Никто и звать никак
Шрифт:
Дневных остановок не предполагалось. Просыпались с первыми лучами солнца, быстрый завтрак и в путь. А вот ночлеги обустраивались основательно. Рядом обязательно была проточная вода, костровые места все были оборудованы — выложены камнем, а местами, даже приподняты над землей. Особенно мне понравилось, как решалась проблема туалета. На каждом привале по обе стороны дороги солдаты рыли две небольшие ямки. Девочки — налево, мальчики, соответственно — направо. Утром ямки снова засыпали землей. Ну, вполне здравое решение, иначе вдоль дороги пахло бы, как у выгребной ямы.
Нам с Ригером не всегда
— Не волнуйся, Калина. За то оружие, которое мы привезли, дали вполне приличную цену. Хватит на дорогу до места.
Ну, и потом, у нас же еще были кольца из клада.
Но вечерами иногда приходилось ждать, особенно, если кострище выделялось на две-три семьи.
Они пытались сперва пропустить нас вперед, все же мы — явно высокородные, лучше не связываться, но, видя такое количество детей, я решила, что мы можем и потерпеть, пока они сварят себе. Так что сразу после команды «привал» я шла и искала, где можно обмыться.
Я старалась отходить подальше от того места, где набирали воду. В лесах полно было ручейков и родников, поэтому проблем особых и не было. Мыться по-настоящему было невозможно, потому у меня было узкое и длинное полотенце и небольшой медный ковшичек с длинной деревянной ручкой. Я набирала воды и просто обтиралась влажным полотенцем. А если находилось озерцо с прогретой водой — тогда обливалась из ковша. На такие процедуры уходило до часа времени, но вставали мы на постой всегда в самом начале сумерек, чтобы отдохнули и кони, и люди, чтобы успели сварить горячую пищу, потому страшно мне не было. Ригер обычно слегка ворчал и требовал, чтобы я далеко не уходила. Но мыться при нем я стеснялась и шипела изо всех сил, так что он, хоть и неохотно, но отпускал меня. Да и гомон людей был отлично слышен — далеко я не уходила.
В этот раз мне повезло, я нашла озеро с теплой водой. Достаточно глубокое, чтобы рискнуть вымыться полностью. Я с удовольствием намылилась, смыла дорожную пыль и пот, промыла волосы и даже успела обсохнуть. Волосы я теперь собирала в один хвост на затылке и сворачивала вокруг шерстяного моточка что-то вроде классической «улитки». Выглядело вполне обычно.
Дорогу назад я помнила прекрасно, тем более что хотя первый гомон уже стих, но костры в сгущающихся сумерках было прекрасно видно. Так что я знала, куда иду. Тем неожиданнее было выйти к развалинам деревянной избы…
Довольно странная конструкция с разломанной крышей и двумя дверями. Точнее — двумя проемами. Этакий сквозной проход в коробке из бревен. Рядом располагались прогнившие и рухнувшие сараюшки, сквозь дырявую крышу проросли молодые деревца…
Что меня понесло внутрь — я и сама не могу объяснить. Скорее всего — обычное любопытство. Тропинка к дому и небольшой участок земли у входа были когда-то так вытоптаны, а местами еще и выложены камнем, что трава не росла и по сию пору.
Внутри я ждала, пока глаза привыкнут к полумраку, оглядывалась. Вот сгнивший стол и сломанная лавка. Даже странно, что ее на дрова не утащили. Вот треснувшая
Тем интереснее оказался разговор, который я услышала.
— Вот здесь и жди, он сам придет. Можешь даже поспать. Главное — на глаза не показывайся. Отдашь ему и слово в слово запомни, что скажет.
— А ты?
— А я ко второму пойду — засмеялся голос. — Негоже с одним шансом рисковать!
Говорили прямо возле окна. Я даже видела макушку одного из собеседников. Вот он, тот, чья макушка видна была в разломе окна, и ушел. Второй немного походил вдоль длинной боковой стены и, очевидно, выбрав место, улегся.
Разговор мне не понравился. Совсем. Почему это — «на глаза не показывайся»? Кому не показывайся? Охране?
Но стоять и ждать, когда «он сам придет» я не могла — Ригер обязательно пойдет меня искать. Медленно-медленно, стараясь не дышать, я прошла мимо окна, очень внимательно следила, куда ставлю ногу… Вышла я через другой проем, подальше от первого. И так же медленно, не торопясь и не шумя пошла через полянку. Здесь, когда-то, похоже был огород. Заросли травы были выше пояса. Я оглянулась — видно. Видно, что кто-то прошел и смял траву. Но уже опускаются сумерки. Если тот, кто лег ждать, не будет делать обход, он не заметит, что в доме были люди. А к утру и совсем будет невидно…
Крестьяне уже освободили кострище и Ригер, подкидывая дрова, варил похлебку. Хороший он мужик. Даже при патриархальном воспитании не брезгует такой работой, не делит на «женскую» и «мужскую»… Есть хотелось сильно, но разговор, что я подслушала, смущал меня сильнее…
— Ригер, поговорить бы…
— Подожди, сейчас закипит — можно будет сдвинуть и отойти.
Каждый раз, когда мы готовили, я чувствовала любопытство крестьян. Если честно, наша еда отличалась мало. Та же самая каша, заправленная окороком или колбасой. Такие же сухари и мед. Ну, может мяса побольше мы клали, но — ничего выдающегося. Скорее, им было просто любопытно посмотреть, как «барыня» у костра управляется.
Зато, когда первый раз готовил Ригер — это был полный аншлаг! Он, моментально, стал местной звездой. Хотя, я совершенно уверена, что оставшись без женских рук, любой крестьянин сварит себе такое же хлебово без проблем. Но ведь — высокородный готовит! Интересно же…
Ригер разложил кашу в миски и мы отошли от костра, оставив завариваться в тепле второй котелок с чаем.
Разговор я пересказала максимально точно.
— Как думаешь, что это значит? Уж больно подозрительно звучит все…
— Подозрительно, не спорю… Часов в десять капитан пойдет обход делать по постам. Он всегда пару раз за ночь обходит посты. Я схожу, поговорю… Но ты больше одна мыться не ходишь! Ты меня поняла?
Я повздыхала, но ответила:
— Поняла…
Я не идиотка. Лучше быть грязной, но живой. Хотя, Ригер всегда вел себя очень достойно. Так что и грязной ходить необязательно. Не станет он подсматривать, чего он там не видел-то?
Эту ночь я спала плохо. Ригер не спал вообще. Несколько раз приходил и уходил, на вопросы не отвечал…