Но я люблю сейчас, а в прошлом не хочу, а в будущем - не знаю
Шрифт:
– Ты закроешь глаза, а потом откроешь их, словно ты проснулась. И все! Я буду рядом с тобой, будто мы вместе легли спать и потом проснулись.
– Хорошо, я постараюсь успокоиться.
Мужчины переглянулись. Стас взял за руку Виктора и меня, за другую руку взял меня Виктор, таким образом, получился замкнутый круг.
– Закрой глаза и дыши глубоко, но спокойно, - посоветовал мне Виктор.
Глаза я закрыла, но никак не могла успокоить свое дыхание, которое сбилось и мне не хватало воздуха. Сердце колотилось с такой скоростью, что вот-вот могло выскочить из груди. Вдруг я почувствовала, как
– На три жмем! Раз, два, три…
ГЛАВА 27.
Плен.
Как только я открыла глаза, меня сразу же вывернуло наизнанку. Все, что было съедено за ужином осталось на песке. Но рвотные позывы никак не прекращались. Меня рвало и рвало. Я чувствовала, что Виктор и Стас стоят рядом, не в силах мне ничем помочь.
– Это скоро пройдет! – прошептал Виктор. – Так всегда бывает, когда ты впервые перемещаешься. Так было и со мной, и со Стасом. Не бойся, сейчас все успокоится!
И, правда, через минуту приступы прекратились. Я поднялась с колен и осмотрелась вокруг. Стояла глубокая ночь. Небо искрилось миллиардами звезд. Сзади меня шумел морской прибой. Под ногами чувствовался песок. Мы стояли на пустынном пляже. Ни одного строения я не увидела. Странно, но оказывается и в Италии есть такие пустыри. Было холодно. Возможно, я продрогла от того, что меня вырвало, но, скорее всего, просто температура воздуха не превышала десяти градусов. Мои мужчины тоже замерзли и стояли, греясь, обнимая себя руками. Их футболки не годились для такой температуры. Мы не подумали одеться соответственно погоде. И вот поэтому замерзли.
– Ну, что? Куда идем? – спросил Стас.
– Нам нужно пробраться в Остию, ко мне в особняк. Там мы будем в безопасности, - сказал Виктор.
– Это почему ты так уверен? – засомневался его друг.
– О, это отдельная история!
– Но если в двух словах?
– У него отсутствуют земные координаты!
– Нет! Ты шутишь?!
– Нисколько! Роберта может подтвердить! Правда, дорогая?
Я подтвердила, вспомнив, что мы не смогли найти особняк ни в одном открытом источнике.
– Хм…это действительно очень странно! – пробормотал Стас.
Читая эти строки, может показаться, что я стала понимать по-русски, или Стас стал говорить по-итальянски. Это не так! Просто Виктор служил нам переводчиком и все дословно, я надеюсь, переводил. Поэтому я упускаю моменты перевода с одного языка – на другой.
Мы побрели по зыбкому песку в сторону от моря. Там были населенные пункты, дороги, тепло и еда, все то, что нам тогда было необходимо. Пляжная полоса оказалась довольно широкой, миновав ее, мы вышли на асфальтированную дорогу. Автомобилей мы не увидели, дорога была такой же безлюдной, как и вся местность.
– Куда нам идти? В каком направлении? – спросил Стас.
– Нам нужно идти на север. Вон в ту сторону, перпендикулярно трассе. Но, конечно, мы в таком виде и состоянии не доберемся до Остии. Как ни как около пятисот километров!
– Тогда может, опять переместимся?
– скрепя сердцем предложила я.
– Увы,
– Почему? Вы жалеете меня?
– Нет. Дело в том, что нельзя сразу перемещаться несколько раз подряд. Нужно время для следующего перемещения. Я потом тебе все объясню. Но поэтому несколько дней мы будем перемещаться естественным путем. Может быть, это и к лучшему.
– Так поэтому Стас не вернулся сразу же в тот же день, домой? – поняла я.
– Да, и поэтому тоже…
За трассой начинались апельсиновые сады. Виктор повел нас между деревьев, увешанных оранжевыми плодами. Стас сорвал несколько апельсинов и на ходу стал очищать их от кожуры. Вскоре он протянул каждому по очищенному апельсину.
– Мы все проголодались. Ведь два месяца ничего не ели, - улыбаясь, сказал он при этом.
Только тогда я поняла, что больше всего на свете мне хочется есть. Все что у меня оставалось в желудке после вчерашнего ужина на яхте, я успешно выблевала на песок. Поэтому-то мне жутко хотелось заполнить образовавшуюся в животе пустоту. Спасибо Стасу, он будто почувствовал то, в чем я остро нуждалась. Разрывая спелый фрукт на дольки, я с наслаждением высасывала из них сладкий сок. Жить становилось веселей.
Идти мешала трава, росшая между деревьями. Ее отчего-то не косили, и она вымахала, чуть ли не до пояса. Пройдя метров двести, в почти кромешной темноте мы наткнулись на заброшенный дом. Рамы в окнах отсутствовали, крыша тоже прикрывала внутренности дома не везде. Остановившись перед развалинами, Виктор предложил в нем заночевать. Мы остро нуждались в передышке. Кроме того, Стас предложил развести костер и погреться возле него. Конечно, такое решение не являлось безопасным, но холод и усталость заставили его принять. Все согласились, после чего Виктор стал рвать траву на подстилку, а его друг собирать сухие ветки, поломанные старые ящики, всяческие обрывки газет, картона, - все то, что должно было хорошо гореть и попадалось в потемках под руку. В итоге он собрал целую гору горючего материала, по его мнению, достаточную для сжигания в течение всей ночи.
В доме, вернее в том, что от него осталось, мои друзья оборудовали место возле стены под участками крыши с наличием черепицы, разложив там траву. Виктор попробовал балки и убедился, что они держаться крепко. По центру от лежачих мест они разложили костер и снесли кучу веток поближе, так чтобы лишний раз не возникало необходимость вставать и не ходить далеко за ветками. Потом, наконец, Стас поджег костер, который быстро разгорелся и стал постепенно отдавать нам свое тепло.
– Знаете, а мы в детстве часто жгли костры… долго сидели возле них, пекли в углях картошку… - сказал Стас, грустно глядя на языки пламени и слушая треск горящих дров.
– И я любил сидеть у костра… - поддержал своего друга Виктор.
Я промолчала. Мы не жгли костры. У меня было цивилизованное детство. Где в городе, да еще в таком городе, как Рим, можно разжечь костер?! В Риме мы не могли себе этого позволить. Мои знакомые мальчишки выезжали за город, там они проводили лето, кто у дедушек с бабушками, кто у теток. В маленьких провинциальных городках они могли себе позволить такое. Я всегда завидовала им, ведь моя жизнь с дедушкой и бабушкой не отличалась разнообразием.