o 496d70464d44c373
Шрифт:
паскудой, в нем была эта частица истины и света, и в конце она должна
была вернуться домой. А теперь даже она исчезнет. Абсолютная пустота.
Никто не спасется?
– Не знаю.
– Я ведь не верю в Бога. Но я верю, что человечество погребено под
собственным ничтожеством. Право окончательно и бесповоротно
исчезнуть оно заслужило вековой борьбой.
– Тут тоже есть противный момент. Я лично считаю, что раньше, да даже
в XIX веке, человечество
замараться в течение одного века. По той фантастической версии об
109
отвернувшихся богах, они ушли как раз к началу XX века. Значит, было из-
за чего.
– Может быть, они спасовали перед торжеством технологий?
– Сознание человека позволило технологиям восторжествовать, а с ними
и бездуховным идеям, материальным ценностям, оно уже было готово к
такому повороту. Не сами технологии все это обеспечили. Слушай, как ты
можешь об этом говорить, ели не веришь в Бога? Так ведь полный бред
получается.
– Мы просто разговариваем.
Мои рассказы о Валентине вызвали у Диего раздражение.
– Да кто он вообще такой?
– Ходячий аргумент в пользу эвтаназии…
– Почему, объясни, ты ему веришь? Он самый подозрительный в твоей
истории, и надо же было в него влюбиться. Твое чувство делает тебя
пристрастным.
– Он очень последователен в своей версии.
– Вот именно. Есть такое понятие в медицине – индуцированная память.
После черепно-мозговых травм человек может забыть, что с ним
произошло до сотрясения и даже после. Но постепенно ему расскажут, как
все случилось, и человек уверится, что все было именно так, он будет
считать своими собственными воспоминаниями чужой рассказ. Положим,
Валентину выгодно, чтобы ты поверил во что-то определенное и он
добился в этом заметных успехов.
– Почему он в таком случае не рассказал мне все сразу, обстоятельно,
зачем он тянет время, якобы занимаясь своим расследованием?
– Потому что ты скептически настроен. Он будет выдавать тебе
информацию дозами, постепенно, чтобы создать иллюзию, будто это твое
расследование, будто это ты своими силами постигаешь истину.
– Мне трудно в это поверить. Как и в то, что у меня была черепно-
мозговая травма.
– Почему же? У тебя амнезия, у тебя мигрени, на твой мозг определенно
было какое-то влияние извне, необязательна же рана. Ты ходил к врачу?
– Ходил. Это плохо закончилось.
110
– Какой диагноз?
– Да откуда я знаю? Врач умер, не успев меня даже осмотреть.
Диего расхохотался.
– Так сходи к другому или ты думаешь, над тобой
– Мне как-то спокойней страдать и мучиться.
– Ладно, об этом мы еще поговорим. Вернемся к Валентину…
– Он хороший.
– Сомневаюсь. Ему так на руку твоя любовь. Знаешь, если он имеет дела
с убийцами твоего отца, так, наверное, и сам не чистюля. В бизнесе свои
правила, усвой. Они никоим образом не совпадают с правилами мира, о
котором ты читал в книжках. Любовь, добро, красота. Да о чем ты?
Валентину главное спасти собственную шкуру и он будет тебя только
поощрять. Естественно, в бизнесе, как и в политике, если это не одно и то
же, есть свой кодекс правил, но понятия любви и нравственной чистоты
ему противоречат, а значит, отметаются как ненужные, мешающие.
– У меня не завидное положение. Мир из книжек? Последняя книжка,
которую я прочитал, была дневником одной девушки как раз в том же
положении, о котором ты рассказываешь. Она очень любила своего отца,
гения от науки, а он ее вообще не замечал, как и не заметил того, что она
сознательно опустилась на дно, стала шлюхой, наркоманкой, алкоголичкой
и в результате покончила жизнь самоубийством, хотя боялась этого
больше всего на свете. А ее отец? Он забыл, что такое отцовские чувства,
любовь, сострадание ради своего дела.
– Это твоя история.
– Нет. Девушка знала, на что идет. А я в дерьме не по собственному
желанию. Хотя по версии Валентина, если таковая существует, именно так
и выходит, я наставил подписей в смертельных документах, отправился в
лес, разодрал на себе одежду, связал руки и… В общем, поставил себя
хорошую такую подножку. Вот в это я верить отказываюсь, хотя и люблю
Валентина до самозабвения.
– Не верь ему.
– Черт, какой же ты мнительный. Надо же хоть во что-то верить.
– Все мои друзья говорят, что я мнительный. Я, например, убежден, что
детский мир рухнул не случайно.
– Тут не надо быть подозрительным, это предопределено процессом
111
взросления. Детский мир рушится с получением опыта, физического по
большей части…
– Ты не понял. «Детский мир» – магазин.
– Рухнул?! Да ты что?
– Говорят, старая постройка, трещины какие-то не заметили. Обрушились
три стены и почти все внутренности, около тысячи жертв. Ты, вообще,
газеты читаешь?
– Нет. В квартире №44 нет даже телевизора. Никто ни о чем не знает. И
ничем не интересуется.
– Странно. Это пару недель назад случилось. Должны были хотя бы