Один шаг
Шрифт:
— Ишь, приспособились! — с беззлобной завистью сказал Саня.
— А ты думал, как мы? — мрачно откликнулся Николай Второй. — Мы, брат, на бугая робим.
Под бугаем подразумевались геофизики. Вместо того чтобы самим бурить скважины, они пользовались нашими, за что, по мнению Лескова, должны были платить буровикам, но не платили.
— У начальства там всякое творческое сотрудничество, а рабочий в накладе, — жаловался помощник мастера.
— Это точно, — поддакнул Саня. — Хотя, по-моему, пускай пользуются, нам все одно
Рано утром, еще до завтрака, я по обыкновению пошел в березовую рощу, доходившую мне до колен. Была там у меня любимая сухая кочка, где так хорошо было посидеть, подумать. Впереди, как мелкое блюдце, блестело крохотное озерце, наполненное черной водой.
С приездом геофизиков тундра словно ожила. Неподалеку от меня, сгибаясь под тяжестью ящика с толом, прошагал по топкому болоту парень. Кудлатая борода и узкие клинообразные бачки делали его похожим на злодея из оперетки. Ванька, легко заводивший себе новых друзей, сопровождал его до озера и обратно, но на третьем рейсе исчез. Наверное, ему надоело проваливаться по брюхо в болото. Вместо Ваньки с парнем теперь шел Лесков и тоже нес на спине тяжелый ящик с толом.
Мне показалось это странным, обычно Николай Николаевич делал не больше того, что полагалось по договору.
Дотащившись до берега, где уже лежали первые ящики, они сбросили груз и сели перекурить. И снова удивил меня Лесков, он не стрельнул, как всегда, папиросу, а протянул парню свою.
— Спасибо… Мундштучок у вас интересный, — сказал бородач.
— Из оленьего рога… Вот если б мамонтовый клык найти! Говорят, в тундре еще кое-где имеется. Тебе не попадался?
— Нет, не встречал.
— Попадется, возьми… Богатство!.. Послушай, Мишка, — продолжал Николай Второй, помолчав, — будь другом, дай ты мне шашку тола. Рыбкой, видишь ли, хочу поживиться.
— Рыбу глушить запрещено, — назидательно сказал Миша.
Лесков рассмеялся. — Это в тундре-то?! Да тут до инспектора рыбнадзора, знаешь, сколько верст надо топать? Четыреста, а то и все полтыщи. А ты — запрещено!
— Да и начальник не разрешает тол давать. Он у нас к этому делу строгий.
— А что твой начальник, узнает, что ли? Все одно ящик в воду сейчас спихнешь… Да я и не даром прошу. Ты мне шашку, я тебе мундштук. Ну как, кидаемся?
Наверно, Мишке очень хотелось вернуться домой с мундштуком из оленьего рога.
— Ну, ладно, давайте быстрей… — Послышалея треск, это вскрывали ножом крышку ящика. — Спрячьте…
— Будь спокоен. Ученый.
После этого Николай Николаевич сразу же ушел, а Мишка принялся сносить взрывчатку в озеро.
— Помочь? — Я вышел из своего укрытия. Парень подозрительно посмотрел на меня. — Да нет, спасибо…
По болоту уже стелились одетые в голубую рубашку провода с бесчисленными отводами, уходившими в землю. Миша привязал бечевкой к последнему ящику патрон-детонатор, проверил, будто поиграл вожжами, идущий к взрывной машинке
Неподалеку, у засохшей лиственницы, откуда предполагалось взорвать озеро, нас поджидал Сергей Сергеевич.
— Порядок? — спросил он.
Миша кивнул головой и стал располагаться. Рядом лежало его нехитрое имущество — катушка с тонким проводом, коричневый ящик походного телефона и взрывная машинка, напоминающая небольшой бидон из-под керосина.
— Мы с вами давайте-ка отойдем от греха, — сказал Сергей Сергеевич.
Ему неудобно было отсылать меня одного, и мы побрели вдвоем, проваливаясь по колено в болотную жижу.
Я услышал, как по-комариному запищал телефон, это с сейсмической станции вызывали Мишу, чтобы справиться, все ли у него готово. Станция располагалась в километре от нас — обыкновенная палатка, заставленная аккумуляторными батареями и приборами, записывающими колебания земли при взрыве.
— Сейчас подадут со станции команду: «Ток!», — рассказывал Сергей Сергеевич, — и Мишка крутанет машинку. Давайте… — Он вдруг остановился на полуслове и, резко обернувшись к взрывнику, крикнул:
— Сто-о-ой! От-ста-вить!
Миша привстал с ящика.
— Что случилось, Сергей Сергеич?
— Посмотри! Да не туда… Куда глядишь?! Вон, возле тех двух пеньков, направо.
Рядом с озером, вот-вот готовым взлететь в воздух, мирно спал Ванька. Я поднес к глазам бинокль. Ванька лежал на сухом месте, свернувшись калачиком. В воздухе толклись мошки, и он прикрыл нос хвостом с черной заплаткой.
— Ванька! Ванька! — громко позвал Сергей Сергеевич.
Пес лениво поднял голову, сладко зевнул, из вежливости помахал хвостом, но с места не сдвинулся.
Нам пришлось снова пройти до озерца и тащить на руках Ваньку, чтобы тот, чего доброго, не убежал обратно. Ванька чувствовал себя превосходно и все время пытался лизнуть меня в лицо.
— А теперь можно и шандарахнуть, — сказал Сергей Сергеич и махнул Мише рукой.
Послышался глухой, будто где-то за горами, взрыв, и в небо взметнулся черный столб воды, комья земли, льда, травы, веток. Через несколько секунд все это с шипением и свистом начало плюхаться в болото. Порыв ветра донес до нас капли воды, мельчайшие брызги ее насытили воздух, и в нем вспыхнула радуга.
На том месте, где только что поблескивало ржавой водой озеро, виднелась глубокая яма с небольшой лужицей на дне. Рядом валялись размокшие, слезящиеся лепешки глины, куски чистейшего льда, вырванные с корнем деревца. Обожженная трава толстым кольцом окружала впадину, куда со всех сторон снова стекали ручейки. От кочки, где лежал Ванька, не осталось и следа, ее засыпало землей.
— Неразумное ты существо, Ванька, — сказал Сергей Сергеич, — столько месяцев на свете живешь, с геофизиками дружишь, а не знаешь, что с толом шутки плохи — шандарахнет, и все!