Ночной обоз
Шрифт:
— Это уж наше дело.
— Ну и правильно! Я вас не видел и ничего не знаю. И вы меня не встречали... Только все же эти орешки надо бы в порядок привести. — Виктор взял из ящика патрон, другой, до блеска протер их рукавом ватника и аккуратно положил обратно. — Вот так... Таким манером… Ну, бывай, ребятки! — Он шагнул было на тропинку, ведущую в заросли лозняка, но потом обернулся и вновь обратился к Шурке: — Кстати, где тебя разыскать, если понадобишься?
— Чего нас искать, — буркнул Шурка. — Надо, мы и сами объявимся.
— А все же? Где
— У нас дом пока без адреса... Ищи между небом и землей — не ошибешься.
Усмехнувшись и пожав плечами, Виктор скрылся за кустами.
— Видали такого, — фыркнул Яша. — Работать он пришел... На фрицев трудиться.
— А может, он того... Перетрухал, — заметил Родька. — И совсем он не партизан. И никакого задания у него нет. Просто он домой прибежал, к мамке.
— Не должно вроде, — сказал Шурка. — Виктор в истребителях был... Бой принял. — И все же ему было не по себе. Ведь он так надеялся, что Первухин поможет ребятам и Тане уйти в лес, в партизанский отряд! А тот вдруг заявил, что ничего о партизанах не знает. Но почему же тогда Виктор заинтересовался патронами, оружием, спросил, где они, мальчишки, проживают. Нет, чего-то он петляет, темнит.
— А дальше чего делать будем? — прервал раздумья Шурки Витол. — Нырять или как?
— На сегодня хватит... — Шурка посмотрел на ящики и распорядился протирать патроны.
— Видали, как Первуха делал?.. Вот и вы так.
Мы нужны здесь
Утром, закончив обход больных, Елена Александровна позвала. Таню к себе в кабинет и, прикрыв дверь, сказала, что третьего дня домой вернулся Виктор.
— Вернулся? Оттуда? Из партизанского отряда? — вскрикнула Таня.
Елена Александровна слабо махнула рукой и, помолчав, призналась.
Оказывается, ее сын ни в каком партизанском отряде не был. Просто после того, как истребительный батальон был разбит, Виктор почти три недели бродил по округе. Его дважды забирали патрули и полицаи, допрашивали, держали под арестом, пока наконец ему не удалось пробраться домой.
— Честное слово, Таня, я ничего не понимаю, — пожаловалась Елена Александровна. — Виктор был за линией фронта, мог остаться в армии или присоединиться к партизанам, а он ни с того ни с сего вернулся обратно в город.
Нет, он совсем поглупел, ее сын. Зачем только лезет на рожон! Десятиклассник, комсомолец, первый спортсмен в школе... Да в городе его каждая собака знает, сразу же схватят...
Таня невольно просияла.
«А ведь это он из-за меня вернулся, из-за меня...» Они же клятву дали друг другу, что никогда не расстанутся и вместе уйдут в армию или к партизанам. Значит, он не забыл клятвы!
— А про меня он что-нибудь спрашивал? — ревниво осведомилась Таня.
— Как же, как же! Первый разговор о тебе. Почему ты в больницу попала, как себя чувствуешь... Да он сегодня и сам к тебе зайдет. Жди его после обеда в саду.
— Мы теперь вместе из города будем выбираться, — помолчав, сказала Таня.
— Да, да,
— Работать? На них, на немцев?
— Представь себе. Он уже что-то узнает, заводит знакомства.
— Да нет... Не может быть... — опешила Таня. — Вы, наверное, чего-то не поняли.
— Если бы так, — вздохнула Елена Александровна. — Прошу тебя, Танюша, объясни ему, уговори. — И она сообщила, что примерно через неделю группа выздоравливающих красноармейцев будет тайно переправляться из больницы в партизанский отряд. Так что пусть Таня с Виктором готовятся и ждут сигнала.
*
Наспех пообедав, Таня направилась в дальний угол больничного сада, к шалашу, чтобы встретиться с Виктором.
Ветви деревьев прогнулись и надламывались от обилия плодов, перезревшие яблоки глухо стукались о землю, похрустывали под ногами.
Заметив девушку, Виктор поднялся с копны слежавшегося сена.
Таня бросилась ему навстречу.
— Наконец-то!.. — вырвалось у нее. — А я думала, что ты уже не вернешься... Забыл про меня...
— Как видишь, объявился...
Таня пристально оглядела своего друга. За месяц разлуки он заметно повзрослел, вытянулся, черты его лица обострились, кожа обветрилась, посмуглела.
И все же Виктор совсем не был похож на человека, который чуть ли не месяц скитался по округе, пробираясь в город. Сейчас, в белой сорочке, при галстуке, в лучшем своем выходном костюме и модных строченых туфлях, он выглядел неуместно щеголеватым, даже пижонистым.
— Ты что это? — насторожилась Таня. — Будто на танцы собрался.
Виктор усмехнулся.
— Можешь меня поздравить. Устроился в парикмахерскую при офицерском клубе. С завтрашнего дня приступаю к работе. А там, знаешь, и манеры нужны, и вид, и обхождение.
Внутри у Тани все напряглось.
— Будешь обрабатывать офицерские рожи? — зло спросила она. — Стричь, брить, одеколончиком брызгать...
— Буду... Надо это! Раз послали, значит, надо.
— Погоди, погоди, — опешила Таня. — Кто послал? А как же партизанский отряд? Ты же за мной вернулся? Когда мы в лес тронемся?
Витя вздохнул и, помолчав немного, тихо признался:
— Нет, Таня, не за тобой я пришел. И вообще в отряд мы пока не пойдем. Мы нужны здесь, в городе.
Оглянувшись по сторонам, он взял девушку за руку и усадил рядом.
— Слушай меня. Я ведь матери не мог обо всем рассказать. Не положено. А тебе могу. — И он сообщил, что в городе осталось много комсомольцев, молодежи. Из них должна быть создана боевая подпольная группа. Это дело поручено Игорю Терехову, второму секретарю горкома комсомола, который уже тайно проживает в городе. Таково решение подпольного, обкома партии и партизанского отряда... А он, Виктор, послан сюда из отряда на помощь Терехову.