Обнажённые ритмы
Шрифт:
едва касается цветов…
3
Колеблющийся свет, повисший в небе
факел…
Колеблющийся свет, повисший в небе
факел,
звезда, что отстоит от нас на сотни лет,
ты, чьё-то солнце, — жизнь
иных планет,
ты, чуть заметная в высокой,
высшей выси,
прошу тебя, на замыслы поэта
пролей,
Далёкая звезда,
повисший в небе факел,
колеблющийся свет…
ЗАКЛИНАНИЕ ЗМЕЙ
Май'oмбе — б'oмбе — май'oмбе!
Май'oмбе — б'oмбе — май'oмбе!
Май'oмбе — б'oмбе — май'oмбе!
У змеи глаза из стекла, из стекла;
змея обвивается вокруг ствола;
глаза из стекла, она у ствола,
глаза из стекла.
Змея передвигается без ног;
змея укрывается в траве;
идёт, укрываясь в траве,
идёт без ног.
Майомбе — бомбе — майомбе!
Майомбе — бомбе — майомбе!
Майомбе — бомбе — майомбе!
Ты ударишь её топором — и умрёт
бей скорей!
Но не бей ногой — ужалит она,
но не бей ногой — убежит!
Сенсемайя, змея,
сенсемайя.
Сенсемайя, с глазами её,
сенсемайя.
Сенсемайя, с языком её,
сенсемайя.
Сенсемайя, с зубами её,
сенсемайя…
Мёртвая змея не может шипеть;
мёртвая змея не может глотать;
не может ходить,
не может бежать!
Мёртвая змея не может глядеть;
мёртвая змея не может пить,
не может дышать,
не может кусать!
Майомбе — бомбе — майомбе!
Сенсемайя, змея…
Майомбе — бомбе — майомбе!
Сенсемайя, тиха…
Майомбе — бомбе — майомбе!
Сенсемайя, змея….
Майомбе — бомбе — майомбе!
Сенсемайя, умерла!
ВАЛ
Чтоб вал неприступный построить,
возьмитесь, руки, за дело:
и чёрные руки негров,
и белые руки белых.
Устремлённый к простору и свету
от морей и до горных цепей
и от горных цепей до морей, да, да,
пусть наш вал оградит всю планету!
— Стучат!
— Эй, кто там?
— Сирень и роза.
— Открыть ворота!
— Стучат!
— Эй, кто там?
— Вояка
— Закрыть ворота!
— Стучат!
— Эй, кто там?
— С масличной ветвью голубь.
— Открыть ворота!
— Стучат!
— Эй, кто там?
— Шакал и скорпион.
— Закрыть ворота!
Давайте ж скорее строить!
Вы, руки, беритесь за дело:
и чёрные руки негров,
и белые руки белых.
Устремлённый к простору и свету
от морей и до горных цепей
и от горных цепей до морей, да, да,
пусть наш вал оградит всю планету!
Рамон Гирао
ТАНЦОВЩИЦА РУМБЫ
У танцовщицы гуагуанк'o
кожа чёрная —
глянец бонго.
В молочных пальцах
её зубов
марака смеха
поёт.
Косынка алая —
шёлк —
и белое платье —
крахмал —
проносятся
дорогами струн
в афро-кубинском ритме
клаве,
гитары
и барабана.
Вперёд, Мария Антония!
Хвала господу!
По гибким рукам
танцовщицы
стекают крупные зёрна
мыльного ожерелья.
СЕКСТЕТ
1
(Гитара-трес)
Дерево — первооснова.
Слёзы. Рот. Струпа стальная.
Ни к чему, тебя терзая,
снова лад менять, и снова.
Ты настроилась, готова
к встрече с милым. Ты жар-птица,
гиацинт, что весь искрится,
цокот скачки небывалой,
ты поток кипящий, алый,
в кровь мою готовый влиться.
2
(Марака)
Ты над всеми, в вышине
чувствуешь себя как дома,
и в тебе мне всё знакомо,
всё в тебе созвучно мне.
Зёрна у тебя на дне
дались мне с такою мукой,
но зато в ладони смуглой
ты — мелодии опора…
В ритме твоего напора —
старой песни отзвук смутный.
3
(Бонго)
Не для румбы ты: румберо
за тобою не поспеть…
Ты работорговца плеть
помни. Помни изувера,
смуглокожий бонгосеро.