o bdf4013bc3250c39
Шрифт:
102
– Так ведь ты меня не дослушала, - как бы оправдывался профессор. – Из
Америки уже прислали все пригласительные документы, оформляется виза.
Если все сложится благополучно, со второго семестра я улетаю в
Мэриленд…
– Скатертью дорога, - пробурчала Зина.
– Не язви, пожалуйста, и все-таки дослушай. Первый семестр ты отработаешь
у меня на кафедре, а потом я возьму тебя с собой.
От неожиданности Зина поперхнулась дымом и снова
глядел на нее уже самодовольно и наслаждался произведенным
впечатлением.
– Ну, что скажешь? – спросил он, когда кашель прекратился.
– Возьмешь меня, говоришь? – переспросила девушка. – Интересно, в каком
качестве?
– В качестве жены, разумеется. В Америке с этим проще – заявляешь, что с
тобой будет тот-то и тот-то.
– Это значит, что ты станешь как бы двоеженцем? – снова съязвила Зина. –
Одна жена останется здесь, другая полетит в Америку? И партком как бы
ничего не знает?
– Не советовал бы тебе так плоско шутить, - Щвец был на удивление спокоен.
– Когда тебе еще представится возможность побывать в Америке. Поживем
три года, а там видно будет, может, я навсегда останусь там. Ты просто
проникнись: светит ли тебе что-то подобное вообще? Может, через десять лет
ты станешь ученым с мировым именем, но представляешь, сколько для этого
нужно пахать? Поседеешь, пока тебя куда-то пригласят! А тут – почитай,
даром, просто так!..
103
Взгляд Зины, видел Швец, отливал легкой паволокой, но сама девушка вдруг
успокоилась и, казалось, внимательно его слушала, мелко затягиваясь
сигаретами и глядя чуть в сторону.
– А что, точно возьмешь? Уже зимой? – она подняла на него отяжелевшие
глаза.
– Вот дуреха-то! О чем я тебе толкую полчаса!
– Ладно, - кивнула Зина. – Подумаю. С мамой посоветуюсь. Если позволишь, конечно.
– Посоветуйся. Но думаю, что мама не совсем тот советчик относительно
заграницы.
– Ничего, зато она куда как хорошо знает здешнюю жизнь. На своей шкуре
знает. Так что она поймет… Слушай, закажи мне еще бокал шампанского, а?
– С условием не поднимать напрасной и никому не нужной шумихи и
спокойно работать до нового года.
– Обещаю, - кисло улыбнулась Зина и тут же спохватилась: - Ой, что это я
совсем? Расслабилась немного… Ты не обращай на меня внимания, ладно?..
– Не буду, - улыбнулся Швец и подозвал официанта.
Через два часа Константин Генрихович отвез бесчувственную Зину домой.
Поддерживая ее, вызвал лифт, кое-как впихнул квелое тело в кабину и нажал
кнопку четвертого этажа.
всполошилась, запричитала и закружила вокруг дочери:
– Зиночка, что с тобой, доченька?..
– С ней ничего страшного, - успокоил Швец. – Просто она переволновалась, отмечая успешное зачисление в штат преподавателей института.
104
– А вы – Константин Генрихович? – немного успокоившись и внимательно его
разглядывая, спросила мать.
– К вашим услугам, - он учтиво поклонился ей.
– Примите и вы мои
поздравления.
Потом развернулся, не вызывая лифта, спустился по лестнице и зашагал к
машине.
7
Сказать, что пробуждение Зины было ужасным, - ровным счетом не сказать
ничего. Вряд ли будут верными эпитеты «невыносимое» или «кошмарное»:
они, как и первый, скорее применимы к человеку, который еще способен
осознать свое состояние как ужасное или кошмарное. Сказать такого про
нашу героиню мы при всем желании не можем. Всегдашняя
рассудительность, умение анализировать и сопоставлять в то утро бесследно
покинули ее.
Ее пробуждение было, скорее, самым настоящим умиранием – точнее,
пожалуй, не скажешь. Едва она открыла глаза, как ее тут же ослепил
солнечный луч, пробившийся сквозь прореху между неплотно зашторенными
окнами. Зина простонала, хотела было перевернуться на другой бок и уже
закинула было руку, но предательская внезапная острая боль, как молния, пронзила ей сердце и гулко отдалась в правом плече.
«Это все, - сумела все-таки подумать Зина.
– Сейчас я умру, вот сейчас…
сейчас…» - и она, как лежала в неуклюжей позе с вывернутой рукой, так и
замерла, боясь пошевелиться.
Было около девяти часов утра, мать уже не спала и то и дело заглядывала в
комнату. Вот и сейчас она осторожно приотворила дверь, просунула в
105
образовавшуюся щелочку голову, тревожно посмотрела на дочь. Та как раз в
это мгновение проснулась, и взгляды их встретились. В глазах матери
сквозила тревога, на лице дочери застыл дикий страх.
– Зиночка, что с тобой? – мать просеменила быстрыми шажками и опустилась
на колени возле кровати.
– Ма-ма… умираю… плохо… - Зина говорила с трудом, шепотом, на выдохе.
– Бог ты мой! – сокрушенно вскрикнула мать. – Надо врача вызвать!
Она вскочила на ноги, сорвала телефонную трубку, непослушными пальцами
начала крутить диск.
– Ма… не надо… - едва слышное донеслось от кровати. – Ты мне… лучше…