Невста „1-го Апрля“

Шантеплёр Гюи

— Это я, — сказала миссъ Севернъ голосомъ, которому она старалась придать спокойствіе и даже развязность, между тмъ какъ сама задрожала, лишь только открылась дверь и она увидла его.

Не говоря ни слова, Мишель провелъ ее въ курительную, затмъ заперъ за собою дверь и вернулся къ молодой двушк.

— Не будете ли вы наконецъ такъ добры, — сказалъ онъ, — освдомить меня о томъ, что здсь происходитъ вотъ уже два дня? Вы не только оставляете Кастельфлоръ, какъ бглянка, но даже не считаете нужнымъ написать хоть нсколько словъ Колетт или мн, вы…

Слезы брызнули изъ глазъ Сюзанны. Она сдлала инстинктивный жестъ, какъ бы умоляя пощадить ее отъ рзкихъ словъ.

— Я ушла, потому что Клодъ разсказалъ мн… потому что я думала,

что… ужасныя вещи! И затмъ… пришелъ Даранъ, и онъ мн сказалъ, что вы разорены, что вы станете бднымъ, маленькимъ провинціальнымъ архиваріусомъ, что вы не хотите больше на мн жениться…

Мишель слушалъ со страшнымъ напряженіемъ въ лиц, съ блдными губами, не смя говорить, не смя угадывать, что скажетъ Сюзанна; вся жизнь его существа сосредоточилась во взгляд, которымъ онъ испытывалъ взволнованное лицо молодой двушки.

На одно почти незамтное мгновеніе миссъ Севернъ остановилась, затмъ, сложивъ руки и наполовину плача:

— О! Мишель, — молила она, — я буду работать, если нужно… Умоляю васъ, женитесь на мн, несмотря ни на что, я…

Но уже съ заглушеннымъ крикомъ, съ крикомъ почти мучительнаго упоенія, Мишель ее схватилъ, заключилъ въ свои объятія. И въ продолженіе долгаго момента онъ удерживалъ ее такимъ образомъ подл себя, не находя словъ, чтобы высказать, какую онъ испытывалъ торжествующую радость, теряя всякое представленіе о времени, о событіяхъ, о вещахъ, окружавшихъ его, — съ затуманенными глазами, съ шумомъ моря въ ушахъ, не видя даже ее, возлюбленную, испытывая только ощущеніе ея нжнаго, доврчиваго, совсмъ близкаго присутствія, аромата ея волосъ, живую теплоту ея лба, терпкій вкусъ ея слезъ, безумное волненіе ея бднаго, маленькаго сердечка.

Когда онъ заговорилъ, это было какъ бы во сн, совсмъ тихо, съ безсмысленнымъ страхомъ оживить пережитыя горести,

— Вы вдь хотли выйти замужъ только за богатаго?

— Я не знала…

— Вы меня немножко, значитъ, любите?

Маленькій проблескъ улыбки показался сквозь лившіяся обильно слезы.

— Немного, — прошептала она, — да, это такъ…

— Моя Занночка, мое любимое дитя, мое сокровище. Я васъ боготворю.

Теперь онъ на нее смотрлъ, ею любовался; онъ удивлялся, находя ее въ одно и то же время совершенно измнившейся и совсмъ тою же; онъ цловалъ ея волосы, цловалъ ея слезы, наслаждаясь боле спокойно, боле сознательно чмъ въ первую минуту блаженствомъ быть любимымъ ею настоящей любовью, любовью боле сильной, чмъ событія, и достаточно могущественной, чтобы надъ ними господствовать, чтобы ихъ, можетъ быть, измнить, чтобы превратить горести въ радости и заботы во взволнованное счастье…

Затмъ Сюзанна сла на то мсто, на которомъ онъ такъ много страдалъ изъ-за нея минуту передъ тмъ.

Тогда мечта, такъ часто вызываемая маленькой невстой и которая еще третьяго дня переживалась ею въ ея отчаяніи, осуществилась.

Такъ же, какъ на слдующій день посл бала въ Шеснэ, она увидла у своихъ ногъ нелюдимаго владельца башни Сенъ-Сильвера. Онъ крпко держалъ маленькія, дрожавшія ручки и, доврчивый, онъ наконецъ далъ заговорить своему сердцу. Совсмъ тихо, не обдумывая, онъ говорилъ молодой двушк множество вещей: что онъ ее страстно любитъ, что онъ ее боготворитъ, что онъ счастливъ, что онъ давно уже ее обожаетъ, что онъ никогда не осмеливался ей это сказать изъ опасенія, что онъ не любимъ ею такъ же сильно, какъ онъ любитъ, и что, однако, онъ страдаетъ отъ своего молчанія и что онъ ревновалъ ее къ Деплану, къ Полю Рео, ко всмъ… Онъ говорилъ, что онъ еще достаточно богатъ, чтобы устроить своей возлюбленной обеспеченную и спокойную жизнь, что онъ ее достаточно любитъ, чтобы эта жизнь была счастлива, онъ, однако, прибавилъ, что если бы ему даже пришлось сдлаться „бднымъ, маленькимъ провинціальнымъ архиваріусомъ“ или чмъ-нибудь въ этомъ род, никогда у него, любимаго ею, не хватило бы мужества отказаться отъ нея, даже если бы пришлось принять ея жертву, видть ее участницей

