Никогда_не...
Шрифт:
— Не-а, — теперь, когда мы снова вдвоём, я даже пытаюсь улыбнуться. — Ты меня лечишь. Одним своим присутствием.
— Полин, не надо… — я понимаю, что мою попытку пошутить он воспринимает как успокоение, как слова «Ты не виноват, что так вышло», только еще больше подогревающие его чувство вины.
— Не указывай мне… что надо. И что не надо, — с шумом вдыхая сквозь зубы, когда, несмотря на его желание ехать аккуратно, мы всё-таки подпрыгиваем на небольшом ухабе, возражаю я и добиваюсь того, что он всё-таки улыбается краешком губ — вспоминает о моей нетерпимости к любым приказам. И правильно. Пусть вспоминает. А заодно и
— Слушай, а у вас в больнице… МРТ есть?
— Вот теперь ты точно прикалываешься, — тень улыбки исчезает с его лица. — Какой там МРТ, тут хоть бы дежурный врач трезвый был. Хотя… Может, сразу в область? — прищурившись, он как-будто что-то прикидывает. — У нас же реально травматология так себе. Ну, вручную тебя осмотрят, молотком постучат…
— Не надо молотком, мне и так настучали. И в область не хочу… Я в норме!
— Полин, — привычным движением он кладёт мне руку на колено ноги, которую я поджала под себя, чтобы было удобнее сидеть. — Сейчас как бы не до шуток. Не надо делать вид, что тебе не больно. Я… блядь, я как сам это чувствую… Если б было можно, я бы лучше подставился, только чтоб не ты… Ладно. Извини, это все трындеж, тупо слова… Сейчас главное, чтобы тебя врач просмотрел — всё-всё, не в области. В нашу городскую едем, не волнуйся. Раньше надо было волноваться и что-то делать… Уезжать, как ты говорила. Нет, я захотел выебнуться, хутор тебе показать. Вот и выебнулся…
— Общение с Вэлом не пошло тебе на пользу. Теперь ты ругаешься как он, — несмотря на просьбу Артура, я не могу не подшучивать над происходящим — в чём-то то это действует на меня как дополнительное обезболивающее.
— Да ладно, — невесело хмыкает он, и тут же снова становится нахмуренно-сосредоточенным. — Ты меня просто с худшей стороны не знаешь. Вэл ни при чем… Кстати, насчёт Вэла. У него есть номера каких-то адвокатов или доверенных, кто мог бы это дело разогнать? Справки из больницы про травмы и побои у нас сегодня будут. Только у нас тут ими можно жопу подтереть — а вот у вас…
— Почему именно у Вэла? Неужели, думаешь, у меня нет хороших юристов? — стараясь не уточнять, что мои юрисконсульты специализируются на интеллектуальной собственности и авторском праве, обиженно спрашиваю я.
— А ты можешь сказать, что нет, — безошибочно угадывает мою несостоявшуюся хитрость Артур. — А вот твой Вэл — никогда не поверю, что не поможет в этом вопросе. Да он выглядит как чувак, который вечно со всеми судится. Такой, знаешь, не плюй рядом.
— Очень похоже на Вэла, — моя улыбка быстро гаснет под влиянием следующей мысли. — Ты все-таки хочешь, чтобы я на них заявила? На кого, Артур? На Наташку? На ее подруг? На полицию? На весь город? Или на Кристину, которая устроила на меня разоблачение — ты кстати, видел эти ее посты?
— Да. Еще на вокзале, как Вэла посадили. Я телефон включил, думал прозвонить в город по работе — ну и… увидел. Слушай, она совсем без руля, эта блогерша? Я сразу не понял, когда ты мне сказала, что всё-таки на нее вешаешь весь тот трэш, который у малой на выпускном случился. Я, помню, ее защищал даже. Как один человек может так всех переколотить? А теперь вижу — может. Поэтому и говорю — надо Вэла подключать. Он тоже блогер и тот еще хайпожер. Только нам сейчас это и надо. Пусть поднимет такой хайп, какой только сможет. Чтоб под что угодно подвёл — под преследование за профдеятельность, под клевету,
— И не ты… Это что же, мы со всем городом воевать будем? — я протягиваю руку, чтобы дотронуться до его плеча и у меня это почти получается — ладонь, которой повезло больше, и по ней не топтались ботинками, ложится ему на локоть, но тут же сползает вниз — от таблеток, которыми меня напичкала Эмелька, я чувствую сильную слабость.
— Да мне посрать, Полин… То есть, все равно. Против всех так против всех. Мне краснеть не перед кем, — он раздраженно дёргает плечом, а потом, чтобы смягчить свой жест, накрывает мою сползшую на сиденье ладонь своей.
— Неправда. Ты хоть и сказал что для тебя твоя семья — никто, но тоже переживаешь. Там же слив года просто. И мы с тобой. И ты без ничего, — я снова начинаю странно булькать — этот звук теперь заменяет мне смех.
— Да ладно, Полин, — по-прежнему хмурясь, Артур внимательно смотрит на дорогу. — Охеренные фотки. А кому не нравится — пошли все нах… Короче, ты поняла.
— Куда уж понятнее, — как же тяжело смеяться только внутри себя. Теперь я хочу быстрее поправиться еще и для того, чтобы можно было нормально смеяться или плакать, обнимать Артура со всей силой, на которую я способна, и больше не видеть в его глазах выражения затаённой вины и злости. — Ну, а если серьезно? Что там было — на хуторе, когда я уехала? Тамар Гордеевна — она сильно истерила?
— Не то слово, — Артур, наконец, позволяет себе устало улыбнуться. — Пока я приехал, она уже лежала с компрессом на голове и с тонометром в руке. Ей давление раз десять меряли-перемеряли, все бегали вокруг, тряслись, как она любит. Я прям помешал этому ее празднику.
— Ого… А про нас с тобой — тоже узнали? Потому что Гордей Архипович…
— Ну вот дед как раз ее в комнате и закрыл, чтоб не кричала на весь хутор. Сказал, семейные дела надо по семейному решать, а не горлопанить на всю улицу.
— Слушай… Не хочу признавать, что я совсем не разбираюсь в людях… Но твой дед — сколько я на него фырчала, а он спокойнее и нормальней всех отреагировал… А я его упырем и самодуром считала.
— Да там тоже не все гладко. Но да, он один в адеквате остался. Сказал, чтоб я тебя брал и шуровал куда подальше, и носу в эти края не совал, пока не уляжется. Но чтоб к осени обязательно вернулся, он нам хату присмотрел.
— Ох, мамочки…
— Да, вот так. А пока, сказал, будет разгребать весь этот гадюшник, что мы устроили. Я не стал уже ничего говорить, насчёт осени. Ему не до того было — у них с матерью пошла коса на камень, никогда не видел, чтоб они так ругались.
— Что-о? — от удивления я даже приподнимаю голову с сиденья. — Тамара Гордеевна ругалась с отцом? Она ему слова поперёк не говорила никогда! Судя по тому, что я помню… Всегда только с уважением и полным послушанием к нему относилась!
— Ну, на этот раз послушание кончилось, — еще больше хмурясь, отвечает Артур. — Там у них какие-то свои тёрки, старые. Она ему припомнила то, чего я не знал, и знать не особо хотел.
— Что именно? — я действительно не могу поверить, что скандал, устроенный в городе с лёгкой руки Кристины пошёл такими кругами по воде, что затронул даже Гордея Архиповича и его отношения со взрослой дочерью.