Оберон - 24. Трилогия
Шрифт:
Каждое утро я бегал на высокий обрыв фиорда, осматривая дверь, которую я повесил прямо над обрывом, чтобы кто-нибудь не вошёл в неё. Разве что, птица залетит.
Чтобы войти в дверь, надо было прыгнуть с обрыва. У меня уже давно появлялось такое желание. Я брал камешки и бросал в ворота. Камешки исчезали. Потом ссыплю их в коробочку. Подумать только! Я мог сходить домой, отмыться, отстирать свои шкуры, и вернуться! Но не мог сделать это один, потому что здесь за это время могло что-то случиться, Катю я тогда не найду,
Вот и сейчас, побросав камешки, стоял и смотрел на фиорд. Да, красиво, голубое небо, гладь залива почти бирюзового цвета, чёрные базальтовые камни, малорослые деревья с плоскими кронами, стёсанными ветрами.
— Тони, ты опять здесь?! — воскликнула Ингрид, которую я не заметил, — Дети без присмотра, а он любуется красотами! — Ингрид поставила корзинку с птичьими яйцами на траву, приблизилась ко мне. Встав рядом, тоже стала смотреть вдаль.
— А ты знаешь, Тони, что за твоей Рони таскается Ильмар? Знаешь такого?
— Зачем ты мне это говоришь? — удивился я, — Ты же не хочешь, чтобы я дружил с Рони?
— Я не хочу, чтобы с ней дружил Ильмар, тоже.
Я подозрительно посмотрел на Ингрид:
— Ты сама хочешь дружить с Рони? — Ингрид уставилась на меня:
— Причём тут Рони?! Я хочу дружить с Ильмаром!
— А я причём?! — ещё больше удивился я.
— Вы такие глупые, мальчишки! Я с тобой тоже хочу дружить! — я согласился, мысленно, что да, девчонок нам не понять.
— Ну, понял? — почти ласково спросила Ингрид.
— Нет! — твёрдо ответил я.
— Вы мне оба нравитесь, а я ещё не выбрала, кто из вас лучше! Вам надо подраться.
— Вот ещё! — хмыкнул я.
— Ты не понимаешь! Если проиграешь, будешь дружить с Рони!
— Я и так проиграю! — буркнул я, — Не понятно, что ли? А если выиграю?
— Если выиграешь, будешь дружить, с кем захочешь, — я подивился ходу девичьей мысли, и не смог ничего ответить. Но Рони мне нравилась! Мы так славно играли с ней на берегу озера, пускали кораблики, просто радовались общению.
Вокруг озера рос древний лес, правда, частично вырубленный, эти места считались безопасными, тем более что папа Рагнар подарил мне детский меч, больше похожий на кинжал. Зато он был удобен, хоть и заточен только на треть, сверху. Этот меч давал мне иллюзию защищённости, и Рони ничего не боялась рядом со мной.
— Тони! — нетерпеливо топнула ножкой Ингрид, — Ты заснул? Пошли домой! Бери корзинку, только осторожно, там яйца.
Кто такой Ильмар, я знал. Был он ненамного выше меня, зато широк в кости. Я видел, как он дрался с мальчишками, мне неохота было попасть под его нелёгкую руку.
Что они привязались к нам с Рони? Мы с ней тихие, незаметные, меня обижать запретил папа Рагнар. Почему? Мне кажется, он пообщался с Катей,
Когда мы вернулись домой, меня сразу окружили ребятишки, им захотелось поиграть, побегать, мы тут же окунулись в весёлую игру, которую назвали пятнашки.
— Тони! — крикнула Ингрид, — Папа возвращается с рыбалки! Побежали встречать!
Отсюда уже было видно, что лодка наших рыбаков входил в фиорд.
Папа ловил рыбу с тремя старшими сыновьями, сегодня он почему-то возвращался раньше всех.
Выстроившись на берегу, мы, всё семейство Рагнара, кроме мамы, встречали рыбаков.
Вот большая лодка пристала к пристани, Рагнар осмотрел нас, нашёл быстроногого Олафа:
— Олаф, беги скорее к старосте, Халафу, скажи, что к нам пожаловал купец.
Олаф исчез.
— Ребята, помогайте выгрузить улов, — сказал папа, и мы начали принимать грубо сколоченные деревянными гвоздями ящики с селёдкой и бочки с треской. Треска была нам не под силу. Папа смеялся, видя наши озадаченные лица, когда он показывал рыбок, похожих на больших зеленоватых поросят.
Пока мы разгружали папин драккар, появился двухмачтовый кнорр со спущенными парусами, на вёслах. Кнорр, это по-нашему, вообще было судёнышко похоже на испанскую каравеллу.
Тем более, когда кнорр причалил, и я увидел тех, кто прибыл, особенно купца. Этот крючконосый дон Педро мне не понравился с первого взгляда. Сразу вспомнился чёрный инквизитор, которого зарезала Катя.
Звали его, конечно, не дон Педро, это я его так мысленно окрестил. С какого рожна он нам будет представляться?
Он ещё с борта заметил меня, а когда спустился на берег, сразу подошёл к нам, вцепился своими ястребиными глазами в мои глаза, спросил:
— Ты чей? — грубо так.
— Я сын Рагнара, — ответил я тихо.
— Это мой брат! — чувствуя недоброе, взяла меня за руку Ингрид. Малыши прижались к нам.
— Эй, викинг! — окликнул «дон Педро» нашего папу.
— Что надо? — спросил папа, нагружая рыбой повозку, которую пригнал один из наших братьев, Харальд.
Надо сказать, в это время слово «викинг» ещё не было овеяно ореолом славы, обозначало лишь «житель фиорда», или береговой житель.
— Продай мне вот этого твоего раба.
— Это не раб, это сын мой, Тони.
— Значит, твоя жена нагуляла его от раба! — ухмыльнулся купец, показав жёлтые зубы.
— Полегче, старый Мигель! Не посмотрю на твою охрану, прочищу тебе мозги! — папа схватил дубовое весло.
— Не горячись, Рагнар, я дам такую цену, что ты сможешь скупить весь посёлок, и соседний, в придачу.
— У тебя столько золота?
— Да, я хочу купить у вас китовый ус, ворвань, моржовый клык, рабов.