Ночной обоз
Шрифт:
— Пошукаем в другом месте. Есть у меня такое на примете. — И Шурка рассказал про Анучин омут, в котором перед сдачей города попавшая в окружение красноармейская часть утопила какие-то ящики.
— Откуда ты знаешь? — спросил Витол. — Сам видел?
— Нет, дедушка Силантий говорил. Он тогда красноармейцам брод через реку показывал. Только не успели они перебраться.
К полудню ребята выбрались за город. Как обычно, взяли с собой корзины, кошелки.
Посоветовавшись с дедом Силантием, бывшим детдомовским сторожем, Шурка прихватил еще тонкую длинную веревку, а
Мальчишки решили, не задерживаясь, пробираться к Анучину омуту, но Шурка все же предупредил, чтобы они не забывали про грибы и ягоды. Не ровен час — нарвутся на полицейский патруль, и грибы с ягодами очень пригодятся для маскировки.
К Анучину омуту ребята подошли часа через полтора тенистым топким оврагом. Место оказалось глухим, безлюдным, грибники сюда почти не заглядывали.
Родька подошел к берегу, опустил в воду руку и покачал головой: вода была холодная, обжигающая, наверное, со дна омута били родниковые ключи.
— Да, не поныряешь... Это вам не парное молоко, не летняя водица. — Он кивнул Шурке. — Давай твою снасть.
Шурка привязал к концу веревки ржавую когтистую «кошку» и забросил ее в воду. Пробороздил дно омута в одном направлении, в другом, в третьем и все без толку. А на пятый или шестой раз она так припаялась ко дну, что сколько ребята ни тянули, ни дергали за веревку, «кошка» не подавалась.
— Так дело не пойдет! — остановил Шурка приятелей. — Еще веревку порвем. — Он посмотрел на свинцовую гладь омута и, вздохнув, начал снимать пиджак. — Ничего не попишешь, придется искупаться.
— А почему ты первый? — вмешался Витол. — Я все же на море жил, всякими стилями плаваю... И нырять умею...
— Чего там хвалиться, — примиряюще сказал Родька. — Будем нырять по очереди. — Попридержав Шурку, он быстро собрал сушняк и развел небольшой костер. Потом быстро разделся и бросился в омут.
Вынырнул он через некоторое время с «кошкой» в руках, дрожа и отфыркиваясь, вылез на берег и, подбежав к костру, запрыгал перед огнем.
— Твоя правда, — кивнул он Шурке. — Действительно, на дне омута лежат какие-то ящики. И даже с ручками. Но «кошка» зацепилась за самый нижний ящик, а его не стронешь с места. Видно, засосало в тину. Вот если попробовать прихватить верхний...
Но Родька не успел еще раз броситься в омут, его опередил Шурка.
— По очереди так по очереди! — выкрикнул он, мигом разделся и кинулся в воду. Пробыл там совсем недолго и, вынырнув, хрипло скомандовал:
— Тяни! Разом!
Мальчишки ухватились за веревку и вскоре вытянули на берег закрюченный «кошкой» тяжелый темно-зеленый ящик.
Пока Шурка грелся у костра, а потом одевался, ребята оторвали топориком крышку ящика и взвыли от радости. В ящике аккуратно были уложены винтовочные патроны, тронутые зеленоватым налетом окиси.
Потом в воду по очереди ныряли Витол и Яша Самусенко. На берегу набралось целое богатство — три ящика с патронами. Но это было еще не все. Мальчишки уверяли друг друга, что со дна омута можно извлечь еще с десяток таких ящиков.
— Хороша добыча! Знатный у вас улов... —
От неожиданности мальчишки пригнулись и шарахнулись в заросли лозняка, и только Яша Самусенко, запутавшийся в штанах, все еще прыгал на одной ноге около костра.
Первым опомнился Шурка и выглянул из-за куста. И у него сразу отлегло от сердца.
На берегу омута, вытянув шею и заглядывая в открытые ящики с патронами, стоял знакомый ему еще по школе десятиклассник, Танин приятель, Виктор Первухин.
Был он рослый, плечистый, с белесым пушком на щеках и подбородке; за плечами болтался тощий рюкзак, порыжевшие сапоги разбиты, под курткой заношенная, грязная рубаха, в руках суковатая палка. Видно, парень шел издалека.
— Первуха! Ты?! — обрадованно вскрикнул Шурка. — А мы уж думали...
— Плохо, видно, думали, — усмехнулся Виктор, оглядываясь по сторонам. — Что ж это вы, братья-конспираторы? Занимаетесь таким делом, — он кивнул на ящики с патронами, — а дозорных не выставили... И костер зачем-то запалили.
— Так ребята ж все свои, надежные. И место тихое. — Шурка сделал мальчишкам знак, чтобы подошли поближе.
— Тихое-то тихое, а я вот все же набрел на вас. На дымок вышел.
Виктор задержал взгляд на Шурке и Яше.
— А вы почему в городе? Почему с детдомом не уехали?
— Не удалось. — Шурка сообщил, что произошло в день эвакуации детского дома, как ребята с пионервожатой Скворцовой попали под бомбежку, как Таню контузило. — Сейчас она в третьей больнице, у твоей матери... Уже поправляется... — Он хотел было еще сказать, как Таня ждет Виктора, как он нужен и ей и всем ребятам, чтобы помочь им переправиться в партизанский отряд, но не успел.
Виктор, кивнув на ящик с патронами, спросил:
— А этого добра здесь много?
— Хватит. Только таскай да таскай. Мы ведь это по заданию Тани собираем... Для вас.
— Это что значит «для вас»? — насторожился Виктор.
— Ты ведь откуда? Из партизанского отряда? — Шурка неопределенно махнул в сторону леса. — И с каким-нибудь важным заданием. Ведь правда?
Виктор нахмурился, подозрительно посмотрел на мальчишек.
— Ну вот что, — недовольно заговорил он. — Ты чего-то путаешь. Никакого отряда я не знаю. И никакого задания не имею. Просто не сумел уйти с эвакуированными и вот возвращаюсь домой. И ты не вздумай чего-нибудь болтать про меня.
— А чего в городе собираешься делать? — не утерпев, спросил Шурка.
— Экий ты дотошный... — отмахнулся Виктор. — Ну, жить буду, как все... На какую-нибудь работу устроюсь.
Сбитый с толку Шурка растерянно переглянулся с ребятами — вот так встреча. Наболтал парню невесть что, рассказал про оружие, про патроны, про пионервожатую, а Первухе, может, нет никакого дела ни до оружия, ни до Тани.
— Ну, так будь здоров, Шурка, — кивнул Виктор, еще раз поглядев на ящики с патронами. — А куда вы это добро подеваете?