Но-о, Леокадия !
Шрифт:
– Значит, приняла угощение и съела?
– Я - ЛЕОКАДИЯ, слышите?!
– Не люблю, когда кто-то встает на дыбы, - рассердился Постовой. Тем более молодые кобылы. Молодая кобыла - точно? Молодо - зелено!
– Точно, - подтвердила Леокадия.
– Люблю молодую зелень.
Постовой быстро записывал, бормоча:
– Молодая... Выпрашивает морковь... Встает на дыбы... Повышает голос... Да какое там... Просто громко ржет.
А потом спросил:
– Откуда явилась?
Леокадия
– Перешла дорогу в неположенном месте, - запротоколировал Постовой.
Подсчитал и подал Алоизу протокол.
– Сколько?
– простонал Алоиз.
– Нисколько, - ответил Постовой.
– Просто люблю это дело. Составлять протокольчики. Может, и на вас оформить?
– Нет уж, лучше пусть вернет деньги за морковь, - вмешалась тощая Дамочка.
– А мне купите новую газету, - потребовал Господин с тросточкой. Не желаю читать после лошади.
Постовой вынул из кармана деньги и дал их тощей Дамочке и Господину с тросточкой.
– За такой классный протокольчик я и сам приплачу, - сказал он.
А потом обратился к Алоизу.
– Понадобится еще протокольчик, - пожалуйста, я стою здесь, на углу Миндальной аллеи.
– Ну и везучая ты, - удивился Алоиз, когда они остались одни.
– Вовсе не везучая, - ответила Леокадия.
– Во-первых, я никого больше не повезу, а во-вторых, меня все забыли. Даже Власти.
И понурила голову над самой большой мартовской лужей.
ЛЕОКАДИЯ И ПЕНСИЯ
Но стоило Леокадии бросить мимолетный взгляд в глубину самой большой мартовской лужи, как она улыбнулась себе и своим мыслям.
– Это идея!
– воскликнула она.
– Не только зубы!
– Ты что спятила, Леокадия?
– удивился Алоиз.
– А ведь была вполне солидной кобылой.
– Да, пока ходила в упряжке. А теперь... Теперь я стала САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ. Потому и говорю - не только зубы, но и протокол. Помнишь, Алоиз? Он ведь написал "молодая кобыла". А на бумаге большая печать. Но-о, Леокадия!
И Леокадия с места в карьер понеслась в сторону Миндальной аллеи, Алоиз поплелся вслед за ней, хотя ему еще хотелось спать и уже хотелось есть, и он ни еще, ни уже не знал, куда и зачем идет.
– Скажите, здесь КАССА ДЛЯ ПЕНСИОНЕРОВ?
– спросила Леокадия, остановившись у Ратуши.
– Ты ведь знаешь, Алоиз, у меня нет очков, а без очков я читаю с орфографическими ошибками.
Они поднялись по мраморным ступенькам и остановились у окошка.
– Я - Леокадия, - сообщила Леокадия Барышне в окошке Кассы.
– Мне положено выдать пенсию Леокадии-лошади, - ответила Барышня-кассирша.
– А вы разве ЛОШАДЬ?
Она высунулась из окошечка и внимательно оглядела Леокадию с головы до хвоста.
– А теперь попрошу вас заржать!
–
Леокадия заржала так благозвучно, как умела.
– Звучит вполне убедительно, - одобрила кассирша.
– Непонятно только одно: вы почему-то еще и говорите.
– Где вы видели лошадь без недостатков?
– вздохнула Леокадия.
– Вам положено овса тридцать мешков в месяц, клевера три мешка в квартал и люпина один мешок на год. А сена - сколько душе угодно.
– Люпины...
– прошептала Леокадия.
– Розовые... Синие... Огненные...
Она сглотнула слюну и гордо подняла голову.
– Спасибо, - поблагодарила она.
– Но от пенсии я отказываюсь. Я еще слишком молода.
И вручила Барышне протокол с большой печатью. Ей было так легко и привольно, без гроша за душой возвращаться домой по Миндальной аллее. Она шла и тихонько что-то насвистывала сквозь зубы, не обращая никакого внимания на нотации Алоиза.
– Какая же это САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ, - говорил он.
– Ветер у тебя в голове, моя милая! Пока ты не найдешь работы, ты не должна ни от чего отказываться!
Леокадия остановилась посреди тротуара и фыркнула.
– Да ты наверное спятил Алоиз? Ведь если бы у меня была еда, я бы и не подумала искать работу и всю жизнь так бы и прожила пенсионеркой! Понимаешь?
И запела:
Вот какое бывает чудо,
Пусть частенько я голодаю,
Но как только еду раздобуду,
Я ужасно довольна бываю.
Я всегда весела неизменно,
Часто мило мне все, что не мило,
Ведь когда придут перемены,
Все же будет лучше, чем было.
А пока у меня нет работы, я могу немного попромышлять возле Миндальной аллеи, где стоит наш Постовой. Он ведь ужасно любит составлять протоколы.
– Промышлять?
– возмутился Алоиз.
– Ну уж нет! Клянусь оглоблей, плохую дорожку ты выбрала. Ты забыла, что у нас есть еще и моя пенсия.
– Как жаль!
– простонала Леокадия.
– Значит нас ждет самое обыкновенное скучное существование. Жизнь без денег была бы куда интереснее.
ЛЕОКАДИЯ И ВОЗВЫШЕНИЕ
Итак, Леокадия должна была есть самый обычный хлеб, купленный в самой обычной булочной, за самые обычные деньги.
– Нельзя болтать, когда жуешь, - говорила она при этом.
– Но знаешь, Алоиз, именно когда я ем, я думаю. Думаю о том, что ем. О хлебе! Как это здорово, что он такой вкусный и мягкий, и что в нем тепло, запах поля, пенье сверчков и кузнечиков. Ты любишь кузнечиков, Алоиз? Они похожи на крохотных кобылок. Только с крылышками.
Леокадия все рассуждала и рассуждала, не обращая внимания на то, что Алоиз смотрит в газету.
"СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ ЧЕЛОВЕК НА КНИЖНЫЙ СКЛАД" - читал Алоиз.