Очень сталкерское Рождество
Шрифт:
Входя в дом, я ахаю от восхищения. Повсюду тысячи огней, которые мягко переливаются и меняют цвета: от золотого до синего, затем розового. Я ставлю пакеты на пол и прохожу в гостиную, потрясённая видом огромной рождественской ёлки, занимающей половину пространства.
Она так потрясающе пахнет – лесом и морозом, сверкает сотнями украшений, отражающих свет гирлянд. И цвета! Я кладу руку на сердце, понимая, что украшения выполнены в синих и серебристых тонах – моих любимых.
У меня на глазах наворачиваются слёзы. Эта ёлка невероятная.
Отчаянно
Когда звонит дверной звонок, моё сердце замирает от волнения. Может, мой таинственный помощник наконец раскроет себя? Я бросаюсь к двери, спотыкаясь о сумку с выпечкой, но, открыв дверь, вижу только Марка. Он оглядывает дом через моё плечо недоверчивым взглядом.
— Ты и правда всё украсила? Ничего себе, Эмма. Ты будто стала другим человеком! Молодец!
Я краснею и прочищаю горло. За время, что мы были порознь, я и забыла суть большинства наших ссор из-за моих беспорядочных привычек и его язвительных упрёков, если что-то забывала. Но этот тон сразу напоминает, как всё было раньше.
Я всегда так делаю. Когда кто-то меня обижает или говорит гадости, или когда мой бывший ведёт себя как мудак, я быстро забываю об этом, как только этот человек исчезает из моей жизни. Будто я неспособна удерживать в памяти плохое. Так же, как забываю купить туалетную бумагу.
Но я никогда не забывала накормить своих питомцев или убрать их клетки. Это ведь тоже должно что-то значить.
— Ну, заходи, — говорю я, торопливо подбирая пакеты с пола. — Я только пришла домой. Сейчас поставлю чайник.
— Вот это моя Эмма, — ухмыляется Марк. — Всегда вечно опаздываешь.
Я сжимаю зубы, проходя на кухню. Снимаю пальто, бросаю его на ближайший стул и ставлю рядом пакеты с выпечкой, но не вынимаю, решив, что Марк не заслуживает ничего вкусного. Ставлю чайник и молча делаю чай. Когда всё готово, иду в гостиную, где он уже вовсю изучает книгу, которую я недавно получила от моего таинственного помощника.
Это был подарок. Книга, которую я давно хотела, но забыла купить, когда она вышла. Как они могли знать? Может, они нашли мой Pinterest? Там мой виш-лист на книги в открытом доступе.
— Я думал, ты хотела больше читать настоящую литературу, — хмурится Марк, постукивая пальцем по милой иллюстрированной обложке, которая явно не из раздела классики. — Ты сама так говорила, когда мы в последний раз общались.
Ну всё, хватит. Я выхватываю книгу у него из рук, и он смотрит на меня с удивлением.
— Ты сказал, что хотел извиниться, но с того момента, как вошёл сюда, только и делаешь, что оскорбляешь меня. Если ты для этого пришёл, то мне, пожалуй, больше нечего с тобой обсуждать.
Он моргает несколько раз, потом тяжело садится обратно в кресло.
— Ты права. Прости. Я просто хотел поддразнить, — говорит он с виноватой улыбкой.
Боже, как же я ненавижу эту улыбку. Он всегда извиняется вот так, с оправданиями: «Я просто скучал». «Я просто хотел помочь». «Я просто шутил».
С трудом подавляю гнев и делаю глубокий
— У меня встреча в шесть, — напоминаю я ему, чтобы он поскорее перешёл к делу.
Марк кивает, наклоняясь вперёд.
— Эмма, прости. Я правда забочусь о тебе, и поэтому пришёл сказать лично: тебе нужно кое-что знать о твоём новом парне.
Во-первых, он не мой парень, но я даже не начинаю спорить. Внутри всё замирает от ярости. Да как он смеет?
— Это тебя не касается, — шиплю я. — Оставь Логана в покое.
Марк скрещивает руки на груди. Он тоже злится.
— Нет, я не могу оставить это. Эмма, ты слишком доверчива. Я ничего не говорил, когда ты притащила ту бездомную в наш дом, потому что видел, как важно это было для тебя. Но та женщина могла легко воспользоваться тобой.
— Но она не воспользовалась, — отвечаю я, сжав зубы. — Линда хороший человек.
— Но он – нет. Я поговорил с его братом, Эмма. Тот рассказал мне всё о твоём дорогом Логане.
— Я не хочу ничего слышать.
Я резко встаю, задевая коленом столик. Чашка с чаем покачивается, проливая немного на край. Марк вздыхает и смотрит на меня с раздражением.
— Твой сосед – чудовище. Он и ещё несколько солдат были в плену. Их пытали, чтобы выбить информацию. Только вот остальных действительно пытали, а Логана нет. Аль-Каида заставляли его смотреть, как умирают его товарищи. Они пытались сломить его. Но он даже не шелохнулся, Эмма. И знаешь, что самое жуткое? Ему это нравилось. Он спокойно смотрел, как их убивают, и даже не пытался остановить.
Я смотрю на Марка, рот приоткрыт от шока. Господи. Всё это так многое объясняет – почему Логан не говорит. Ему пришлось выдержать такое испытание, остаться стойким, когда вся его сущность, наверняка, рвалась спасти своих друзей, даже ценой предательства своей страны.
— Чудовище? — повторяю я тихо, слишком потрясённая, чтобы пока злиться. — Он герой.
Марк с презрением фыркает.
— Вот видишь? В этом и есть твоя проблема. Тебя нужно защищать от самой себя, Эмма. Ты глупа, если не думаешь, что этот человек – никто иной, как психопат.
Я качаю головой, не веря, что Марк вообще способен на такие слова. Его логика мне непонятна, да и не хочу её понимать.
— Тебе нужно уйти, — говорю я, голос дрожит, но я уверенно указываю рукой на дверь. — Немедленно.
Он закатывает глаза, но поднимается, одаривая меня неприятной ухмылкой.
— Ладно. Просто потом не приходи ко мне, когда выяснится, что я был прав.
— Просто уходи. Я больше никогда не хочу тебя видеть.
Марк пожимает плечами, молча надевает куртку и направляется к двери. Открыв её, он замирает. Логан уже стоит на крыльце, несмотря на то что до шести ещё полчаса. В руках у него большое блюдо. Он даже не придаёт особого значения присутствию Марка, лишь холодно и отстранённо одаривает его пронизывающим взглядом.