Новое Просвещение и борьба за свободу знания
Шрифт:
Законы об авторском гонораре, с которыми агентству DILIA приходилось иметь дело ежедневно, были составлены так, чтобы подавлять творческий подход, а верность государству поощрять. Чешским авторам платили роялти в соответствии с количеством знаков (страниц) в напечатанной книге и количеством изданных экземпляров. Это подталкивало дружков издательских шишек писать длинные сочинения ни о чем, а потом запрашивать шестизначный тираж. За право издать зарубежное произведение DILIA платило западным авторам фиксированную сумму, скажем в тысячу долларов за право выпустить медицинский текст тиражом в десять тысяч экземпляров, и пропорциональную надбавку, если тираж превышал оговоренное количество. Само собой разумеется, ни у одного издателя в советской Вселенной монстров не было доступа к тем источникам информации, которыми пользуются западные издатели, например справочным компаниям Literary Market Place или Books in Print.
Третьим шагом было установить
Между тем каждую неделю «Книжный опт» поставлял в 1200 книжных магазинов Богемии и Моравии примерно 30–40 новых наименований – миллион экземпляров. Поставки основывались на трехступенчатом процессе, растянутом на два года. На первой стадии, где-то за полтора года до дня выхода новой книги (это всегда был четверг), издательства отправляли в «Книжный опт» 300–400 копий списка запланированных к выпуску книг (edicni plan), после чего «Книжный опт» рассматривал его и рассылал своим восьми региональным подразделениям под названием «Книжная розница» (Knizni Maloobchod). «Книжная розница» отвечала за исследование рынка в своих регионах и передавала данные в Прагу. Обычно цифры высчитывались, по словам персонала, «исходя из опыта»: со специализированной литературой было проще («поскольку рынок известен»), с детской литературой и беллетристикой – несколько сложнее. Издательство могло также разослать свой план непосредственно магазинам, чтобы известить о выходе новых книг, но такая практика была нечастой.
После завершения этой стадии представители восьми «Книжных розниц» плюс представитель Словакии собирались на неделю (обычно весной) в гостинице в предместье Праги, чтобы послушать доклады ведущих издательств о том, какие книги те больше всего хотели продвигать (примерно по десять докладов в день). Однако, конечно, эти собрания не приводили к изменению цены на книгу или серию, значительной рекламной кампании в журналах или по телевизору и не могли существенно повлиять на запланированный тираж. Цены на книги устанавливались единым ценовым институтом в соответствии со строгим руководством, выпущенным государством. Всякие рекламные ухищрения, столь важные для западного книгоиздания, отсутствовали в Восточном блоке или существовали в зачаточном состоянии. Распределение бумаги контролировалось бесстрастным государственным аппаратом министерства культуры. И поскольку эти заседания не имели ничего общего со взаимосвязью реального спроса на литературу и возможностями его удовлетворить, они обычно принимали экзистенциальный характер – встречи бессильных книготорговцев с бессильными издателями – и в конце дегенерировали (или, наоборот, эволюционировали) в пивной фестиваль.
Вторая фаза публикации начиналась, когда издательство посылало книгу в типографию (книги обычно набирались и печатались в одном и том же учреждении). Также оно отправляло в «Книжный опт» синопсис финального продукта и предположительный график производства. «Книжный опт» извещал об этом «Книжную розницу» напрямую или через свою ежемесячную рассылку «Что скоро выйдет» (Co noveho vyjde), чтобы при необходимости изменить число экземпляров в поставке, после чего заключал с издательством договор оптовой купли-продажи. («Книжный опт» платил ему 70 % от цены, указанной на обложке книги, и продавал ее «Книжной рознице» за 77 %, а разницу в 7 % забирал как свою долю. Размер ставки не слишком отличался по всей Центральной и Восточной Европе, например в Румынии аналогичная контора брала 8 %.) [86]
86
Peter B. Kaufman, «Publishing: Romanian Remainders,» Times Literary Supplement, London, July 6–12, 1990.
