Норманны в Сицилии
Шрифт:
Здесь поднимается пизанская башня, в которой хранятся королевские сокровища, там греческая, которая поднимается над кварталом Кемония. Средину украшает та его часть, которая называется Иогария (Джугариа), убранная в высшей степени богато. На остальном пространстве кругами размещены жилища женщин, девушек и евнухов, которые служат королю и королеве. Там находится очень много других небольших, но очень роскошных дворцов, где король тайно беседует со своими доверенными людьми о государственных делах».
Из одной арабской надписи, сделанной на колонне окна в мессинском соборе, ясно, что Рожер II имел дворец и в Мессине. Эта надпись приглашает придворных войти в этот замок, жилище вечного счастья.
Сын и преемник короля Рожера, Вильгельм I, как уже было сказано, в последние годы своей жизни построил недалеко от своей резиденции окруженный садом дворец, который часто упоминается писателями того времени под именем Аль-Азаса, или Великолепного. Как старое название можно узнать в современном Ла-Циза, так – по крайней мере, в одной части дворца, – после всех перестроек, можно заметить его первоначальный восточный характер. В первой половине XVI столетия, когда дворец был в лучшей сохранности, его посетил флорентиец Лео Альберти, оставивший довольно точное описание. Через дверь с позолоченным сводом входили в портик, а потом через другую такую же дверь – в четырехугольный зал со сводчатой крышей, стены и потолок которого были украшены мраморными плитами; в центре –
Для норманнских замков в Сицилии, как и для их предшественниках арабских, пруды и проточные воды – неотъемлимая атрибутика, также, как и в мусульманской Испании, где и теперь Альгамбра и замок Гранады свою главную прелесть получают в обилии проточной воды. То же характерно и для городов Востока – например, Дамаска.
Король Вильгельм II, как повествует легенда, однажды заблудился в лесу, почти в четырех (итальянских) милях от Палермо. Утомленный охотой, он опустился у корня дерева и заснул. Во сне он увидел Святую Деву, которая открыла ему, что на этом месте зарыты сокровища его отца, и приказала ему использовать эти сокровища для прославления ее и во благо его подданных. Проснувшись, король приказал своим работникам копать под деревом. Сон не обманул Вильгельма. Были найдены огромные богатства. На этом месте король заложил великолепную церковь.
Тот лес, в котором охотился король Вильгельм и в котором позднее был выстроен собор Монреале, служил охотничьим угодьем еще для Рожера II, так как там было очень много оленей, кабанов, серн и другой дичи. Именно там, на горном склоне, находилась прелестная вилла этого короля, к которой с гор была по акведуку подведена вода. Недалеко от нее находились руины старого монастыря, который существовал еще до арабов. И Вильгельм II с самого начала своего царствования очень любил это место и, когда у него появилась мысль увековечить свою память постройкой великолепной церкви с монастырем, его выбор пал на эту местность, которая была особенно красива. Поэтому в 1172 году по его приказанию над развалинами старинного монастыря началась постройка нового собора и монастырских зданий. Для того, чтобы населить монахами этот монастырь, под который пошли и покои виллы Рожера II, король вызвал на Сицилию сто бенедиктинцев из аббатства Ла-Кава, которое находилось недалеко от Салерно, с их аббатом Теобальдом. Папа Александр III издал по его просьбе буллу, которая ставила аббатство в непосредственное подчинение святому престолу, которому за это ежегодно уплачивалась подать в сто тари. Монастырь был освобожден от всех других налогов, и нужно было специальное разрешение короля на продажу монастырских поместий и угодий. Аббата выбирал соборный капитул, утверждал король. Посвящение его мог совершить каждый епископ. Аббат должен был управлять монахами и имел все привилегии епископа, так что ему было дозволено даже пользоваться всеми внешними знаками этого достоинства. Вильгельм дал аббатству в собственность дома и сады в Палермо, много мельниц в окрестностях своей резиденции, небольшой остров и, кроме того, деревни и замки. Это Корлеоне, Булкаро и Калатрозо с мельницами и другими угодьями. Далее, он подарил новому величественному аббатству церковь святого Климента в Мессине, святой Марии Маклензе и капеллу Сан Мавро в Калабрии с их владениями и, наконец, город Битетто в Апулии. Вместе с земельной собственностью он отдал монастырю и крестьян, которые там жили. К этому он присоединил и другие привилегии. К услугам аббатства в палермитанской гавани стояло пять баркасов для рыбной ловли. Аббатство имело право рубки дров во всех королевских лесах, было освобождено от всех податей на суше и на воде. Все эти привилегии были записаны золотыми