Новатерра
Шрифт:
– Слышишь, эй, давай, поехали! Гостиница мест нет, а у нас свободный хата, места много, всё есть. Отдохнёшь, хорошо покушаешь, душ-ванна сходишь...
Причём не просто звали в гости, но вполне конкретно протягивали руки...
Александр резко подскочил и двинулся навстречу вновь прибывшим. Про себя решил - если хоть один 'мамед' её коснётся, оба точно станут однояйцевыми близнецами. По яйцу на брата - хватит за глаза...
– Здравствуйте, милостивая государыня! С прибытием вас на эту гостеприимную землю!
– особо выделив 'гостеприимную', он поклонился девушке и указал на место пообочь с молодой
– Присядьте, здесь вам будет удобно, - после чего, глядя в упор на ближнего к нему азербайджанца, громко и многозначительно добавил.
– А главное, никто вас больше не побеспокоит.
– Спасибо, милостивый государь!
– благодарно улыбнувшись, проговорила она мягким, словно бархатным, голосом.
– Я, пожалуй, так и сделаю.
– Буду вам крайне признателен, - улыбнулся в ответ 'милостивый государь', и тут же всю милость с его лица как будто ураганом сдуло.
– Ну-с, господа хорошие, теперь я полностью к вашим услугам! Есть проблемы? Давайте обсудим!
Стоя анфас к 'гостеприимным' кавказцам, он завёл руки за спину, дабы незаметно размять перед кулачным боем стылые кисти, и плавно перенёс тяжесть тела на левую ногу, тем самым приготовив правую к молниеносному обескураживающему удару. Такой удар - вырубающий, гасящий, прореживающий ряды врагов - жизненно важен, потому что с двоими и более противниками сразу биться хорошо только в кино. Хотя сам Александр очень сомневался в том, что схватка состоится. Ростовский босяк с замашками благородного рыцаря без страха и упрёка, он с отрочества и до сей поры многие сотни раз попадал в такие ситуации и сейчас мог предвосхитить развитие сюжета драмы с немалой долей вероятности. Процентов где-нибудь на сто. Если не на все сто один...
Как он предполагал, так и случилось. Более возрастной на вид азербайджанец оказался много рассудительнее брата - брата по желанию потрахаться, - даже попробовал придержать того за руку. Не помогло. Горяч братуха! Что ж, ну-ну...
– А ты чего хочешь, да?!
– оскалился на Александра молодой, явно неопытный и потому нахальный. Нашёл, блин, на кого батон крошить, придурок рыночный, - на оборотня в погонах!
Комбат, хоть на него и не попало брызг слюны, картинно отёр лицо носовым платком.
– Я хочу, - проговорил он назидательным тоном интеллигента-чистоплюя, заметившего, как мальчишка бросил фантик мимо урны, - чтобы вы, молодые люди, прекратили преследовать девушку. Вот, собственно, и всё.
– И всё!
– развёл руки старший, примирительно поглядывая на обоих. Дескать, всё, проехали, базар окончен. На центральном рынке...
– Подожди, да!
– не унимался молодой, продолжая переть на противника.
– Ты, казёл, хто такой вапще, э?!
– Кто я, козёл, такой?
– вздохнул комбат и, вдруг окаменев лицом, зловеще прошипел, так, чтобы слышали одни лишь контрагенты.
– Вот сейчас ты, блин, ишак вонючий, козофил, точно узнаешь, кто я такой! А ну-ка, блин, оба на выход! Там поговорим. За жизнь...
– Э, всё понятно, брат, давай кончать, да!
– наконец решительно вмешался старший.
И оказался абсолютно прав. Во всяком случае, применительно к мамам и папам обоих 'близнецов', их прочим родственникам, близким, знакомым, соседям, равно как и всему народу неизменно солнечной бывшей советской бывшей республики, он был прав
– Давай кончать, говоришь... Как же вам хочется сегодня кончить! Хоть так, хоть эдак...
– покачал головой Александр, сбрасывая толком не успевший охватить его предбоевой кураж.
Между азербайджанцами состоялся краткий нелицеприятный разговор по-тюркски, из которого он, даже не прислушиваясь, - а язык в целом понимал, годы войны не прошли даром, - чётко ухватил выкрик молодого 'резать!'.
– Что?!
– разъярился он уже по-настоящему.
– Кого ты, урюк грёбаный, резать собрался?! Баранов у себя в кошаре резать будешь! Ну-ка, блин, пойдём, проверим твою регистрацию!
– Э, брат...
– снова заблеял старший.
И совершил серьёзную ошибку, попытавшись дружески похлопать русского 'брата' по плечу.
– Руки!
– зло рявкнул комбат.
На лету перехватив кисть миротворца, он чуть довернул её на себя наружной стороной и без особого усилия сжал тремя пальцами тем нехитрым приёмом из арсенала айкидо, что позволяет даже юноше в момент поставить на колени здоровенного амбала. Впрочем, 'до ручки' не пережимал, и со стороны могло показаться, что человек просто поддерживает за руку товарища, неловко подвернувшего голеностоп.
– Дёрнешься, - спокойно предупредил он молодого, - поломаю ему руку. А потом - тебе. Шею... Понял, твою мать?!
– Э, зачем маму ругаешь, да?!
– без особого уже апломба возмутился тот.
– У нас, кавказский мужчин что есть, если кто кого маму ругает, только одно дело - резать!
– Тьфу, блин, резатель!
– с усмешкой покачал головой Александр.
– Надо будет не только регистрацию твою проверить, но и 'пробить' заодно по Интерполу. Чувствую, трупов на тебе, как на дворняге блох...
– В чём дело, граждане?!
– раздался сбоку зычный окрик.
Тут же прямо через спинки диванов на сцену провинциального театра военных действий перепрыгнули двое ОМОНовцев с автоматами АКСУ.
– Здравия желаю, товарищ майор!
– сразу расставляя акценты, протянул руку Александру старший сержант.
– Проблемы?
Тот вынужден был отпустить миролюбивого азербайджанца, хотя из вредности прежде поставил его на колени.
– Здравствуй, служилый брат! Какие у нас могут быть проблемы?! Всё в порядке. Только платят мало...
Оба понимающе рассмеялись. Несмотря на боевое братство, скреплённое кровью во множестве южных кампаний, нилгородские десантники и ОМОНовцы перехлёстывались в обоюдных жесточайших драках с периодичностью июньских гроз, а то и чаще. Но сейчас ситуация была совершенно иной. Старший патрульного наряда козырнул комбату и резко обернулся к замершим азербайджанцам.
– Отряд милиции особого назначения Нилгородского УВД, старший сержант Нахватайло, - представился он.
– Попрошу предъявить документы, удостоверяющие личность! Паспорта, свидетельства о регистрации, водительские удостоверения...