На этой стадии возможны были три варианта. Первый: издательство хотело выпустить больше книг, чем «Книжный опт» согласился пустить в продажу, – в таком случае «Книжный опт» принимал их, если оно брало на себя расходы на рекламу дополнительных экземпляров.
На третьей фазе публикации издательство уведомляло «Книжный опт», что книга скоро выйдет. Тот примерно за месяц сообщал магазинам, когда прибудут книги, через еженедельный бюллетень «Новые книги». Хотя он выпускался для нужд книготорговли, в киосках его довольно быстро раскупали, потому что у людей не было другого способа узнать, что нового появится в магазинах в четверг (отзывы на книги редко публиковались заранее). Приблизительно через неделю после оповещения «Книжный опт» начинал грузить книги в фуры для отправки в магазины и на склады при станциях взвешивания. Процесс доставки занимал примерно две недели: столько времени требовалось, чтобы книги добрались до самых отдаленных магазинов, – и потом, по свидетельствам, они, обернутые в обычную, промокаемую бумагу (не пластик), месяцами лежали на ветхих складах с дырявыми крышами. Магазины, получавшие книги заранее, были обязаны до объявленной даты выхода держать их подальше от покупателей. Такая система просуществовала до марта 1990 г., когда – спустя четыре месяца после революции – ее разрушили издатели-эмигранты, которые, вернувшись в страну через павшие блокпосты из ФРГ, Австрии, Франции, Швейцарии, США, Канады и Великобритании, привезли с собой в грузовиках и фургонах запрещенные книги и поставили их прямо в магазины.
Четвертым шагом было ограничение доступа издателей к зарубежным читателям (и устойчивой валюте), а читателей – к зарубежной литературе. В 1950-е гг. в Чехословакии появилось учреждение под названием «Артия» – государственный монополист в области импорта и экспорта предметов культуры, таких как скрипки, нотные сборники и книги. Практически каждое чешское издательство, желавшее продать свои книги за границу, а также каждый человек или организация, желавшие приобрести иностранные книги, проходили через этот огромный бюрократический аппарат. «Книжный опт» был для «Артии» основным поставщиком книг на экспорт, а главным покупателем импортных книг стала сеть магазинов «Заграничная литература» (Zahranicni Literatura), где продавалась в основном литература советская. Раздувшаяся за сорок лет от обилия ненужных должностей и нечестной, искусственной монополии, ограничивающей доступ чешских издательств к западным рынкам, «Артия», как и DILIA, утратила эту монополию с падением Берлинской стены.
Пятым шагом, самым важным, было взять финансирование всех издательств под контроль государства. Оно следило за всеми их расходами и облагало большими налогами с доходов. Сложная система сборов и льгот связывала издательства, типографии, государственные органы по продаже книг и соответствующие министерства, напрямую предоставлявшие субсидии определенным издательствам и не напрямую – типографиям и дистрибьюторам (чтобы те не могли существовать без поддержки государства), облагавшие налогом и вознаграждавшие авторов и контролировавшие все доходы издателей. В результате это привело к полной финансовой беспомощности многих издательств и стало большой проблемой после революций 1989 г. [87]
87
См. также Peter B. Kaufman, «Publishing in Budapest,» Scholarly Publishing 21, no. 4 (July 1990): 195–204; Peter B. Kaufman, «Coming Up for Air,» Publishers Weekly, September 7, 1990; Peter B. Kaufman, «Two Prague Publishers: Academia and SPN,» Scholarly Publishing 22, no. 31 (April 1991): 143–154; Peter B. Kaufman and Gleb Uspensky, «50 Million Agatha Christies Can't Be Wrong,» Publishers Weekly, November 9, 1992; Peter B. Kaufman, «A Profile of Prosveshcheniye Publishing House: State-Administered Textbook Publishing in the Russian Federation,» prepared for the World Bank, Washington, DC, 1994, unpublished.
Всеобщая декларация прав человека, принятая ООН в 1948 г., краеугольный камень нашей свободы, постановила, что «каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ» [88] . А в статье 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, дополнения ко Всеобщей декларации, говорится:
88
https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/declhr.shtml.