Новые крылья
Шрифт:
Чуть свет, не дождавшись моего пробуждения, мама и Таня отправились на квартиру О.И. готовиться. Я, проснувшись, сбегал забрать костюм, позавтракал, написал записку, попросил дворника отправить ее в гостиницу и стал переодеваться. В церкви ждал не долго. Народу было мало, знакомых никого. Наконец приехали и П.-С. с Анной, оба в хорошем настроении, по крайней мере, внешне. «Отчитали» нас, обвели вокруг аналоя. Всё. Женаты. Ничего для меня не изменилось. Ничего особенного не почувствовал. Гостей было немного, в основном мамины знакомые и родня «седьмая вода». Все скоро разъехались. Таня действительно распоряжается на Ольгиной квартире как полноправная хозяйка. Она сама нам с Анной отвела
Т., оказывается, и сама хотела со мной говорить. Но от тона ее и слов я прямо растерялся.
— Ты приданое уже получил?
— Приданое?!
— Ну, полагалось же за ней что-то? Вы как условились?
— Ни о каком приданом и речи не шло.
— Не верю. Хочешь сказать, у тебя совсем нет денег?
— Деньги есть немного. Остались от Вольтера. Тебе нужны? На что тебе?
— Не мне. Я и без твоих денег обойдусь. Но ты мог бы нанять для мамы кого-то, с кем можно было бы оставить ее. Сиделку, компаньонку.
— Оставить?!
— Ты уезжаешь. Я тоже.
— Ты?! Куда?
— Я тебе говорила уже вчера. Меня тоже зовут за границу. Раньше я отказывалась, но теперь передумала. В конце концов, у меня те же права, что и у тебя. И обязанности наши по отношению к матери равные.
Я пытался робко возразить:
— Тебе же еще учиться нужно.
— Я, может быть, там буду учиться. И потом другие страны — это прекрасный опыт. Сидя дома не научишься, тому, что узнаешь путешествуя. Разве ты сам не так поступаешь?
— Но с кем ты? Куда?
— Ольга Ильинична зовет меня к себе в Париж. Там и живописи учиться можно и медицине. Все расходы она берет на себя. Почему я должна отказываться?! Ты-то не упускаешь своих шансов.
Ну что тут скажешь, я обещал подумать, как с мамой поступить.
Всю ночь ворочался, мешал Анне. Наконец, она спросила, почему не сплю. Не хотел говорить, но она заставила. Я ожидал, что она поддержит меня, найдет поведение Тани возмутительным, предложит быть тверже с ней, заставить заботиться о маме. Отнюдь. Жена сказала, что мы сами должны позаботиться о маме. Она была ласкова со мной как никогда, как будто с ребенком, гладила меня по голове, успокаивала, заверяла, что всё обязательно устроится, пока я не заснул.
Мне странно, когда о нас с А. говорят «новобрачные». Свою новобрачность я чувствовал недели две-три назад. А теперь мы, как будто, уже сто лет женаты. Я, признаться, побаивался, что после венчанья испугаюсь чего-нибудь или почувствую что-то такое, чего не чувствовал раньше и с чем не смогу мириться. Нет. Пока ничего.
С утра отправились с женой в гостиницу к П.-С., там позавтракали. Объявили ему, что задержимся еще в Петербурге. Разумеется, он не был доволен, но много не возражал. Ему нужно возвращаться домой, к своим делам в банке, а в Италию мы все равно без него поехали бы, да еще и поедем, задержка только ради мамы.
Весь
Мы так распределились: после отъезда отца Анна с мамой уедут на дачу, я перееду опять на старую квартиру, а Татьяна пока остается. Я немного обижен на сестру и обескуражен ее позицией, но вида стараюсь не подавать. В конце концов, она даже в каком-то смысле пожертвовала собой, уступив Анне свое дачное место. Втроем им было бы тесно, а Анне нужен здоровый воздух. Заходил в «Кошку». Никого. Все закрыто. Заезжал к А.Г. на квартиру, там тоже никого, кроме Маруси, не застал, да и она приходила только прибраться. Дмитр. Петр. живет на даче у родственников, взял у нее адрес, нужно бы заехать. Написал Вольтеру, что женился, что в Италию собираемся, куда он так стремился, бедняжка. Как там его здоровье и как-то он лечится?
Провожали папу Сури. На прощание он расцеловал нас и прослезился. Татьяна недалека была от истины, денег он нам оставил более чем достаточно. Надо бы только суметь умно ими распорядиться. Между мной и Т. некоторое отчуждение, но с Аннет они, как ни странно, прекрасно ладят. Милая добрая моя Анна! Я не перестаю на нее по-хорошему удивляться. Она так ласкова со мной и с мамой. Страдая от духоты, бодрится и виду не подает. В чужой стране, с чужими почти людьми, в непривычной совершенно обстановке, да еще и в таком положении. Я когда думаю об этом, такая нежность меня охватывает чуть не до слез. Милая девочка, бедняжечка моя! Как ей, должно быть, тяжело и как она держится прекрасно! Я, может быть, стал немного слишком суетлив, стараясь все время, хоть чем-то ей помочь. Мама умиляется на это. Возможно, со стороны кажется, что я страшно влюблен и, сбиваясь с ног, угождаю обожаемой супруге, но это другое.
Перебирались на дачу. Мама с Анной с утра уехали на поезде одни, а я занимался вещами. Таня мне помогала. Пока укладывались, болтали довольно весело, но простились сухо. Я холодно сказал, чтобы она не волновалась, что я постараюсь всё уладить. Она холодно ответила: «Я надеюсь».
На даче чувствуется, что дело уже к осени — не то, что в городе. К вечеру прохладно и на деревьях очень много желтых и красных листьев.
Поздно вечером пили чай на террасе. У нас уже и без Италии настоящий медовый месяц. Все друг с другом ласковы, предупредительны и милы необычайно.
У наших хозяев, как раз кстати, еще одна комната освободилась, так что, места нам теперь всем хватит. Мама с Анной, на которую я не перестаю удивляться, взялись варить варенье из яблок. А меня отправили за грибами. Ладят они прекрасно, мама называет жену Анечкой, всё время сбиваясь на Танечку.
Нам с Анной хорошо на даче. Вечером лежали обнявшись. Она сказала, что ей вовсе не хочется никуда уезжать. Я спросил, так ли она представляла себе свое русское житье? Она рассмеялась: «совсем нет». Ей виделось нечто вроде швейной мастерской из романа Чернышевского. В Италию, все же, придется ехать. Я не могу разочаровать Пэр-Сури.
Утром ходил за грибами. Днем ничего не делал. К вечеру, когда жара спала, отправился пройтись. Признаться честно, не совсем без намерений. Не то что бы я очень хотел кого-то встретить, но, разумеется, не исключал такой возможности. Нарочно пошел в сторону станции. И опять-таки не могу сказать с уверенностью, нарочно чтобы встретить кого-то, или же напротив, нарочно чтобы никого не встречать. Я его издалека увидел и издалека уже понял, что человек незнакомый и беспокоиться не стал. А он, приближаясь ко мне, поздоровался и спрашивает: