическая эффективность превыше чувств, особенно, запретных. И угораздило же меня влюбиться именно в Белого волка! Вообще с момента побега из отцовского дома я только и делала, что шла прямой дорогой к трагичной судьбе, и вот она меня настигла.
Слезы сдержать все же не удается. Жжение в глазах разливается по векам соленой влагой, стекает по щекам. Мне становится до одури
— Договорились, — скрипит Трэй. Его голос вырывает меня из мыслей, возвращает в невыносимую реальность, где меня вот-вот передадут ужасным людям. — Вы забираете черную волчицу, мы получаем рынки Мексики и торгово-производственного партнера. Все верно?
— Да, — сдерживая нетерпение отвечает Сеньор Лауренсио.
Вскидываю голову и пристально вглядываюсь в его мысли. Я нужна ему не только из-за дара. В клане Грозы несколько черных волков, альфа хочет получить черных волчат. Сам он даже пальцем меня трогать не собирается, но ждет, что я буду рожать детей от членов его клана. Похоже, они — обладатели незаурядного дара, и альфа Грозы надеется получить не менее выдающихся щенков. Боги, насколько крепко я влипла!
— Она ваша, — Трэй выталкивает меня вперед, разжимает пальцы, и волк-телохранитель сразу перехватывает меня за другое плечо.
Сердце стучит в груди так, что вот-вот вырвется наружу. Все. Конец. Неосознанно пробегаюсь по мыслям Сеньора Лауренсио и вижу, как он в каком-то привычно мрачном кабинете отдает приказ собрать новую армию и снова напасть на Лос-Анджелес. Упираю в Трэя предупреждающий взгляд, но он не смотрит на меня. Изо всех сил начинаю крутить в голове только что полученную информацию, но мой… уже не мой альфа словно не замечает. Может, внедрение мыслей работает, только пока объект испытывает ко мне какие-то чувства? При такой логике, Трэй перестал что-то ощущать в мой адрес.
Я головой приняла этот факт, но на душе от такой мысли становится совсем грустно. По щекам снова бегут слезы. Шмыгаю носом и опускаю голову. Все кончено. Трэй своим поступком красноречиво все мне показал. Во всем признался. Мне изначально не следовало обольщаться на его счет!
— Приятно иметь дело, Трентон Квин! — альфа Грозовых снова протягивает руку, и Трэй пожимает ее. — Разошлись краями. До встречи!
— Лучше бы не встречаться, — рычит Трэй. — Желаю нам больше не пересекаться.
Сворачиваю голову, вглядываясь в Трэя. У него в мыслях смазанные образы расправы над мексиканцами. Аналогично и у Сеньора Лауренсио. Эта сделка — чистой воды фарс! Обманка, чтобы забрать меня у белых!
Отчаянно смотрю на Трэя, надеясь, что мои мыслеобразы натолкнут его на правильные размышления, но все бестолку. Похоже, он перестал меня слышать.
Телохранитель Сеньора Лауренсио ведет меня к одной из припаркованных за спинами мексиканцев машин. Бросаю последний взгляд на Трэя, уже лишь чтобы насмотреться напоследок, и замечаю азарт в глазах.
— Лауренсио Эрнандес, альфа клана Грозы, —
30. Гроза Грозе
Трэй
Смотреть на Шону было больно всю дорогу, но я не мог позволить себе сказать ей правду. Нужна была натуральная игра, чтобы Грозовые не заподозрили подвоха. Если бы моя омега знала, что я ни за что не отдам ее Сеньору Лауренсио, вела бы себя иначе, от нее бы пахло по-другому, а мне нужно было, чтобы наши кланы заключили соглашение.
Трентон Квин, как они меня называют, слово держит и договоренности выполняет. А то, что я бросил Эрнандесу вызов, когда мы договорились кланами — другой вопрос. Этот спор уже не на уровне кланов, а между нами лично. Если он откажется от дуэли, потеряет всякое уважение своих волков, весть о его трусости облетит всю Мексику, он не просто потеряет положение, это прямая угроза жизни. Немощный царь горы — идеальная мишень для тех, кто хочет на нее взобраться.
Мексиканский альфа замирает, слыша мои слова. Медленно оборачивается. Прищуривает глаза до узких щелочек. Втягивает носом воздух. Он в доброй паре десятков футов, но я ощущаю острую вонь его гнева. И ярости. Он уже понял, что от дуэли не отвертеться, а еще, кажется, не уверен в том, что одержит верх.
Он грубо передает Шону в руки телохранителю и направляется ко мне.
— Мерзкий щенок! — шипит, приблизившись. — Вероломная тварь!
— Ты мне просто не нравишься, Эрнандес, — отвечаю в тон и начинаю расстегивать рубашку. — Померяемся силой? Или спасовал?
Сеньор Лауренсио порывисто вздергивает руки к воротнику своей блеклой гавайки, надетой поверх засаленных костюмных брюк, и тоже принимается раздеваться.
Вокруг воздух становится наэлектризованным. Мексиканцы медленными шажками приближаются к месту дуэли. За спиной не вижу, но уверен, Белые тоже подходят. Вскоре мы с Эрнандесом уже стоим друг напротив друга в одном белье, а вокруг нас выстроилось плотное кольцо волков, очертив импровизированную арену. Еще бы, это не рядовая дуэль, а целое событие. Добытое в бою — твое, так гласит Кодекс волка. В случае проигрыша дряблого пятидесятилетнего мексиканца его клан перейдет ко мне. Все, чем он владел, и Шона в том числе. То же можно сказать и про альфу Грозы, но я такого не допущу.
Мы готовы начать драку, но прежде чем обратиться, выискиваю глазами свою девочку. Телохранитель Эрнандеса так и держит ее за плечо, стоя в первом ряду среди остальных мексиканцев. Она диким взглядом смотрит на происходящее. Прислушиваюсь к собственным мыслям — ничего. Похоже, она сейчас вообще ничего не думает, иначе отголоски ее образов так или иначе бы долетели до меня. У бедняжки шок. Потерпи немного, Шона, еще немного, и я заберу тебя обратно.
Пора. Веду головой вбок, вытягивая шею, позволяя себе начать трансформацию. Резь разливается по телу. В крови и так бурлит адреналин, а сейчас его становится еще больше. Позвоночник перестраивается, ломит ребра, конечности. И вскоре я уже стою на четырех лапах. Покрытый ощетинившейся шерстью, разъяренный, голодный, готовый разорвать противника на куски. Эрнандес обращается медленнее, он, похоже, давно этого не делал. Привык определять первенство оружием и жестокостью. Может, до какой-то степени это способ, но мы волки, у нас есть Кодекс, и он тоже связан этим священным документом. Лучше ему было завоевывать место альфы волчьим, а не человеческим путем.