О-3-18
Шрифт:
Надин осторожно кладет на язык драже. Спустя миг — морщится и выплевывает.
— Это странно.
— Начни с чего-нибудь полегче, — подсказывает Шайль и достает еще одну лакричную палочку. — На. Жуй. Пробуй.
На вкус и правда оказалось неплохо. А стоило съесть целиком — Надин охватило странное чувство.
— Еще вот это.
В руки пихают уже другое. Надин не знает, как это называется, поэтому просто кладет в рот шипучку. Зря. Шайль хохочет, глядя на то, как лицо подруги искажает ужас.
— Я пошутила,
Но Надин не обижается. Наоборот, улыбается. Ей весело. Правда, весело! Она торопливо пробует все подряд, и чем больше ест, тем больше понимает: сладости — это круто.
Шайль все продолжает говорить, рассказывать что-то, и Надин слушает. О чужом детстве, о ссорах с опекуном-бромпиром, о желаниях. Надин усаживается на стойку рядом, шуршит свертками, жует и только кивает.
— Все, больше тебе нельзя, — улыбка Шайль выходит извиняющейся. — Иначе погано будет.
Уверенным движением руки смахивает на пол все, что осталось нераскрытым или недоеденным. Двигается ближе к Надин, приобнимая ее за плечи. Смотрит куда-то в сторону, покусывая губы.
Они обе чувствуют себя гораздо бодрее. Невольно подергивают ногами, выплескивая внезапно прилившую энергию. Разговор затих — а дождь на улице набрал обороты.
— Странно, что мне никто не рассказывал про сладости, — воодушевленно размышляет Надин. — Я даже не думала, что это так вкусно!
— На ценники глянь.
Девчонка оборачивается и хмурится. Охает. Это не только вкусно, но еще и дорого.
— Сахар нас убивает. Как и лекарства. Но иногда, когда совсем тяжко, можно позволить себе немного дури, — Шайль крепче стискивает Надин. — Поняла?
Конечно же поняла. Надин не отвечает, только пристраивает голову на плече Шайль. Прикрывает глаза, довольно улыбаясь. Грусть никуда не делась, просто стала… неощутимой? Удивительное состояние. Тело словно заставляет радоваться несмотря ни на что. Хотя и повод для радости тоже есть: Надин хорошо рядом с Шайль. Грубоватой, не слишком общительной, но крутой.
— Прости меня, детектив, — тихий голос Надин оставляет дыхание на шее Шайль. — Я была не права.
— Не права в чем?
— Во всем, наверное. Абсолютно во всем…
Последние слова тают на сладковатых губах Шайль. Девушки замирают в поцелуе. Робко касаются лиц друг друга. Теряют дыхание. Теряют весь окружающий мир. Есть только шум дождя и этот бесконечный миг, растянутый на множество несделанных вдохов…
Кажется, что объяснять больше нечего. Достаточно лишь взглянуть правде в глаза, откинув страх. Их обеих зовет голос, идущий извне. Его не услышать, он звучит лишь в сердцах. Шайль и Надин — две героини без истории. Две девушки без семьи. Два одиноких сердца, застрявших на стыке миров. Не зверь, не человек — а что-то совершенно иное. Может быть, новое и уникальное. А может, старое как сам Мир. Темноволосая Надин, хрупкий зверенок в объятиях сильной беловолосой Шайль. Они наконец-то соприкоснулись. И пусть не навсегда — между ними появилась тонкая ниточка
— Теперь, надеюсь, не забудешь, — шепчет Надин, глядя в зеленые глаза Шайль.
— Да не забывала я тебя, пф-ф.
Детектив чувствует себя неловко. Спрыгивает на пол, разминает плечи. Подхватывает оружие.
— Пойдем, красавица, — Шайль кивает головой на распахнутую дверь. — Надо разобраться со всем дерьмом вокруг.
Надин торопливо спрыгивает следом, поправляя ножны с тесаком. Их ждет Освобождение.
***
О-1. Гребаный урод, спрятавшийся за высоченной стеной. С нее светят прожекторы, направленные в лицо измотанным девушкам.
— Стоять! — гремит голос.
Шайль щурится от яркого света, но замечает несколько пулеметных гнезд. По дороге вокруг разбросаны трупы. Разорванные в клочья твари. Волколюды правда собираются штурмовать этот проход?
— Спокойно, спокойно! — кричит Шайль, оставляя дробовик болтаться на шее. Ее открытые ладони поднимаются в примиряющем жесте. — Нам надо пройти!
Надин стоит за спиной подруги, спасаясь от света и чужих взглядов.
— Мы никого не пускаем.
Громкоговоритель искажает голос человека, но Шайль все равно различает смешок.
— У меня важная информация! Луны ради, хватит мне в глаза светить!
Прожекторы ненамного смещаются, теперь освещая пространство вокруг девушек.
— Вы одни?
— Да, нас только двое!
Детектив не уверена, надо ли кричать. Дождь прекратился, но насколько ее хорошо слышно с высоты стены?
— Что за информация?
— Адресована лично мэру! Я должна с ним встретиться!
— Мэр никого не принимает. Военное положение. Разворачивайтесь.
Шайль морщится.
— Давайте лично поболтаем?! Я задолбалась тут стоять!
— Скажи им, что в О-2 полно тварей, — шепчет Надин.
— Они знают, — так же тихо бросает через плечо детектив.
Голос молчит. Шайль нетерпеливо притоптывает на месте. Раздраженно скрипит клыками. Только открывает рот, чтобы попросить еще раз, как ворота раскрываются. Ненамного. Если, конечно, этот стремный скрежет раздается от ворот.
— Шайль! — знакомый голос доносится из темноты. — Иди сюда!
Детектив тяжело вздыхает.
— Кто это? Вы знакомы? — волнуется Надин.
— Это Бобби, мой колега. Полный придурок. Идем.
За ворота девушек не пускают. Останавливают перед ними. Спасибо хоть, что свет притащили — небольшой кристалл в руках бромпира позволяет различить фигуры стоящих перед Шайль и Надин.
— Привет! Ты что, в О-3 осталась? — сходу спрашивает овцеед, даже не глядя на спутницу детектива.
— Да, осталась. А что еще делать?
— Подала бы заявку на перевод в О-1, как я сделал, когда жареным начало вонять, — поясняет бромпир и тут же получает тычок в плечо от солдата справа. — Кхм. Короче, мы не пускаем никого за ворота. Район изолирован.