Обещай мне эту ночь
Шрифт:
— Это касалось и меня. Я имею полное право знать, о чем вы договорились. — С упрямым выражением на лице она поднялась на ноги.
Джеймс тоже поднялся.
— Надеюсь, ты услышала все, что хотела, — сказал он, — потому что я как раз собрался уходить. — Он снова направился к двери, хотя и не надеялся, что ему удастся просто так уйти. И правда, не прошел он и трех шагов, как…
— Джеймс, подожди! — окликнула его из-за плеча. — Мне нужно кое-что тебе сказать.
— Да?!
— Наедине, — пояснила она.
Отец ее громко с возмущением фыркнул.
— Если ты думаешь, что мы оставим вас наедине…
—
— Но…
— Они собираются пожениться, — напомнила она мужу.
— Ну хорошо, — сердито сказал он. — Но дверь все время должна оставаться незапертой. И никаких прикосновений, слышите? И…
Дверь затворилась, оставив Джеймса наедине с Изабеллой в комнате, которая вдруг непонятным образом сжалась до размеров чулана для щеток. Иззи на шаг подступила к нему. В маленьком душном чулане. И вот она стояла прямо перед ним, так близко, что ему мучительно захотелось схватить ее в объятия. Каждая клеточка его существа томилась от ожидания.
Джеймс отступил на шаг назад и почувствовал, что дышать стало немного легче.
— Ну ладно, о чем ты хотела поговорить со мной?
Она прикусила губу.
— Послушай, у меня нет времени на разговоры. Почему бы тебе пока хорошенько все не обдумать, и мы обсудим это позже.
— Куда ты направляешься?
— Я уже сказал. Я должен получить специальное разрешение…
— Нет, — прервала его Изабелла. — Куда ты направляешься? Ты сказал, что уезжаешь из Англии.
— Да, уезжаю.
Прежде чем он успел сообразить, она подступила к нему совсем близко и взяла его за руки. От этого прикосновения, всегда такого захватывающего, он испытал восторг. И страшную муку.
— Я знаю… — заговорила она, опустив взгляд на их сплетенные пальцы. — Я знаю, что ты не хотел жениться из-за своего дедушки, но…
— Ты об этом, — пробормотал он, чувствуя, что должен наконец сказать ей правду.
— Нет, подожди. Мне нужно кое-что сказать тебе. Конечно, я всегда думала, что когда-нибудь у меня будут дети. Но я хочу, чтобы ты знал — это для меня не имеет особого значения. Ну конечно, имеет, но ты для меня значишь гораздо больше. Тебе нет необходимости уезжать. Обещаю тебе, что у нас не будет детей, если ты их не хочешь. Браки всегда строятся на компромиссах, не так ли?
— Наш брак — без сомнения, — проворчал Джеймс, сбрасывая ее руки, и стал мерить шагами комнату, Изабелла, мои желания не должны влиять на твои планы. Неужели ты не понимаешь, что, возможно, уже беременна? — спросил он, похолодев.
— Наверняка нет, — ответила Изабелла. Нахмурившись, она посмотрела на свой живот, явно ошеломленная.
— Учитывая все, что произошло ночью, это вполне возможно. — У Джеймса на лбу выступила испарина.
— Ты имеешь в виду… от того, что мы делали? Я знаю, что так лишаются девственности, но… — Ее голубые глаза округлились, а рот приоткрылся в изумлении.
Его осенило, что будь это обычное бракосочетание, мать непременно объяснила бы ей все секреты супружеской постели. А сейчас, когда брачная ночь предшествовала церемонии, в знаниях Изабеллы зияли большие пробелы — пробелы, заполнить которые предстояло ему. Дьявольщина!
— Женщина беременеет от мужского семени, — пояснил
— Значит, когда ты… Под конец…
— Да.
— Ах! — Она снова взглянула на живот, почтительно накрыв его ладонью, и взгляд ее был полон нежности и благоговения.
Джеймс сразу вспомнил свою мать, стоявшую точно в такой же позе, когда она ждала ребенка. Все они были тогда так счастливы, так рады, а потом… Он перенесся в день похорон. Небо было серым, земля на кладбище залита водой, так что ноги утопали в грязи. Но все остальное совершенно изменилось. Он много раз просматривал эту сцену в своей памяти, и всегда он был маленьким мальчиком, и отец его всегда стоял рядом.
На этот раз Джеймс был один, и он был взрослым мужчиной. Обескураженный, он начал, действовать, как всегда происходило в прошлом: наклонился и собрал полную пригоршню размокшей земли, затем подступил к самому краю могилы, приготовившись бросить ее туда. Но прежде посмотрел вниз. Гроб не был закрыт крышкой, и это был непорядок. Поэтому он опустился на колени, чтобы лучше видеть. В гробу лежала не его мать с маленькой сестрой, осознал он. Это была Изабелла, бледная и холодная в смерти, и крошечное тельце, обернутое в белое — их младенец, — примостилось возле нее.
В этот мучительный момент все сразу прояснилось. Джеймс не мог бы сказать, откуда ему это известно, но он с полной уверенностью знал, что если Изабелла понесет от него ребенка, это убьет ее. А ее гибель убьет его. Панический ужас, не отпускавший его с первого мгновения, как он обнаружил ее в своей постели, разыгрался в полную силу. Сердце в его груди остановилось на миг, а затем бешено помчалось вскачь. О Господи, нет! Нет, нет, нет.
Изабелла подняла на него взгляд. Она все еще обнимала свой живот. На лице ее отражались одновременно надежда и чувство вины. Хотя Джеймс никогда не отличался особой набожностью, он вознес горячую молитву, чтобы их ночь любви осталась без последствий. Он больше никогда не прикоснется к ней, пообещал Джеймс перед Богом. Он предоставит ей защиту, дав свое имя, а затем уедет.
Джеймс с трудом мог дышать — грудь сжимало, словно тисками. Он должен уехать. Он все еще может завербоваться в армию, напомнил он себе. В этом больше нет необходимости, но он может. И сделает это. Его собственная смерть не пугала Джеймса. Ее смерть он не смог бы пережить. Джеймс покинул комнату, не оглядываясь. Было слишком поздно сожалеть о прошлом.
За исключением небольшого количества гостей, ничто не указывало на то, что свадьба устраивалась в спешке, думала Изабелла два дня спустя, когда отец вел ее к алтарю в часовне Уэстон-Мэнор. Не то чтобы она когда-нибудь сомневалась в близких отношениях своей матери со Всевышним, но чудо, которое той удалось сотворить, безусловно, подтверждало это.
Часовня была настолько заполнена розами, что, похоже, в оранжереях как Уэстон-Мэнор, так и Шеффилд-Парка не осталось ни единого цветочка. Как только миссис Бентон, экономка соседнего имения, услышала, что намечается свадьба, между двумя домами начали курсировать курьеры с такой бешеной скоростью, с которой бедные конюхи способны были их перевозить.
Мягкий свет позднего утра, проникавший сквозь витражные окна, порождал цветные тени, «Как необычно. Просто волшебство», — подумала Изабелла. Будто все происходит во сне.