Ноги в поле, голова на воле
Шрифт:
— И откуда ж это у тебя, значится, бабка Ёка, столько дров в усадьбе?
— А это мне дьяволята мои натащили! — с готовностью отвечает легавым бабуля.
— Значит, ты сама признаешься, что с нечистой силой дружбу водишь? — вылупился на нее унтер и с недоверием пощупал свой ранец: не забился ли уже туда какой-нибудь махонький чертенок с рожками.
— Да по мне, они, мои дьяволята, самая разлюбезная компания! — искренне призналась бабуля.
— И где ж они, значится, по большей части скрываются? — лязгнул зубами
— Так в школе они и скрываются! — рассмеялась бабуля.
Легавые рысью в школу, врываются в наш класс да как рявкнут:
— Стой, ни с места! Где тут прячется нечистая сила?
Мы все в ужасе окаменели. А мой дядя Икан совершенно невозмутимо говорит:
— Нечистая сила? Да вон она, в колодце.
Легавые сломя голову полетели к колодцу. Унтер перегнулся через сруб, заглянул в темное зеркало воды и, увидев там свое отражение, заорал:
— Вон он, пока только один усатый черт! И в жандармской шапке!
— Ура! Это, наверное, моя шапка и есть, которую я в прошлом году потерял в погоне за конокрадами! — обрадовался младший легавый.
Неизвестно, чем бы закончилось это исследование, если бы к колодцу не подоспели учительница, поп и бабка Ёка.
— Что за паника? — недоумевает учительница.
— Да вот бабка Ёка знахарством занимается и с нечистой силой дружбу водит! — воинственно заявляет жандармский унтер.
— О боже! Так ведь нечистая сила, сынок, — моя забота! — заметил мирно поп. — Да мало кто теперь верит в нее! С тех пор как люди стали грамотными, и чертовщины заметно поубавилось на свете.
— Но эта бабка ворожит, и мы ее должны за колдовство в темную посадить, — настаивает легавый.
— Что за глупости! — рассмеялась учительница. — Она людей отварами и разными травами лечит, точно такие и в аптеке продаются. И меня бабуля вылечила.
— Но бабка сама нам призналась, что водит дружбу с дьяволятами, что возле школы шатаются! — крикнул младший легавый. — Так где они у вас тут?!
Мой дядька Икан выскочил из толпы ребят, выпятил грудь и гаркнул:
— Вот он я, дьяволенок!
Легавые отшатнулись от него на шаг и схватились за ружья. А бабка Ёка рассмеялась и говорит:
— И правда, что этот Илька настоящий дьяволенок. И еще тут дьяволята есть — Славко, Ёя, Бранко. А это наша дьяволица Вея.
— Вот уж не знал! — ахнул наш батюшка.
Так ни с чем в тот день вернулись легавые в жандармерию. Отругали они старосту за ложные показания, а он в душе поклялся рано или поздно отомстить и бабке Ёке, и всем нам.
Пока злопамятный староста, завалясь в кровать и почесывая бок, замышлял, как бы нам покрепче насолить, мы ежедневно отправлялись в его лес на заготовки топлива для нашей бабули.
23
Однажды все взрослое население нашего дома отправилось на свадьбу в другое село, а нас с Иканом оставили стеречь хозяйство.
Мы с Иканом играли во
Когда арба поравнялась с нашим домом, из нее вышел старый цыган в огромной шляпе с обвисшими полями и браво крикнул:
— Эй, молодые люди, привет!
— Привет! — поспешили мы ему ответить хором, страшно польщенные его обращением к нам.
— Вы что же, мужички, дома одни? А где все ваши?
— Наши на свадьбу ушли. А нас дома оставили.
— Ах вот как, на свадьбу? А что же они вас с собой не взяли? Таким молодым людям, как вы, в аккурат жениться в пору, верно я говорю?!
— Верно ты говоришь! — подхватила косматая цыганка, выбираясь из арбы.
— Как по-твоему, который из этих молодых людей умнее? — обратился цыган к своей жене.
Иканыч на эти слова выпятил грудь и вылупил свои глазищи в крапинах, чтобы казаться мудрее. И я тоже напустил на себя умный вид, а цыган продолжал, глядя прямо на меня:
— Я думаю, вот этот белобрысенький умнее. Он враз сообразит вынести нам кусок погачи или хлеба.
Не успел он проговорить эти слова, как я стремглав ворвался в дом, схватил со стола половину погачи и вынес ее цыгану.
— Вот тебе, еще теплая.
— Ну, не говорил ли я тебе, что у этого огольца голова светла, как темная ночь!.. — воскликнул цыган, переламывая погачу пополам.
— Не болтай! — сердито перебила его косматая цыганка. — Вот этот чернявенький умнее. Он бы додумался сыскать нам и шматок солонины.
На эти слова Икета проворней лисицы взлетел на чердак, где у нас висел последний кусок солонины.
— Видал! — воскликнула цыганка. — Этот парень напичкан мозгами, как тюфяк гвоздями.
Иканыч весь раздулся от гордости, носом облака задевает.
А цыган откашлялся и промолвил:
— А все же самым умным будет тот, кто догадается поднести нам кувшин молока.
Мы с Иканом и рады стараться, бросились наперегонки в дом, шарим по кладовке, сбились с ног, пока Илька не обнаружил горшок с простоквашей, а я горшок с молоком. Цыгане навалились на новое угощение, а мы с Ильей так и пыжимся от довольства собой, а про себя гадаем, кто же все-таки из нас умнее?
Цыгане всласть поели, надулись молока, и тут старый цыган и объявляет:
— Ну, парни, ума у вас палата, что у моего Гнедко, на все четыре ноги хватит!
Нам с Илькой лестно от такого признания наших необыкновенных способностей, и мы просим познакомить нас с Гнедко.
Цыган услужливо указывает нам на тощую гнедую конягу, запряженную в арбу, и говорит:
— А вот и он, мой разумник Гнедко. Поцелуйтесь, молодые люди, со своим братом.
Готовые провалиться сквозь землю со стыда, мы покраснели как раки, и едва цыганская арба запылила по дороге, как я накинулся на дядюшку Ильку: