Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы

Галан Ярослав Александрович

Фрау Мильх. Есть, леди. Сейчас. (Высыпает порошок в стакан.)

Норма выпивает.

Норма. Дорогая фрау Мильх, мы с вами во что бы то ни стало должны спасти Макарова. Фрау Мильх.
– Макарова?..

Пауза.

А что я могу сделать для этого, леди?

Норма. Много, очень много, фрау Мильх. Фрау Мильх. Мне самой жаль его. Но вы-то знаете... майор Петерсон...

Норма. Я знаю только одно, что Макаров невиновен и что ему угрожает виселица.

Фрау Мильх (растерянно). Ох, боже

мой!.. Норма. Судьба Макарова в ваших рудах, фрау Мильх. Фрау Мильх. Леди! Неужели вы думаете, что... Норма. Я думаю и хочу думать, что майор Петерсон только ошибается. Иначе мне было бы стыдно за мою страну. Кстати, вы слыхали, кого я назвала убийцей?

Фрау Мильх закрыла лицо руками. Я жду вашего слова, фрау.

Фрау Мильх. Я все, что могла, сказала. Норма. Однако вы сказали не все, что должны были сказать.

Фрау Мильх. Я... я... не знаю, что вы имеете в виду, леди.

Норма. Ключ, фрау Мильх. Фрау Мильх. Я же сказала...

Норма. Нет, вы не сказали, как он попал в руки Белина. Фрау Мильх (со страхом озираясь). Ради бога! Кто вам сказал? Кто вам мог сказать?..

Норма. Он злоупотребляет вашим доверием и вашей... любовью, да?

Фрау Мильх молчит.

Он глумился над вами, глумился так, как на это способны люди его породы. За вашу любовь он отблагодарил тем, что сделал вас сообщницей своего преступления.

Фрау Мильх. Леди! Клянусь, мисс, ранами Христа, что на моих руках нет ни капли крови Анны Робчук!..

Норма. Неправда! Если этой крови и нет на ваших ру­ках, то она на вашей совести, фрау Мильх. Не сегодня, так завтра вам придется за это ответить!

Фрау Мильх зарыдала.

Вы дали Белину ключ от вашей квартиры?

Фрау Мильх. Я не знала, что он убьет ее, леди...

Норма. Вы знали, кто убийца Анны Робчук! Вы знали и молчали!

Фрау Мильх. Я хотела... жить, леди!

Норма. Анна Робчук тоже хотела жить. А впрочем, оставим это. У вас в ящике что-нибудь, кроме брошки, было?

Фрау Мильх подтверждает кивком головы.

Что именно?

Фрау Мильх. Платиновые серьги и часы моего по­койного мужа, золотые часы «Шафгаузен» с цепочкой.

Норма (записывает). Белин хотел и при этом поживить­ся. Больше ничего не бросилось вам в глаза?

Фрау Мильх. Пожалейте меня, леди! (Плачет.)

Норма. Я вам не враг, фрау Мильх, я буду вашим дру­гом и защитником, если вы заслужите это... Я верю в спра­ведливость, и она должна победить, чего бы это мне ни стоило. Я слушаю вас, фрау Мильх.

Фрау Мильх. Сегодня утром, подметая в гостиной, я нашла под ковром... подождите, леди, я сейчас принесу. (Уходит в квартиру и тут же возвращается с конвертом в ру­ках.) Я не знаю, откуда это взялось у меня, да еще на полу под ковром. Я хотела было сжечь, но подумала, что, может, это спрятала покойная Анна...

Норма. Разрешите! (Берет из рук фрау Мильх кон­верт и достает из него бумаги.) Написано по-русски. Что-то вроде списков... Ох, постойте!..

Фрау Мильх. Что-то важное, леди?

Норма. Да-а!.. По-моему, очень важное. Не за эти ли бумаги Анна Робчук заплатила жизнью?

Входит Бентли, стряхивает снег с пилотки.

Бентли. Наконец, можно проветриться на лыжах. Сне­жок... Не плохо было бы, Норма, махнуть на денек-другой в Гармиш-Партенкирхен.

Норма (не меняя позы). Нет, Эдвин, мы не поедем в Гар­миш-Партенкирхен...

Бентли. Ага, понимаю. Прости, Норма. Что-нибудь новое?

Норма молча направляется к самому дальнему столику. Бентли са­дится около нее, разговаривают очень тихо.

Норма (кладет перед ним конверт). Посмотри! Фрау Мильх нашла в своей гостиной.

Бентли (посмотрев бумаги). Как раз то, что так лихора­дочно искал майор...

Норма. ...и ничего не нашел, хотя его агентами были предприняты все меры, до убийства Анны Робчук включи­тельно, а?

Бентли. Думаю, что ты не далека от истины.

Норма. Фрау только что призналась мне, что она от­дала ключ от квартиры своему неверному ухажеру. Да боль­ше того (говорит громче, повернувшись к фрау Мильх), фрау Мильх сказала мне, что Белин не ограничился одним клю­чом,— в ящике ее комода, кроме брошки, были еще золотые часы и платиновые серьги. Все это бесследно исчезло.

Фрау Мильх (плачет). Такой негодяй! Такой него­дяй! О господи!

Норма (Бентли, тихо). Ты должен немедленно сделать обыск у Белина!..

Пауза.

Бентли. Из этого ничего не выйдет, моя дорогая.

Норма. Почему?

Бентли. Во-первых, потому, что Белин, очевидно, успел уже продать эти вещи. А во-вторых... Петерсон официально запретил мне заниматься делом Макарова. (Отодвигает кон­верт от себя.)

Норма. И ты принял это к сведению?

Бентли. Я только офицер, Норма.

Норма. А я до сих пор думала, что ты не только офицер. (Прячет конверт и бумаги в сумку.)

Бентли. И ты была права. Но что ж мы сможем сде­лать, дорогая, если против нас выступила грозная бюрокра­тическая машина, которая беспощадно раздавит каждого, кто осмелится стать ей на пути? Эта машина только в одном случае выходит из строя, когда она наталкивается на Рос­сию. Теперь тебе понятно раздражение Петерсона?

Норма. Понятно.

Бентли. Ты знаешь, что происходит сегодня в лагере перемещенцев? Достаточно было невинной демонстрации в защиту Макарова, чтобы власти запретили этим людям в те­чение недели оставлять бараки. Можешь пойти полюбоваться. Зрелище, достойное богов; вся военная мощь Соединенных Шта­тов свалилась на головы двух тысяч безоружных белых рабов. Сверхмощные танки патрулируют на улицах города, вокруг лагеря снуют бронемашины. Но самое удивительное в этой комедии то, что она каждую минуту может превратиться в трагедию. Наши мыловары умеют стрелять в безоружных! И в грудь и в спину — в зависимости от объекта; но своим соотечественникам они предпочитают — в спину.