буквами на свитке пергамента. Король с блестящей свитой отправился в Монреале, в 1176 году в день Вознесения подписал этот документ, приложил к нему свою печать и возложил его на алтарь. Кроме того, он дал собору в Палермо деревню Баиду («Белая»), расположенную на холмах выше резиденции, со всеми ее угодьями и крестьянами и много полей, принадлежавших к диоцезу Джиржденти. Юрисдикция над всеми этими владениями принадлежала аббатству. В следующие годы аббатство в Монреале обогатилось многими новыми владениями как на острове, так и на материке. В окрестностях монастыря возник город, теперешнее Монреале, так как туда стекалось много людей на постоянное жительство. В 1182 году король Вильгельм получил от папы Люция III, согласие на то, чтобы новый собор был резиденцией архиепископа. Каждый аббат получал этот сан, а монахи составляли его капитул. Собор в Монреале – блестящий памятник искусства норманнской архитектуры Сицилии. Высокие готические арки поначалу могут вызвать мысль о том, что мы входим в готический собор, но, как только взгляд останавливается на крыше здания, становится ясным, что здесь нет существенных признаков готического стиля. Большое впечатление производят превосходные мозаики собора, особенно колоссальное поясное изображение Христа, который, полный высокой и торжественной серьезности, смотрит на нас со свода над алтарем. Роскошь интерьера изумительна. Стены украшены мозаикой по золотому фону, колонны сделаны из превосходного мрамора. Порфир и другие драгоценные породы свидетельствуют о том, что строитель не жалел средств, чтобы с необыкновенным великолепием украсить храм Божьей Матери. На северной и западной стороне можно заметить остатки стен, и это дает право предположить, что прежде в соборе был притвор – по старинному обычаю, который, может быть, пришел в Сицилию из собора святой Софии в Константинополе, хотя он соблюдался и вообще при базиликах и даже первоначально применялся при посторойке мусульманских мечетей.
Поскольку это здание в течение многих столетий подвергалось перестройкам, будем руководствоваться старинными описаниями его и при этом всегда помнить, что многого, что есть в этом аббатстве теперь, в прежние времена там не существовало. На передней стороне собора возвышаются две грандиозные башни, которые соединяются между собою четырьмя колоннами. Ниже, двумя рядами колонн (в каждом ряду по девяти), собор делится на три корабля, из которых средний втрое шире двух боковых. В конце правого бокового корабля находится крещальня во имя святого Иоанна Крестителя с двенадцатью коринфскими колоннами, украшенными порфиром и гранитом. Пять ступеней ведут к высшей четырехугольной части собора, солее, откуда по трем ступенькам поднимаются к святилищу. Четыре огромных колонны поддерживают навес над солеей. За ними находится королевская солея и там друг на против друга стоит два амвона, один для чтения евангелия, другой для чтения посланий. Евангелие король слушал стоя, а послания сидя. На стороне амвона посланий находятся гробницы Вильгельма I и Вильгельма И. Восемь ступеней ведут к главному алтарю, за которым начинается полукруг, в центре которого – место епископа. Мозаика пола в солее, в святилище (бема) и апсиде, а также в обеих сакристиях сделана с необыкновенным искусством и представляет розетки, захватывающие друг друга четырехугольники в арабском
Точно таким же замечательным произведением норманнского искусства, как и собор в Монреале, был построенный при нем монастырский двор. 216 колонн, богато украшенных, но не загроможденных мозаикой и скульптурными работами, по красоте представляют нечто единственное в своем роде.
Королева Маргарита, которая всегда отличалась особенной набожностью, а потом, когда отошла от государственных дел, еще больше отдалась делам благочестия, обогатила юное архиепископство Монреале новыми учреждениями. В 1175 году она приказала построить на склоне Этны бенедиктинское аббатство Маниачи. В своем поместье святого Марка она построила женский монастырь. Архиепископ Вальтер Оффамиль в своем поместье на берегах Орето почти у самого Палермо основал Цистерцинский монастырь Святого Духа, который потом – более, чем через сто лет – прославится тем, что стал главной ареной убийств во время Сицилийских Вечерен. Он же построил церковь святой Христины (старую) и при ней монастырь.
Соперник Оффамиля, протонотарий Айелл, еще в 1150 году доказал свое религиозное усердие тем, что построил в Палермо церковь Святой Троицы и основал при ней монастырский госпиталь, который потом при Гогенштауфенах перешел в собственность ордена немецких рыцарей. Потом он основал еще один монастырь, который и до сих пор называется монастырем канцлера, больницу и странноприимный дом в честь Святого Иоанна Делла Гвилла.
