Новое житие - покой нам только снится
Шрифт:
– Не звени понапрасну! – Виктор орал в микрофон, тупея от звона, что издавали гильзы от» выстрелов». Корпус бронерубки, и без того раскалённый, наполнился пороховой гарью, которую не успевала отсасывать вентиляция: - Что там на флангах?
У него начинало привычно слезиться в глазах и перхать в горле. Хотелось страшно, для облегчения выматериться, но воспоминания об иконе в сморщенных руках старушки, её ласковый и добрый взгляд в окружении морщин, а также вкус святой воды, не давали даже думать об этом.
– Десяток «коробочек» на правом пытаются совершить обходной. Атакуют боевые порядки «четвёртой». С левого
– Говорю тебе, не трынди!
– Говорили по другому, что б не звенел! Ого! Пуляют из соседнего в направлении «четвертого». Два выстрела. Наши, стервецы, молчат.
Виктор тут же вызвал командира 6-й, старшего лейтенанта Давыдова, что и был политруком батальона, что был родом из Изюма. Воевали с ним на «тридцатьчетвёрках» и «валлентайнах» в тех же краях с июня 1942-го, продолжили под Сталинградом в составе Степного фронта, затем уже в составе тяжелого бронетанкового батальона на КВ домолачивали группировку Паулюса. Оказалось, что соседний с командирским панцер пристреливался по самоходке самого Давыдова. Вторым выстрелом у 85-мм пушки заклинило гидравлику, что лишило возможности устанавливать угол прицеливания. «Ну и мудон же ты!» - сорвалось у Виктора. Нечаянно, как говорится – что ни скажешь в пылу сражения!
Снова и снова он выходил на связь со штабом полка пока его не оглушил в эфире своим криком «сороковой»:
– Не ори, комбат! Сам всё знаю – «соколы» доложили! Жди подкрепления. Минут сорок. Держитесь как черти, братья славяне.
– Есть держаться! Правда, от нас через пятнадцать минут рожки с ножками могут остаться. В колечко нас берут с флангов. У трёх «сук» повреждения. Ох, твою мать! Смотреть же надо! Это я не вам, товарищ «сороковой», - Виктору наводчик попал локтем по лбу. Спасибо, что не гильзой: - Одну потерял в ходе авианалёта. Обстановка понятна, «сороковой»? Какие будут указания?
– То и приказываю: умри, но продержись. Свои разговорчики паникёрские живо кончай. У меня здесь товарищ из СМЕРШа – живо ему… Всё понятно?!? Слюнтяй, размазня…
С этими словами комполка отключился. Тем временем, САУ, задевая яблони ныряя в воронки, что оставили «штуки», отползала в облаке золотисто-коричневой пыли под защиту церковной кладки. Машина отходила к перекрестью четырёх дорог, в середине которых и по центру деревни, как в лучах солнца, находилась церковь. Туда же, повинуясь команде Виктора по внутренней волне, отползали и другие самоходки. Выбрасывая языки пламени из зелёных жерл, они посылали бронебойные остроголовые снаряды, оставляющие дымно-фиолетовый трассер, по вражьим «коробочкам». Те, пользуясь ограниченной манёвренностью (мешал избыточный вес бронеэкранов на корпусе и башнях), пытались уходить от прямых попаданий. Шесть панцеров уже застыли дымными кострами. Давыдов докладывал, что на его фланге атаки нет. Враг лишь перестреливается. На левом фланге, где вела бой 4-я под командованием лейтенанта Тевосяна из Сочи, было обездвижено прямыми попаданиями три САУ. У одной уничтожен двигатель, две другие лишились гусениц. Тевосян сбивчиво (тоже принял командование после училища) докладывал: вражеские танкисты действуют шаблонно, но умело. Именно: сосредотачивают огнь нескольких машин по одной или двум нашим. За час боя «шестая» обездвижила лишь два панцера, каковые, впрочем, не загорелись. Видно, в баки залито искусственное топливо, о чём их «просвещали» ещё в училище.
– Веди только прицельный огонь, четвёртый! Только наверняка! Перенимай у фрица тактику. Отсекайте
– Есть, товарищ тридцать девятый.
Самоходка комбата, наконец, встала. С дистанции 300 метров она врезала в пятнистый борт панцера, что вращался на гусеницах в узком перекрёстке меж двух изб. В перископ Виктор увидел, как борт с сорванным бронеэкраном на мгновение провалился вовнутрь. Затем из него хлынуло ярко-оранжевое пламя взрыва. C него сорвало и бросило наверх башню. Следующие взрывы (рвался БК) разворотили корпус и заволокли улицу чёрно-красной шапкой дымного пламени. Со свистом, оставляя за собой кометные хвосты, проносились сигнальные патроны, что были у каждого танкиста-командира или самоходчика. (Перед атакой на Михайловку, из командирского Pz.Kpwf. III в направлении «штук» вылетели три синие ракеты, что означало: «Здесь свои!»)
– Це засвинячили, так засвинячили!
– заорал Хохленко, приникший к триплексу.
– Погоди радоваться, - оборвал его Виктор. – Сейчас как зацепит по касательной!
Квадратные силуэты с крестиками на броне появлялись в гуще садов, из-за бревенчатых срубов, повреждённых снарядами или бомбами. Фиолетовые трассеры бронебойных снарядов неслись со всех сторон, образуя перекрестья. Даже повреждённые самоходки, вращаясь на месте с сорванными гусеницами и выбитыми катками, продолжали вести огонь. Угодившие в церковь, германские выстрелы лишь поднимали облака извёстки и разбрасывали оранжево-красную кирпичную крошку. Кладка, что была выложена в прошлом веке, не разрушалась.
А в звоннице возбуждённо галдели дети. Их безуспешно гнали вниз Ахромеев и ребята его экипажа:
– А ну, детвора залётная! Кыш-брысь вниз! А то придёт товарищ комбат. Нет, прилетит на крыльях под купол и врежет всем по шеям. Нам это надо? Вам тоже…
* * *
…Какова численность вашей группы?
– не унимался Фоммель, хрустя длинным плащом с прелиной.
– Это реальная организация с множеством тайных сотрудников в органах власти? Мою организацию и меня лично это интересует, прежде всего.
– Вот те и раз! – Цвигун лишь хохотнул. В пятнистой плащ-палатке германского образца, с надвинутым капюшоном, он прогуливался с ним по деревне. – Снова дурачка валяете, господин хороший? Численность нашей группы ему… Списочек в развёрнутом виде, герр-хер… А хазы да малины не перечислить?
– Не надо паясничать, Рус Иванович, - Фоммель шумно размял пальцы рук. Быстрым движением он сдвинул на затылок фуражку с эмблемой адамовой головы и орла в тулье, сжимающему в когтях веночек со свастикой. – Это пошлый и неуместный юмор. Дайте понять…Вернее, необходимо кое- что прояснить. Если, конечно, ваша организация, и вы лично желаете установить контакт с нами – имперской службой безопасности. Прежде всего, со службой безопасности, которую я представляю. Вы меня понимаете, Рус Иванович?
– Рус Иванович всё понимает, - подавил очередной смешок Цвигун. Он пропустил группу офицеров СС-панцерваффе в чёрных мундирах и рыжих наплечных ранцах. У многих виднелись Железные кресты 1-го и 3-го классов, ленточки 2-го класса, бронзовые, золотые и серебряные значки отличия в обрамлении всё тех же венков, что делало их похожими на покойников. Короткими взмахами они приветствовали оберштурбанфюрера, что ответил единственным взмахом. Один из них напевал: «В Гамбурге не осталось девственниц…»: - Надо же такое – Рус Иванович! Ну, допустим, я вам кое-что скажу. Опять-таки, в обмен на кое-что. Верштейн, майн… Тьфу, как это по вашему, гер-хер?