Один шанс из тысячи
Шрифт:
В переключенном в «ночной режим» видоискателе тёмно-зеленая рябь и бледнаярамка прицела. Символы захвата цели и автосопровождения пока не активны. Рано. Цель, если она действительно движется в направлении на стрелка, появится минут через пять, не раньше.
Часы тикают, минуты стекают в холодный песок почти как на картине Дали.
Время. Есть захват. Есть сопровождение. Пуск?.. Нет, не пуск. Выстрел. Палец тянет за спусковой крючок. Не слышно ни стука затвора, ни шипения срывающихся в ночь ракет. Только тихое, на пределе слуха, гудение
Электромагнитное ружьё «антидрон». Оно не уничтожает вражеские БПЛА физически. Оно просто лишает их связи и блокирует сигналы навигационных систем, после чего беспилотник падает или садится. Последнее лучше — можно вдумчиво покопаться в «мозгах» нарушителя и, если повезет, узнать много чего интересного о его целях, маршруте и способах управления…
Боец опускает оружие и исчезает среди камней. Против специальной маскировочной накидки пасуют не только оптические системы обнаружения, но и продвинутые инфракрасные. Засечь прячущегося спецназовца сродни подвигу.
Героев поблизости не наблюдается. Все «герои» сейчас на юге. Готовятся занять «пустующие» территории вдоль Каспия. Ну а чего стесняться? В Афганистане сейчас тесновато, а тут — красота. Да и местные, как выяснилось, совсем позабыли, как это — сражаться по-настоящему…
Через пару минут с другой стороны петляющей между солончаками дороги взмывает ещё один дрон. Боец, высунувшись из-под накидки, поднимает бинокль и провожает взглядом летящий объект.
— Пятый — седьмому. Бандероль принял. Отправляем ответную. Код — красный.
— Седьмой. Понял. Код — красный. Сопровождаем…
Алаверды оператору сбитого чужака скрывается за холмом.
На экране управления дроном — скучный пустынный пейзаж.
Камни, высохшие кусты, песок, тёмная лента дороги.
До границы с Туркменией около трёхсот километров…
Бородатые сторонники и последователи всяких «Аль-Каед», «Ан-Нуср» и прочих «Талибанов» заняли эту бывшую союзную республику ещё в феврале. Сопротивления они почти не встречали. Местная армия оказалась даже не «опереточной», а «игрушечной». Она растворилась среди Каракумских песков за считанные часы в первый же день вторжения, и больше её никто никогда не видел.
В качестве отправной точки для создания нового Халифата туркменская территория подходила как нельзя лучше. Сдвиги её почти не затронули, а ресурсов хватало. Газовые месторождения, плодородная долина Амударьи от Атамурата до Чарджоу, с выходом в древний Хорезм и Приаралье. Полупустой и ещё полгода назад никому не нужный международный аэропорт Ашхабада, заброшенная с советских времен авиабаза Мары, сверхсовременный, но тоже никому не нужный каспийский морской порт Туркменбаши-Красноводск…
Те, кто организовывал сдвиги, этими объектами явно побрезговали — на жизнеобеспечение и связность юга и севера, запада и востока они почти не влияли. Зато для псевдоисламских радикалов, сбежавшихся сюда со всего Среднего Востока, это оказалось настоящим подарком судьбы.
Немногочисленное,
Да, так и будет. Так и должно быть. А чтобы это произошло побыстрее, надо прямо сейчас выплеснуть из покоренной Туркмении очередную орду разнокалиберных джихад-мобилей и бурбухаек. На север. Через коридор между Кара-Богаз-Голом и Сарыкамышем. В нефтеносные и нефтеперерабатывающие Кашаган, Тенгиз и Узень.
Кто может этому помешать?
Кочевники, по какому-то странному недоразумению считающие себя наследниками великого Чингиз-хана?
Даже не смешно.
Неверные с севера?
Это вряд ли. У них сегодня целое море проблем на востоке и западе, и пока их в брюхо не ткнёшь, они и не почешутся. Тем не менее, кое-какие меры принять придется. Чтобы не случилось как в Сирии, несколькими годами раньше…
* * *
В пустыне много дорог, но это не значит, что их невозможно пересчитать и проконтролировать. Временами они причудливо петляют между барханами, и тогда действительно — сложно угадать, за каким из них встретишь усталого путника в красноармейских обмотках, со скаткой, наградным револьвером и раздобытым неизвестно где медным чайником, а за каким из песка торчит голова изнывающего от солнца и жажды аборигена.
В других случаях, там, где расстилается гладкий, как стол, солончак, дорога видна практически от горизонта, и подкрасться незамеченным к бредущему по ней каравану мало кому под силу.
Иное дело — разноцветные склоны плато Устюрт. Не так уж и много дорог и троп в этом условно-горном краю, и каждая — под неусыпным контролем притаившихся среди камней и кустарников котов-каракалов и их более крупных сородичей — леопардов.
Хищники — соседство опасное. Но ещё опаснее люди. Только охотятся они не на грызунов или мелких копытных, а на своих же собратьев по виду…
На экране тонкая нитка дороги. По ней неспешно ползут какие-то точки.
Поворот рычажка. Изображение приближается.
Невнятные точки превращаются во вполне различимые автомашины.
Распознавание. Скорость. Дистанция…
— Пятый-четвертому. Готовься принять гостей. Восемь коробочек, пять таратаек.
— Четвертый. Восемь коробочек, пять таратаек. Откуда работаем?
— Пятый-четвертому. Работают аккордеоны. За вами контроль.
— Четвертый. Понял. Контроль…