Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы

Галан Ярослав Александрович

Пауза.

Андрей. Пусть будет по вашей воле, сэр.

Петерсон. Значит, подпишете?

Андрей (покачал отрицательно головой). Вы меня не так поняли, сэр. Пусть лучше я по вашей воле умру! Мне бу­дет легче с позором умереть, чем с позором жить.

Петерсон. Это ваше последнее слово?

Андрей. Последнее, сэр!

Пауза.

Петерсон. Слушайте, вы! Кто вас этому научил. Черт бы вас побрал, живем только раз!!

Андрей. Я знаю.

Петерсон. Ну,

ну!

Андрей. И именно потому, что у нас только одна-единственная жизнь, ее надо прожить по-человечески. И так же умереть.

Петерсон. Наконец, я вас раскусил, Макаров. Теперь я знаю, почему так тяжело бороться со всеми вами. Теперь я знаю, почему Гитлер проиграл кампанию на Востоке.

Андрей. Вы... ее тоже проиграете.

Петерсон (искоса взглянул на Андрея). Вы так ду­маете?

Андрей. Так будет. Жизнь не с вами, она с теми, кто за правду, а вы — ее враги.

Петерсон. И это все, что вы хотели мне сказать?

Андрей (резко). Остальное вам скажет моя родина!

Петерсон (не то со страхом, не то с восторгом). Ох, черт!..

Пауза.

Том!

Том входит.

Уведите его.

Томуводит Андрея. Петерсон подходит к дверям. Входит Норма.

А, это вы? Пожалуйста, мисс Фанси! (Кричит в коридор). Макарова пока оставить здесь! Наручники... можете не на­девать. (Закрывает двери.)

Норма. Вы все еще верите в его вину?

Петерсон. А что?

Норма (садится в кресло Петерсона). А то, что у меня в руках вещественные доказательства...

Петерсон. Я понимаю. Вы хотите рассказать мне о ключе и о брошке? Да?

Норма удивлена.

Норма. Вы уже знаете?

Петерсон. ...догадываюсь.

Норма. Неужели этого мало, чтобы освободить че­ловека?

Пауза.

Петерсон. Да. К сожалению... Макаров виновен. (Раз­вел руками.)

Норма (вскочила). Перед кем?

Петерсон. Перед Соединенными Штатами Америки.

Норма. Это кощунство, майор.

Петерсон. Нас никто не слышит, мисс Фанси. Буду говорить с вами, как американец с американкой. Буду гово­рить с вами, как человек, интересы которого срослись с ин­тересами государства в одно монолитное целое. Мы заинте­ресованы в том, чтобы перемещенные остались в наших ру­ках. Каждый лишний день их пребывания под нашими крыльями — это новый козырь в наших руках. А потом при­дет день, когда все они осознают, что им уже нет возврата. Тогда эта многотысячная армия людей, людей без рода, без племени, будет делать то, что мы им прикажем. Сданные на нашу ми­лость, они будут преданно стоять на страже нашего строя, наших порядков, нашей мировой империи и здесь, и в Анг­лии, и в Бразилии — везде, куда только простирается сфера нашего строя, наших порядков, нашей мировой империи. И, если провидение ниспошлет нам новую войну, мы бросим эту армию против врага. Вы не представляете

себе, мисс Фанси, что такое фанатизм ренегатов! Это будет атомная бомба номер два!.. Ну, а теперь вам уже ясно, мисс Фанси?

Норма (кивнув головой.) Теперь мне уже ясно. Даже слишком ясно.

Петерсон. Вам только остается сделать из этого выводы.

Норма. Я их сделала.

Петерсон. Очень хорошо. Вы отправили в свою ре­дакцию корреспонденцию о деле Макарова, написанную так, будто автором ее был сам Макаров. Я надеюсь, вы больше не будете так делать.

Норма. Вы правы. Я больше не буду делать таких глу­постей.

Петерсон. Еще одна такая корреспонденция, и редактор вам скажет: «С богом, мисс Фанси!»

Норма (вздыхая). Я так же думаю, мистер Петерсон.

Петерсон. Как вижу, наш оккупационный климат начинает склонять вас к благоразумию. Это очень хорошо. Вы сумеете здесь неплохо устроиться, тем более что ваш бу­дущий муж имеет все шансы вскоре занять мое место.

Норма. Эдвин... ваше место?!

Петерсон. Не вижу в этом ничего удивительного. Он так ловко вел тогда допрос по делу Макарова, что я был вы­нужден завидовать ему. После нового года меня переведут, кажется, во Франкфурт, и я с чистой совестью предложу вла­стям передать мои функции лейтенанту Бентли.

Норма. А Бентли согласен идти на это дело?

Петерсон. Почему бы нет? Правда, пока я только на­мекнул ему на это. Но я более чем уверен, что он не откажется от удобного случая сделать карьеру. Вы недооцениваете своего жениха, мисс Фанси.

Норма. О да! Я недооценивала Эдвина, как недооцени­вала и вас, майор.

Петерсон. Ваше раскаяние тронуло меня. Значит, мы с вами нашли наконец-то общий язык...

Но р м а. Вы ошибаетесь, майор. Только теперь я поняла, что мы с вами общего языка никогда не найдем.

Петерсон. Мисс Фанси! Ай-ай-ай-ай! Неужели вы все еще пребываете в плену ваших «принципов»?

Норма. Да, майор, и потому советую вам не рассчиты­вать на то, что увидите когда-нибудь мою фамилию в списке сфабрикованных вами ренегатов.

Телефонный звонок.

Петерсон.Ага!.. Так, так... Браво, лейтенант! (Кладет трубку). Ичто же выдумаете делать?

Нор м a . To же самое, что делала до сих пор.

Петерсон. Спасать Макарова? Вы не спасете его.

Норма. Я верю, что спасу. А если не удастся, тогда я... займу его место.

Петерсон. Ну, мисс! Тогда вас попросят оставить этот континент ближайшим теплоходом.

Норма. Из этого ничего не выйдет. Европейский урок я сумею использовать также и в Америке. Вы открыли мне глаза, и закрыть их сумеет только смерть.

Петерсон. Ну что ж! Поступайте, как хотите! Откро­венно говоря, меня не интересует, как вы будете себя вести за океаном. Там — не моя епархия. Но пока вы здесь, вам бу­дет разрешено делать только то, что не противоречит нашим интересам.

Норма. И это все?