въ общей борьб. И какихъ только тутъ не было проектовъ насчетъ будущаго, импровизированныхъ, несвязныхъ, немного безразсудныхъ! Онъ говорилъ, какъ они устроятъ свою жизнь, что онъ будетъ много работать съ радостью въ сердц, что они будутъ скромно жить въ Париж и что, можетъ быть, имъ удастся сохранить башню Сенъ-Сильверъ… И затмъ опять, что онъ любитъ, что онъ обожаетъ свою Сюзи, свою маленькую Занночку и что онъ счастливь!

Она слушала восхищенная, рдко вставляя слово. Она нашла заступника, столь желанное убжище. Ей казалось, что ей нечего боле желать на свт. Было ли когда-нибудь время, когда она иначе представляла себ жизнь и счастье? Ей казалось, что все, что говорилъ Мишель, было прекрасно, справедливо, что все, что онъ ни пожелаетъ, что онъ ни сдлаетъ, будетъ столь же прекрасно и благородно. Ей казалось, что этотъ часъ, — о которомъ она думала въ одно и то же время съ надеждой, что онъ можетъ быть явится когда-нибудь, и почти съ увренностью, что онъ никогда не наступитъ, — былъ еще боле сладостный, чмъ онъ представлялся въ ея мечтахъ. Она вкушала его чудную радость съ какимъ-то удивленіемъ. Вдь это былъ, дйствительно, Мишель, находившійся здсь подл нея, говорившій, повторявшій вс эти нжныя слова… Это не могъ быть никто другой, кром него, несомннно, это былъ онъ, и однако, какъ это было странно!… И Сюзанна смутно чувствовала, что она испытала бы ту же самую радость, то же довріе, какъ если бы измышленія добраго Дарана были истиной.

Черезъ минуту, на вопросъ Мишеля, молодая двушка разсказала о разговор съ Клодомъ и объ ея гор, ея безумной ршимости. Ей хотлось оправдаться въ своемъ необдуманномъ бгств; можетъ быть, ей также хотлось услышать изъ устъ Мишеля разсказъ, кратко сообщенный Дараномъ.

Этотъ разсказъ былъ еще новымъ наслажденіемъ,

— Я васъ очень поразила, Майкъ, въ этотъ день, у Бетюновъ. Я вамъ наговорила нелпостей; представляли вы себ когда нибудь молодую двушку — невсту, подобную мн?

Онъ улыбался.

— Нтъ.

— Я вамъ не понравилась?

И не дожидаясь отвта:

— О, Мишель! я была невжественна! Я не умла еще ни скрывать, ни хитрить, я не имла никакого понятія о французскихъ нравахъ… Теперь я научилась… Майкъ, если я вамъ не особенно не нравилась, если даже что нибудь вамъ во мн нравилось, почему вы были такъ нелюбезны? О! дорогой, совершенно несносны! Какъ же могла я интересоваться человкомъ до такой степени непріятнымъ, какъ вы?

— Я былъ такъ ревнивъ! а вы были такая кокетка и затмъ до такой степени „американка“, и затмъ… я васъ такъ любилъ!

— О! разв эта причина!… А теперь вотъ уже цлыхъ полчаса, что вы меня не браните! Однако, мн кажется, я сегодня учинила самую страшную изъ моихъ „американскихъ“ выходокъ.

— Во Франціи, миссъ Севернъ, — продолжала молодая двушка съ забавно серьезнымъ видомъ, — хорошо воспитанная молодая двушка, не позволила бы себ никогда явиться такимъ образомъ, совершенно одна, къ холостому человку — даже если бы это былъ ея женихъ. Французскіе обычаи…

— Какъ вы хорошо сдлали, забывъ въ эту минуту французскіе обычаи, моя дорогая, маленькая сумасбродка!

Сюзи смялась тмъ влажнымъ, точно опьяненнымъ смхомъ, который появился у нея съ ея новымъ счастьемъ.

— Но, — сказала она, — только на этотъ разъ… Я ихъ совсмъ не забыла, напротивъ!

Она вся покраснла, ея длинныя рсницы опустились, и свтлый взглядъ струился сквозь нихъ; она пробормотала:

— Я думала, что если я такъ приду, совсмъ одна, къ „bachelor“ [35] , вы будете вынуждены стать моимъ мужемъ, вотъ!

— О! моя дорогая, — сказалъ онъ сначала вмсто всякаго отвта, растроганный этими сказанными съ улыбкой словами.

[35] холостяку