Новое житие - покой нам только снится
Шрифт:
Вокруг подравнивался и строился весь экипаж. Включая одессита Иванова, что выделялся на фоне чумазых и всколоченных собратьев белозубой улыбкой, усиками, а также громоздким зелёным ящиком радиостанции с длинной антенной, что носил за спиной.
– Молодцы! Все молодцы – представлю всех… - ободрил экипаж Груздев. – Вишь как тянутся, герои, - он рывком снял шлем и подставил голову и лицо под лучи яркого солнца: - Эх, красота-лепота, мать твою! Есть, зачем жить на белом свете, братья славяне. А, комбат? Слушаешь меня, или в мыслях вовсю по девкам шаришь?
–
– Не канючь меня, не жалоби, - усмехнулся майор, хлопая по карманам комбинезона. Наконец он вынул коробку «Пушек». Захватив одну папиросу для себя, другую двумя пальцами протянул Виктору: - Хвост держи бодрей. Слушай приказ: собрать весь личный состав и всю матчасть. Пункт сбора: западная окраина, хотя… Ладно, чёрт с ним: пусть эта площадь. Ориентир «Крест». Слышишь, Касымханов?!. – он заорал, меняясь в лице (стайка воробьев на яблони мгновенно улетучилась) в сторону своей машины. – Сообщи куда надо. Смотри у меня, не балуй. А то проверю… За «тридцатого» нынче я, - снова поворотился он к Виктору. – Мне и будешь докладывать ровно через… - он потянул рукав комбинезона наверх, обнажив на крупном волосатом запястье циферблат с компасом, - …пятнадцать минут. Сейчас прибудут ремонтники и снабженцы из обеспечения. Вот… Всё!
Не докурив папиросу со сложенным вдвое мундштуком, втоптав её в пыль, он залез в известный люк и закрыл его. Т-34, совершив разворот на отполированных добела траках, устремился на западную окраину, где стихали звуки боя. Орудийные «бан-г-г-г» всё чаще перемешивались с пулемётными « тр-р-р-р». В безоблачном, сияющем от жары лазурно-синем небе кружилась стая наших и германских истребителей. Выбрасывая треугольные вспышки на носу и на крыльях, испуская друг к другу дымные трассы и сверкая на солнце плоскостями, они сходились и расходились на виражах. Сначала, оставляя за собой лохматую полосу, понёсся на запад к земле подбитый «мессер». Затем, покосив развороченное очередью крыло, неловко ушла в штопор «лавочка». От неё тут же отделилась тёмная точка, что вскоре выпустила белый купол парашюта. В «собачьей свалке» по нашему лётчику никто и не думал стрелять. Не было видать лишь двухмоторного, с плексигласовым колпаком на носу Ме110. То ли улетел на восток, бомбить и обстреливать нашу вторую волну, то ли был сбит.
Скрежеща гусеницами, переваливаясь на гусеницах, из церкви на паперть выполз зелёный прямоугольник СУ-85. Совершив разворот на правой (экипаж без команды присел, чтобы не попасть под вращающий пушечный хобот), машина замерла.
Из открытого люка появилась вислоусая башка Хохленко:
– Разрешите доложить, товарищ комбат! Имеющаяся матчасть поступает в ваше распоряжение. Как говорится, здоровеньки буллы – что бы было, если б не братья хохлы…
Экипаж заржал, ухватившись за бока. Из остановившейся самоходки, что наполовину скрыл дымный шлейф подбитого ими панцера (горел на первосортном шведском бензине), бежал маленький лейтенант Тевосян. Хлопающая по бедру планшетка внезапно сорвалась и рухнула в пыль. То ли «язычок» портупеи стёр ремень, то ли сам «Барефзес» распустил пряжку. Не заметив этого,
– Товарищ капитан, - Тевосян, скривив своё лицо с солидным носом и миндалевидными глазами, поднял правую руку. Тут же со стоном он опустил её. Выше локтя она была туго стянута марлевой повязкой с проступающими коричневыми пятнами. – Докладываю: в ходе боя батареей подбиты пять танков. Сохранил две боевые машины. Из числа подбитых, подлежат ремонту две, не подлежит восстановлению одна. Из экипажей уцелело пять человек. Двое с лёгкими ранениями рук…
– Где твои люди? – Виктор обвёл глазом смутно темневшую в облаке пыли тевосяновскую САУ.
– Были на броне, - опустил голову «Барефзес». Он чуть не кривился от боли в пораненной руке, но стоял навытяжку. – Не могли без приказа отлучиться. Мои люди меня знают и уважают. Тебе, комбат, известно…
– Ладно, ладно… Ещё обижаться начни! – Виктор давил в себе желание щёлкнуть его по носу. – Ещё морду набей! И это… - он, сдерживая смех указал на дорогу: - Планшетку свою подбери. Не то по ней танк или САУ…
Он тут же охладил свою радость. Не было вестей от командира 4-й. Судя по всему, его друг и боевой однокашник родом из Изюма либо был ранен, либо пал смертью храбрых. Ни одной САУ его роты не было видно. На радиоконтакт он также не выходил.
Тут в стороне от самоходки хлопнули выстрелы. Сначала дважды щёлкнул «Вальтер». Простучала очередь из ППШ. Экипаж моментально присел и потянул со спин свои пистолет-пулемёты. Иванов с ощеренными усиками присел на колено. Его спину грузно стянула зелёная коробка рации. Стало быть «прибившиеся» начали свою войну. За экипажами с подбитых панцеров охотятся. Что ж…Ну я им, стервецам, подумал он, не зная, что лучше: наказать или похвалить. За промедление в исполнении приказа вышестоящего начальства (в данном случае помкомполка) не долго и в штрафную угодить. Штурмовать с винтовочкой, в гимнастёрочке без погон, безымянные и поименованные высотки. По трупам своих товарищей. Но разве ж товарищ майор зверь, какой? Разве ж он такое делать станет? Нет, конечно, не станет. Пожурит да представит к награде. Сам он, поди, давно уж забыл о своём приказе. Это надо же – ориентир «крест»! Додумался тоже… Хотя (Виктор ощутил неясный, но приятный холодок во лбу, в темечке и по спине) есть в его взгляде и его словах какой-то скрытый, но важный смысл. Придётся его разгадывать. А пока надо вернуть этих «охотников за черепами». Ишь оцеоллы выискались с чингачгуками, хреновы…
***
…У вас действительно есть чёткий план по устранению Сталина? – продолжил штатский с залысинами, у которого на этот раз в лацкане сиял красно-золотой партийный значок, что саркастически звался в рейхе «бычий глаз». – Мы готовы выслушать. Как есть это по-русски…
– Русские говорят проще – принять к рассмотрению, - невинно округлил глаза Цвигун. – Или к сведению.
<