Но я люблю сейчас, а в прошлом не хочу, а в будущем - не знаю
Шрифт:
– Они сами нашлись, синьор! – спокойно, но зловеще проговорил Виктор. – Не дергайтесь! Бесполезно! Охрана сейчас занята. Пистолет, сами знаете, заряжен.
– Что…как…почему…,что вы хотите?! – почти выкрикнул не на шутку испугавшийся Винченцо. – Кто вас выпустил?!
Какой же он мерзкий звереныш, - подумала я. Только сила покоряет таких вот ублюдков!
– Мы не спрашивали их имен. Вы потом их сами спросите…,когда они очнутся…если очнутся.
– … о, Мадонна, что вы хотите?
– Мне кажется, это вы чего-то добивались от нас? Вы хотите выкуп?
Винченцо отрицательно потряс
– Вы, мне кажется, разумный человек. Мы сможем договориться. Поймите не все так просто. Вы освободились, но это не означает, что на этом все закончилось. Есть полиция, которая на моей стороне. И давайте разумно рассуждать.
– Хм…вы так считаете? Что ж, я слушаю вас, - довольно терпеливо, но очень властно сказал Виктор.
– Если вы не причините мне вреда, то я отпущу вас. О выкупе не идет речи.
– Это все ваши предложения? – улыбнулся Корецки.
– А, что вы хотите?!
Освободители присели, расположившись напротив нашего поработителя. Стас, не выпустил из рук оружия, а Виктор положил дубинку рядом.
– Во-первых, мы хотим привести себя в порядок, умыться, как-то успокоить наши раны. Во-вторых, мы желаем покинуть эти места, вдоволь насладившись вашим гостеприимством. В-третьих, нам не нужны проблемы в дальнейшем, ни с вами, ни с полицией.
Винченцо кивнул головой. Он совсем забыл о сигаре, торчащей у него изо рта. Она потухла, и он стал усердно ее раскуривать. У него ничего не получалось. Его усердие, видимо, очень раздражало Стаса, потому что он вынул сигару изо рта и бросил ее на пол.
– Это разумные требования, - дрожащим голосом произнес итальянец. – Это я и сам знаю. Что вы на это ответите? – теперь уже очень зло прошипел Виктор.
– Я все выполню! Вы можете покинуть мой дом и отправляться куда угодно. Я не буду больше вас держать!
– Винченцо! Вы принимаете нас за идиотов?! – вскричал Корецки.
– Нет! Нет! Что вы! – испугавшись тона русского, залепетал его собеседник.
– Мы хотим гарантий! Я должен быть уверен, что ты не пошлешь за нами своих головорезов, как только мы выйдем за забор! Кроме того, я не хочу прятаться от полиции и карабинеров, которые продались тебе и будут землю рыть в поисках твоих «обидчиков»!
– Я даю вам слово, что не предприму никаких действий против вас!
– О, комрад! Разве можно верить твоему слову?! Вот, что мы сделаем! Сейчас мы тебя свяжем, чтобы быть уверенными в твоем слове! – улыбнулся Виктор.
– Сами приведем себя в порядок. А потом, оставив тебя здесь скучать, уедем. Кстати, где твоя машина?! Во дворе нет ни одного автомобиля!
– Он… уехал… приедет к двум часам после полудня.
Стас и Виктор переглянулись. Я поняла, что отсутствие автомобиля их огорчило. Потом они стали осматривать помещение в поисках веревок. Увы, в бараке ничего не нашлось.
– В том доме! – проронил Виктор. Потом он сказал Стасу что-то на русском. Стас кивнул.
– Тот сарай с рыжей черепичной крышей открыт? – спросил Корецки у Винченцо.
– Да, там постоянно дежурят охранники.
– Ага, - Виктор кивнул головой и вышел из женского барака.
Я наблюдала за своими друзьями, полулежа на кровати.
Через недолгий промежуток времени вернулся мой любимый освободитель. Он нес моток довольно толстой бечевки и серебристый скотч.
Первым делом русские заклеили Венченцо скотчем рот. Этот слизняк беспрекословно подчинялся победителям. Он дрожал от страха и старался никак не раздражать русских. Я смотрела на него, и меня мучило чувство брезгливости к такому существу. Потом Стас стволом пистолета приказал мафиози встать. Тот быстро и даже поспешно встал. Русские ловко стали связывать ему сзади за спиной руки, потом связали ноги и в завершение процедуры обмотали все его жирное тело остатком веревки. Винченцо уложили, довольно бесцеремонно, на пол.
– Все! Уходим! Времени осталось не так много, - скомандовал Корецки. А потом очень нежно посмотрел на меня. – Роберта, солнышко, ты можешь идти?
Я отрицательно повела глазами и чуть-чуть помотала головой.
– Почти нет… - лишь смогла прошептать я. Но и это свидетельствовало о прогрессе.
Виктор взял меня на руки, словно я была ребенком. Его израненные руки все равно оставались сильными. Настоящими мужскими руками. Со мной на руках он вышел из барака. Стас последовал за ним. Пистолет он засунул за пояс, а дубинку повесил на руку. Потом он достал из кармана связку ключей и нашел нужный, которым закрыл за нами дверь барака. Хозяин рабовладельческой плантации так и остался лежать на полу в женском бараке и трястись от страха и бессильной ярости.
Мои родные, любимые мужчины, мои бесстрашные рыцари, израненные, но не побежденные со мной на руках прошли к воротам огражденной территории. По пути я увидела двух валявшихся на асфальте охранников. Их тела не подавали никаких признаков жизни. Странно, но мне нисколечко жалко их не стало. Больше того! Я разочарованно вздохнула, когда не распознала в этих телах своего обидчика Эмилио. Стас, подойдя к полуоткрытым воротам нашей тюрьмы, что-то сказал. По певучести его речи я поняла, что он продекламировал какие-то стихи. Я просительно посмотрела на Виктора.
– «Темницы рухнут, и свобода вас примет радостно у входа, и братья меч вам отдадут!» Это стихи Пушкина, – объяснил мне Виктор.
Когда мы миновали створки ворот, Стас оглянулся и зло плюнул на землю. Виктор тоже оглянулся и произнес несколько слов по-русски. Мне он не стал переводить их смысл. Я и не просила, испытываемые нами чувства не требовали никакого перевода.
Солнце ярко светило. На небе я не увидела ни одного облачка. Воздух прогрелся, и ничего не говорило о том, что наступила глубокая осень. Тюрьма, видимо, находилась далеко от населенных пунктов. Потому что за час пути мы не встретили ни одного даже маленького городка, ни одной деревеньки. Плантаций и садов тоже не было видно. Мы шли по довольно безлюдной местности. Небольшие лесочки сменялись обширными пустошами, густо поросшими кустарниками. Вскоре перед нами появились и еще совеем зеленые горы. Хотя почему еще зеленые? Они вечнозеленые, так как скалы заросли соснами и кустарниками.