o bdf4013bc3250c39
Шрифт:
здесь.
– Это можно, конечно, - кивнула следователь. – Но здесь не кормят.
– Но ведь посещения разрешены?
– Разрешены по установленным часам, но, повторяю, здесь не едят. Камеры
не приспособлены для приема пищи. За два дня, как вы говорите, ваш
подзащитный, конечно, не умрет с голоду. Но зачем же подвергать его такой
пытке. Как вам кажется?
Адвокат секунду-другую пребывал в замешательстве. Потом вскинул голову
и, льстиво склонив
– Ну а если под мое ручательство? Я напишу сейчас же… В виде исключения.
Наша контора очень известна… У нас работают солидные люди…
– Мне хорошо знакомы юристы вашей конторы, - слегка улыбнулась Анна
Кирилловна. – С некоторыми из них мне приходилось работать. Например, с
Евгением Созонтьевичем Корфом.
– О, Евгений Созонтьевич! – расплылся в улыбке адвокат. – Это ветеран
отечественной адвокатуры! Это мастер! Это профессионал! Но должен вам
сказать, что и остальные наши адвокаты ничуть не хуже. Все благоговеют
перед законом, и вы понимаете, что нашему слову можно верить… так вот,
под мою персональную ответственность…
– Хорошо, - перебила его следователь. – Я разрешу вашему подзащитному
находиться дома. (Добряков ушам своим не верил, и уже боготворил не
только Зину, но и нанятого ею адвоката.) Но каждый день, в восемь часов
257
утра, вы, задержанный, - она перевела взгляд на Добрякова, - обязаны будете
являться сюда, в этот кабинет, для допроса. В противном случае, - Анна
Кирилловна сделала суровое лицо, - в противном случае вас арестуют. Но
тогда уж точно – изолятор. Вам все ясно?
Добряков хотел ответить – и снова не смог. Он как-то глупо заулыбался,
завертел головой, задергал плечами – он и сам хорошенько не понимал, что с
ним происходит.
– Вам плохо? – насторожилась следователь.
– Н-н-нет… хорошо… то есть… не плохо… я имел в виду… нет… хорошо… -
залепетал Добряков.
– Ясно, - понимающе кивнула Анна Кирилловна. – Вы успокойтесь,
пожалуйста, а то я не смогу снимать показания. Вы останетесь или?.. –
спросила она адвоката.
– Я с вашего позволения подожду задержанного внизу, не буду вам мешать, -
ответил тот и, видя замешательство Добрякова, успокоил его: - Советую вам
все рассказать начистоту. И не волнуйтесь, все будет в порядке, - и,
попрощавшись со следователем, вышел из кабинета.
Анне Кирилловне оставалось выполнить только привычные формальности –
записать показания Добрякова. Тот рассказал все как было, ничего не
скрывая. Немного поспешно, захлебываясь от переполнявших его чувств, он
выложил
она представлялась ему самому. Его волнение говорило само за себя,
следователю с первой же минуты стали ясны и глубокая тревога, царившая
тогда в душе подследственного, когда достаточно одного, самого ничтожного
раздражителя, чтобы человек взорвался. Таким раздражителем, понимала
она, явился для Добрякова его сосед Рюмин.
– У вас всегда были такие натянутые отношения? – спросила Анна
Кирилловна.
– Ну да, - кивнул Добряков. – Он просто не может слова сказать без каких-то
намеков, без второго смысла. И всегда при этом так гаденько ухмыляется, 258
будто знает про тебя что-то такое, чего ты и сам не знаешь, и пытается
шантажировать… Так всегда противно с ним говорить… А тут еще эту
гадость тогда мне сказал… Ну… я и не выдержал, - виновато закончил
Добряков и свесил голову.
– Что же, ваше состояние мне вполне понятно, - сочувственно, как показалось
Добрякову, сказала она. – Остается только, чтобы судья поверил вам и
проникся вашим тогдашним состоянием. Вы свободны. Завтра утром жду вас
у себя. Не советую скрываться.
– Да что вы… что вы! – вскочил со стула Добряков. – Я обязательно приду…
Это ведь в моих интересах…
– Вот именно – в ваших, - Анна Кирилловна сделала ударение на последнем
слове, глядя ему в глаза. – До свидания.
– Да… До свидания… Я обязательно приду… Спасибо вам… - лепетал
Добряков, пятясь к двери. И только когда ткнулся спиной в стену,
развернулся, толкнул дверь и даже не вышел, а как-то вывалился в коридор и
закрыл за собой дверь.
«Только бы не встретиться с этим…» - подумал он, опасливо покосившись на
закрытую дверь соседнего кабинета с табличкой «Дознаватели».
Он быстро пошел по коридору в направлении лестницы, по которой
поднимался сюда, и в несколько шагов сбежал на первый этаж, где, он
надеялся, ждали Зина и адвокат.
Они действительно ждали его, стоя у входной двери, и о чем-то живо
перешептываясь.
– Вот и он, наш Шильонский узник! – увидев его, воскликнула Зина.
– Чего? – растерянно улыбаясь, подошел к ним Добряков.
– Чего-чего! – передразнила она. – Чевочка с хвостиком! Допрыгался?
– Зинаида Николаевна, не стоит так обращаться с подследственным, - мягко
поправил ее адвокат. – Ему сейчас и без того нелегко.
– Ему всегда нелегко, - гнула свое Зина, напускаясь на Добрякова. – Кой черт