Вильгельм II построил среди парка великолепный замок вне Палермо, недалеко от дороги к Монреале. Фацелл описывает его так: «К дворцу в Палермо с запада перед городскими воротами примыкает фруктовая роща почти в две тысячи шагов в окружности. Там были разбиты великолепные сады со всевозможными породами деревьев и с неиссякающими источниками. Здесь и там были кусты, которые благоухали лавром и миртом. Там от входа и до выхода простирался очень широкий портик со многими отрытыми сводчатыми павильонами по бокам для забавы короля. Один из этих павильонов в целости сохранился и до нашего времени. Среди сада находился большой рыбный пруд, выложенный старинными огромными квадратами, в который была напущена живая рыба. Пруд не разрушен и до настоящего времени, только в нем нет ни рыбы, ни воды. Рядом с ним возвышался и теперь возвышается великолепный загородный замок короля с арабской вязью на вершине. Чтобы не было ни в чем недостатка для королевской роскоши, в одной стороне этого фруктового сада для забавы двора содержались дикие звери почти всех пород. Но все это теперь развалилось и занято виноградниками и огородами частных лиц». Теперь можно точно определить площадь плодового сада, так как большая часть стен сохранилась. И теперь, как прежде, палермитанцы называют это место сарацинским названием Эвба. Еще в XVI столетии, когда писал Фацелл, этот летний дворец с построенными при нем широкими павильонами был почти разрушен. Теперь же от его старинной архитектуры ничего не осталось, кроме развалин и стен с аркообразными, кверху заостренными шишаками, а в некотором отдалении от ее павильон с куполом. Павильон – это маленькая, четырехугольная постройка, никак не больше тридцати футов высоты, на четырех сторонах которой находятся открытые ниши. Крышей служит изящный купол. В центре прежде, по-видимому, был фонтан.
И поныне старый собор в Палермо, потом превращенный мусульманами в мечеть, а затем вновь освященный, служит для христианского богослужения.
В год свадьбы Вильгельма II в Венеции между немецким и сицилийским государствами был заключен мир. Позднее осенью 1177 года в Палермо прибыло посольство от Барбароссы для ратификации договора, который до сих пор был подписан только епископом Ромуальдом. Уполномоченными Германии были Родегар, обер-камергер Фридриха, и Уголино Буонкомпаньо. Со стороны короля Вильгельма мирный договор был клятвенно подтвержден двенадцатью первыми вельможами его государства.
Хотя завоевания на африканском берегу Рожера II при его преемнике были вновь утрачены, правительство Вильгельма II не упускало из виду мусульман, обитавших на побережье Средиземного моря. Главной задачей сицилийского флота было патрулирование в южных водах, с целью защищать христианские корабли от нападения пиратов и облегчать переезд для крестоносцев, стремившихся к Святой Земле. Теперь же, когда был заключен мир с Германием, войска которой всегда угрожали Нижней Италии, Вильгельм II получил возможность с большим вниманием отнестись к этому делу. В 1180 году он заключил договор с мувагидским властителем Абу Якубом, в силу которого между этим могущественным князем и сицилийским королевством был установлен мир на десять лет. При этом Абу Якуб обязался платить Вильгельму II ежегодную подать. Он принял эти условия, вероятно, потому, что был занят войной в Испании и не мог одновременно вести войну и на Сицилии. Когда договор был заключен, норманнский король послал Мувагиду великолепный подарок. Арабский историк Марракоши рассказывает: «Король Сицилии послал Абу Якубу такие роскошные подарки, подобных которым не было ни у одного князя. В числе их был и рубин, вставленный в переплет Корана. Коран этот был одной из драгоценностей андалуских Омайядов, которые обыкновенно, как только предпринимали поход, приказывали возить эту книгу перед собой на верблюде».
В следующем году сицилийский флот предпринял экспедицию на балеарский остров Минорку, который принадлежал сарацинским князьям из дома Гангиахов. Командовал флотом адмирал Вальтер Моак. Об исходе этой экспедиции нам ничего с точностью неизвестно.
Здесь необходимо обратить свое внимание на Византию, где в это время происходили события, знание которых необходимо для того, чтобы понять случившееся вскоре на Сицилии.
В 1180 году Эммануил Комнен умер, не назначив опеки над своим малолетним сыном и престолонаследником Алексеем И. Императрица Мария, дочь князя Раймунда Антиохийского, еще раньше возбудила народный гнев. Эта легкомысленная и властолюбивая женщина дала обет уйти после смерти своего мужа в монастырь. Но искушение править от имени сына было слишком велико. Во время этого незаконного регентства она жила с протосевастом Алексеем, племянником покойного короля, как с мужем, и оба они вызвали недовольство византийцев – особенно тем, что покровительствовали иноземцам. Распространился слух, что протосеваст хочет устранить юного короля и взойти на византийский трон. А так как ни Мария, ни ее фаворит не умели заставить уважать себя, в государстве началась смута, и взоры всех, кто хотел порядка, устремились на старшего принца королевского дома Андроника, который в то время жил в изгнании в Энеуме, одном из пофлагонских городов.