Норковая Шуба
Шрифт:
А жалко, ведь жалко ей было Ахмета. И к двери она не раз подходила, и рука ее правая тянулась на кнопку домофона, но левая рука правую останавливала.
– Стоп! – жестокая Анжела щелкнула холеными пальчиками. – Чем я хуже турчанок?
Русская блондинка прожила в Турции много лет и кое-чему у восточных женщин научилась. Главная хитрость турецкой женщины элементарна: если хочешь, чтобы мужчина бежал за тобой, – убегай. Иначе он никогда не будет выполнять свои великодушные обещания.
На морозе Ахмет продержался больше часа. Ни ветра, ни холода, ни рук,
В гостинице бедный Ахмет попытался согреться, но ничего не помогало: ни сауна, ни виски. Чай из пакетика, который ему принесла ярко накрашенная девушка, окончательно испортил ему настроение. Иммунитет, обычно сильный, с русским морозом не справился. Ахмет завернулся в одеяло и долго ворочался. Подушки в номере были твердыми и слишком большими, простыня оказалась короткой и все время сбивалась, синтетический матрас касался щеки, и это было очень-очень неприятно.
Утром Ахмет встал с температурой. В Турцию, как вы уже видели, он вернулся совершенно больным, сразу поехал на фабрику и, ни с кем не здороваясь, протопал в свой кабинет.
В кабинете у господина Ахмета есть небольшая дверь, за ней находится маленькая комната. Там стоит удобный раскладной диван, там есть и душ, и туалет, шкаф с бельем, запасная одежда, теплые тапочки, шерстяные носки, холодильник и телевизор. Когда у Ахмета набирается много работы, он засиживается на фабрике допоздна и часто здесь же остается ночевать.
И сейчас, весь больной и разбитый, он сидел за столом, просматривал срочные документы и тоскливо смотрел на эту дверцу. Терпеть осталось недолго, через пять минут он подпишет бумаги и спрячется в своей норе. Одеялом укутается, глаза закроет и скажет секретарше: «Меня нет».
Прежде всего он подписал приказ о годовой премии своим сотрудникам. Высморкался со свистом и поставил автограф. Даже не вызвал бухгалтера и не подумал терзать его, как обычно: «Откуда такие сумасшедшие цифры?»
Затем Ахмет ответил украинским партнерам: «Понимаем ваши обстоятельства, сожалеем о срыве контракта, надеемся на скорейшее…»
После этого он написал своим русским клиентам. «Ой, да забирайте вы свои несчастные двадцать процентов!» – согласился на скидку Ахмет, он для того и задрал свою цену, чтобы потом сделать скидку.
Когда русские приехали к нему на фабрику первый раз, он, разумеется, думал, на какую же цену ему согласиться. Русские клиенты тоже не могли определиться сразу, стоит ли вообще с Ахметом связываться. «Нам нужно пять минут посовещаться», – попросили деловые люди. «Конечно!» – Ахмет им предоставил любезно свой кабинет и секретаршу с чаем. А сам тихонько удалился за дверь, в свою потайную нору. Там у него стоял динамик и наушнички, там сидела красивая Анжела, она переводила все, что говорили земляки.
Ахмет написал русским письмо, в котором согласился сделать скидку, но вдруг задумался на секунду, перед тем как письмо отправить. Ведь жалко! Жалко и совсем не по-турецки взять и сразу уступить
Он глотнул еще немного зеленой микстурки и набрал номер счета своей любимой женщины. Ахмет хотел, чтобы Анжела быстрее вернулась и сама его полечила, так, как умеют русские женщины, которые в детстве начитались сказок про турецкие гаремы и с радостью играют в Шахерезаду.
В графе сумма он поставил единичку и прибавил к ней шесть ноликов. Шесть ноликов! Анжела простит ему все! Он давно обещал ей квартиру в Анталии, и теперь как честный человек…
Ахмет взглянул на эту красивую цифру с любовью и нежностью и потрогал свой лоб. «У меня жар, – он вздохнул, – какой у меня сильный жар!»
Он выпил жаропонижающее и после этого еще раз посмотрел на нолики, ему показалось, что их слишком много. Ахмет убавил три, нет, один… Нет, два! Нет, все-таки два, целых два нолика убавил добрый Ахмет и быстро, чтобы рука не дрогнула, отправил платеж.
Ахмет не жадничал. Он всегда проставляет в графе сумма ровно столько ноликов, сколько нужно для того, чтобы его любили. За любовь он платит всем: женщинам, сыну, сотрудникам, партнерам, официантам, таксистам, горничным… Ахмет заплатит, просто ему не хочется отдавать все свои нолики сразу. У него есть еще одна любимая восточная хитрость – не исполняй свои обещания в один день, честный человек имеет право растянуть удовольствие.
Чек для своей жены он тоже подписал, на этот раз к обычной сумме прибавил еще пять тысяч, об этом он помнил. И вроде бы все… С деньгами Ахмет разобрался и вызвал к себе секретаршу. Она увидела премиальный приказ и засияла:
– Выздоравливайте, Ахмет Бей! Да продлит Аллах ваши дни!
В ответ он громко расчихался.
– Вам стало легче! – заметила секретарша. – Ваш кашель стал намного лучше!
И накапала ему в ложку еще немного зеленой микстурки. Ахмет проглотил и отправил ее в бухгалтерию.
Осталось последнее – ответить сыну. Ахмет еще раз перечитал его жестокое письмо. Он понимал, мальчишка боится получить по жбану, поэтому и пишет все эти глупости типа «не хочу с тобой встречаться, не вижу смысла, не люблю». На детские истерики, и на женские тоже, Ахмет не реагировал. Вот только это последнее «я тебя не люблю» его укололо. И голова к тому же болела очень сильно, особенно в том месте, где начинается шея.
Ахмет решил не мучаться и выпил обезболивающее. Он вздохнул, вытер слезы и с треском высморкался, так сильно, что у него стрельнуло в ушах. После этого он напечатал ответ, быстро, уверенно, по-турецки.
«Не люби меня, сын, – Ахмет написал, – меня не надо любить. Мной нужно пользоваться. Я сильный, я тебе еще пригожусь».
Он отправил письмо, захлопнул ноутбук и спрятался в своей потайной комнате.
Разложил диван, снял ботинки и закутался в теплое овечье одеяло. Секретарша поскреблась к нему осторожно и шепотом спросила на всякий случай: