Одиссея капитана Блада - английский и русский параллельные тексты

Сабатини Рафаэль

When he rejoined his comrades there was no watch above the Spaniards' decks.	Когда он вернулся к своим товарищам, ни одного часового на палубе испанского корабля уже не было.
Meanwhile the revellers below continued to make merry at their ease in the conviction of complete security.	Испанцы продолжали беззаботно веселиться внизу, считая себя в полной безопасности. Да и чего им было бояться?
The garrison of Barbados was overpowered and disarmed, and their companions were ashore in complete possession of the town, glutting themselves hideously upon the fruits of victory. What, then, was there to fear?	Гарнизон Барбадоса разгромлен и разоружен, товарищи на берегу, став полными хозяевами города, жадно упивались успехами легкой победы.
Even when their quarters were invaded and they found themselves surrounded by a score of wild, hairy, half-naked men, who - save that they appeared once to have been white - looked like a horde of savages, the Spaniards could not believe their eyes. Who could have dreamed that a handful of forgotten plantation-slaves would have dared to take so much upon themselves?	Испанцы не поверили своим глазам, когда их внезапно окружили ворвавшиеся к ним полуобнаженные, обросшие волосами люди, казавшиеся ордой дикарей, хотя в недавнем прошлом они, видимо, были европейцами.
The half-drunken Spaniards, their laughter suddenly quenched, the song perishing on their lips, stared, stricken and bewildered at the levelled muskets by which they were checkmated.	Песня и смех сразу же оборвались, и подвыпившие испанцы в ужасе и замешательстве вытаращили глаза на дула мушкетов, направленные в упор на них.
And then, from out of this uncouth pack of savages that beset them, stepped a slim, tall fellow with light-blue eyes in a tawny face, eyes in which glinted the light of a wicked humour. He addressed them in the purest Castilian.	Из толпы дикарей вышел стройный, высокий человек со смуглым лицом и светло-синими глазами, в которых блестел огонек зловещей иронии, и сказал по-испански:
"You will save yourselves pain and trouble by regarding yourselves my prisoners, and suffering yourselves to be quietly bestowed out of harm's way."	– Вы избавитесь от многих неприятностей, если тут же признаете себя моими пленниками и позволите без сопротивления удалить вас в безопасное место.
"Name of God!" swore the gunner, which did no justice at all to an amazement beyond expression.	– Боже мой! – прошептал канонир, хотя это восклицание лишь в малой степени отражало то изумление, которое он сейчас испытывал.
"If you please," said Mr. Blood, and thereupon those gentlemen of Spain were induced without further trouble beyond a musket prod or two to drop through a scuttle to the deck below.	– Прошу вас, - сказал Блад. После чего испанцы без всяких увещеваний, если не считать легких подталкиваний мушкетами, были загнаны через люк в трюм.
After that the rebels-convict refreshed themselves with the good things in the consumption of which they had interrupted the Spaniards.	Затем повстанцы угостились хорошими блюдами, оставшимися от испанцев.
To taste palatable Christian food after months of salt fish and maize dumplings was in itself a feast to these unfortunates.	После соленой рыбы и маисовых лепешек, которыми питались рабы Бишопа в течение долгих месяцев, жареное мясо, свежие овощи и хлеб показались им райской пищей.
But there were no excesses. Mr. Blood saw to that, although it required all the firmness of which he was capable.	Но Блад не допустил никаких излишеств, для чего ему потребовалось применить всю твердость, на которую он был только способен.

Dispositions were to be made without delay against that which must follow before they could abandon themselves fully to the enjoyment of their victory.	В конце концов повстанцы выиграли лишь предварительную схватку.
This, after all, was no more than a preliminary skirmish, although it was one that afforded them the key to the situation.	Предстояло еще удержать в руках ключ к свободе и закрепить победу.
It remained to dispose so that the utmost profit might be drawn from it. Those dispositions occupied some very considerable portion of the night.	Нужно было приготовиться к дальнейшим событиям, и приготовления эти заняли значительную часть ночи.
But, at least, they were complete before the sun peeped over the shoulder of Mount Hilibay to shed his light upon a day of some surprises.	Однако все было закончено до того, как над горой Хиллбай взошло солнце, которому предстояло освещать день, богатый неожиданностями.
It was soon after sunrise that the rebel-convict who paced the quarter-deck in Spanish corselet and headpiece, a Spanish musket on his shoulder, announced the approach of a boat.	Едва лишь солнце поднялось над горизонтом, как один из ссыльных повстанцев, расхаживавший по палубе в кирасе и шлеме, с испанским мушкетом в руках, объявил о приближении лодки.
It was Don Diego de Espinosa y Valdez coming aboard with four great treasure-chests, containing each twenty-five thousand pieces of eight, the ransom delivered to him at dawn by Governor Steed.	Дон Диего де Эспиноса-и-Вальдес возвращался на борт своего корабля с четырьмя огромными ящиками. В каждом из них находилось по двадцать пять тысяч песо выкупа, доставленного ему на рассвете губернатором Стидом.
He was accompanied by his son, Don Esteban, and by six men who took the oars.	Дона Диего сопровождали его сын дон Эстебан и шесть гребцов.
Aboard the frigate all was quiet and orderly as it should be.	На борту фрегата царил обычный порядок.
She rode at anchor, her larboard to the shore, and the main ladder on her starboard side. Round to this came the boat with Don Diego and his treasure.	Корабль, левым бортом обращенный к берегу, спокойно покачивался на якоре. Лодка с доном Диего и его богатством подошла к правому борту, где висела веревочная лестница.
Mr. Blood had disposed effectively. It was not for nothing that he had served under de Ruyter. The swings were waiting, and the windlass manned. Below, a gun-crew held itself in readiness under the command of Ogle, who - as I have said - had been a gunner in the Royal Navy before he went in for politics and followed the fortunes of the Duke of Monmouth.	Питер Блад очень хорошо подготовился к встрече, так как не зря служил под начальством де Ритера: с борта свисали тали, у лебедки стояли люди, а внизу в готовности ждали канониры под командой решительного Огла.
He was a sturdy, resolute fellow who inspired confidence by the very confidence he displayed in himself.	Уже одним своим видом он внушал доверие.
Don Diego mounted the ladder and stepped upon the deck, alone, and entirely unsuspicious.	Дон Диего, ничего не подозревая, в превосходном настроении поднялся на палубу.
What should the poor man suspect?	Да и почему он мог что-либо подозревать?
Before he could even look round, and survey this guard drawn up to receive him, a tap over the head with a capstan bar efficiently handled by Hagthorpe put him to sleep without the least fuss.	Удар палкой по голове, умело нанесенный Хагторпом, сразу же погрузил дона Диего в глубокий сон. Бедняга не успел даже взглянуть на караул, выстроенный для его встречи.

He was carried away to his cabin, whilst the treasure-chests, handled by the men he had left in the boat, were being hauled to the deck.	Испанского гранда немедленно унесли в капитанскую каюту, а ящики с богатством подняли на палубу.
That being satisfactorily accomplished, Don Esteban and the fellows who had manned the boat came up the ladder, one by one, to be handled with the same quiet efficiency.	Закончив погрузку сокровищ на корабль, дон Эстебан и гребцы по одному поднялись по веревочной лестнице на палубу, где с ними разделались так же неторопливо и умело, как и с командиром корабля.
Peter Blood had a genius for these things, and almost, I suspect, an eye for the dramatic.	Питер Блад проводил подобного рода операции с удивительным блеском и, как я подозреваю, не без некоторой театральности.
Dramatic, certainly, was the spectacle now offered to the survivors of the raid.	Несомненно, драматическое зрелище, разыгравшееся сейчас на борту испанского корабля, могло бы украсить собой сцену любого театра. К сожалению, описанная драматическая сцена из-за дальности расстояния была недоступна многочисленным зрителям, находившимся на берегу.
With Colonel Bishop at their head, and gout-ridden Governor Steed sitting on the ruins of a wall beside him, they glumly watched the departure of the eight boats containing the weary Spanish ruffians who had glutted themselves with rapine, murder, and violences unspeakable.	Жители Бриджтауна во главе с полковником Бишопом и страдающим от подагры губернатором Стидом, уныло сидевшими на развалинах порта, глядели не на корабль, а на восьмерку лодок, в которые усаживались испанские головорезы, утомленные насилиями и пресыщенные убийствами.
They looked on, between relief at this departure of their remorseless enemies, and despair at the wild ravages which, temporarily at least, had wrecked the prosperity and happiness of that little colony.	Барбадосцы следили за отплытием лодок со смешанным чувством радости и отчаяния. Они радовались уходу беспощадных врагов и приходили в отчаяние от тех ужасных опустошений, какие, по крайней мере на время, нарушили счастье и процветание маленькой колонии.
The boats pulled away from the shore, with their loads of laughing, jeering Spaniards, who were still flinging taunts across the water at their surviving victims.	Наконец лодки отчалили от берега. Гогочущие испанцы откровенно глумились над своими несчастными жертвами.
They had come midway between the wharf and the ship, when suddenly the air was shaken by the boom of a gun.	Лодки были уже на полпути между пристанью и кораблем, когда воздух внезапно сотрясся от гула выстрела.
A round shot struck the water within a fathom of the foremost boat, sending a shower of spray over its occupants.	Пушечное ядро упало в воду за кормой передней лодки, обдав брызгами находившихся в ней гребцов.
They paused at their oars, astounded into silence for a moment. Then speech burst from them like an explosion. Angrily voluble they anathematized this dangerous carelessness on the part of their gunner, who should know better than to fire a salute from a cannon loaded with shot.	На минуту они перестали грести, застыв от изумления, а затем заговорили все разом, проклиная опасную неосторожность их канонира, которому вздумалось салютовать им из пушки, заряженной ядром.

They were still cursing him when a second shot, better aimed than the first, came to crumple one of the boats into splinters, flinging its crew, dead and living, into the water.	Они все еще проклинали его, когда второе ядро, более метко направленное, разнесло одну из лодок в щепки. Все, кто был в лодке - живые и мертвые, оказались в воде.
But if it silenced these, it gave tongue, still more angry, vehement, and bewildered to the crews of the other seven boats.	Однако если холодная ванна заставила этих головорезов умолкнуть, то ругательства и проклятия с остальных семи лодок только усилились.
From each the suspended oars stood out poised over the water, whilst on their feet in the excitement the Spaniards screamed oaths at the ship, begging Heaven and Hell to inform them what madman had been let loose among her guns.	Подняв весла над водой и вскочив на ноги, испанцы посылали непристойные проклятия, умоляя небо и всех чертей сообщить им, какой пьяный идиот добрался до корабельных пушек.
Plump into their middle came a third shot, smashing a second boat with fearful execution.	Но тут третье ядро превратило в обломки еще одну лодку, пустив на дно все ее содержимое.
Followed again a moment of awful silence, then among those Spanish pirates all was gibbering and jabbering and splashing of oars, as they attempted to pull in every direction at once.	За минутой зловещего молчания последовал новый взрыв брани и невнятных криков, сопровождаемых всплесками весел.
Some were for going ashore, others for heading straight to the vessel and there discovering what might be amiss.	Испанские пираты растерялись: одни из них спешили вернуться на берег, другие хотели направиться прямо к кораблю и выяснить, что за чертовщина там творится.
That something was very gravely amiss there could be no further doubt, particularly as whilst they discussed and fumed and cursed two more shots came over the water to account for yet a third of their boats.	В том, что на корабле происходит что-то очень серьезное, никаких сомнений уже не оставалось. Это было тем более очевидно, что, пока они спорили, ругались и посылали проклятия в голубое небо, два новых ядра потопили третью лодку.
The resolute Ogle was making excellent practice, and fully justifying his claims to know something of gunnery.	Решительный Огл получил прекрасную возможность попрактиковаться и полностью доказал правильность своих утверждений, что он кое-что понимает в пушкарском деле.
In their consternation the Spaniards had simplified his task by huddling their boats together.	Замешательство же испанцев облегчило ему его задачу, так как все их лодки сгрудились вместе.
After the fourth shot, opinion was no longer divided amongst them.	Новый выстрел положил предел разногласиям пиратов.
As with one accord they went about, or attempted to do so, for before they had accomplished it two more of their boats had been sunk.	Словно сговорившись, они развернулись или, вернее, попытались развернуться, но, прежде чем им удалось это сделать, еще две лодки отправились на дно.
The three boats that remained, without concerning themselves with their more unfortunate fellows, who were struggling in the water, headed back for the wharf at speed.	Три оставшиеся лодки, не утруждая себя оказанием помощи утопающим, поспешили обратно к пристани.

If the Spaniards understood nothing of all this, the forlorn islanders ashore understood still less, until to help their wits they saw the flag of Spain come down from the mainmast of the Cinco Llagas, and the flag of England soar to its empty place.	Если испанцы не могли сообразить, что же именно происходит на корабле, то еще непонятнее все это было для несчастных островитян, пока они не увидели, как с грот-мачты "Синко Льягас" соскользнул флаг Испании и вместо него взвился английский флаг.
Even then some bewilderment persisted, and it was with fearful eyes that they observed the return of their enemies, who might vent upon them the ferocity aroused by these extraordinary events.	Но и после этого они оставались в замешательстве и со страхом наблюдали за возвращением на берег своих врагов, несомненно готовых выместить на барбадосцах свою злобу, вызванную столь неприятными событиями.
Ogle, however, continued to give proof that his knowledge of gunnery was not of yesterday. After the fleeing Spaniards went his shots.	Однако Огл продолжал доказывать, что его знакомство с пушками не устарело, и вдогонку спасавшимся испанцам прогремело несколько выстрелов.
The last of their boats flew into splinters as it touched the wharf, and its remains were buried under a shower of loosened masonry.	Последняя лодка разлетелась в щепки, едва причалив к пристани.
That was the end of this pirate crew, which not ten minutes ago had been laughingly counting up the pieces of eight that would fall to the portion of each for his share in that act of villainy.	Таков был конец пиратской команды, не более десяти минут назад со смехом подсчитывавшей количество песо, которое придется на долю каждого грабителя за участие в совершенных ими злодеяниях.
Close upon threescore survivors contrived to reach the shore.	Человек шестьдесят все же ухитрились добраться до берега.
Whether they had cause for congratulation, I am unable to say in the absence of any records in which their fate may be traced.	Однако были ли у них какие-либо основания поздравлять себя с избавлением от смерти, я не могу сказать, так как никаких записей, по которым можно было бы проследить их дальнейшую судьбу, не сохранилось.
That lack of records is in itself eloquent.	Такое отсутствие документов уже достаточно красноречиво говорит за себя.
We know that they were made fast as they landed, and considering the offence they had given I am not disposed to doubt that they had every reason to regret the survival.	Нам известно, что, как только испанцы вскарабкивались на берег, их тут же связывали; а учитывая свежесть и глубину их преступлений, можно не сомневаться в том, что они имели серьезные основания сожалеть о своем спасении после гибели их лодок.
The mystery of the succour that had come at the eleventh hour to wreak vengeance upon the Spaniards, and to preserve for the island the extortionate ransom of a hundred thousand pieces of eight, remained yet to be probed.	Кто же были эти таинственные помощники, которые в последнюю минуту отомстили испанцам, сохранив вымогательски полученный с островитян выкуп в сто тысяч песо? Загадка эта еще требовала разрешения.
That the Cinco Llagas was now in friendly hands could no longer be doubted after the proofs it had given.	В том, что "Синко Льягас" находился в руках друзей, сейчас, после получения таких наглядных доказательств, никто уже не сомневался.
But who, the people of Bridgetown asked one another, were the men in possession of her, and whence had they come?	"Но кто были эти люди? – спрашивали друг у друга жители Бриджтауна. – Откуда они появились?

The only possible assumption ran the truth very closely. A resolute party of islanders must have got aboard during the night, and seized the ship.	Единственное их предположение приближалось к истине: несомненно, какая-то кучка смелых островитян проникла нынешней ночью на корабль и овладела им.
It remained to ascertain the precise identity of these mysterious saviours, and do them fitting honour.	Оставалось лишь выяснить личность этих таинственных спасителей и воздать им должные почести.
Upon this errand - Governor Steed's condition not permitting him to go in person - went Colonel Bishop as the Governor's deputy, attended by two officers.	Именно с таким поручением и отправился на корабль полковник Бишоп как полномочный представитель губернатора (сам губернатор Стид не смог этого сделать по состоянию здоровья) в сопровождении двух офицеров.
As he stepped from the ladder into the vessel's waist, the Colonel beheld there, beside the main hatch, the four treasure-chests, the contents of one of which had been contributed almost entirely by himself.	Поднявшись по веревочной лестнице на борт корабля, полковник узрел рядом с главным люком четыре денежных ящика.
It was a gladsome spectacle, and his eyes sparkled in beholding it.	Это было чудесное зрелище, и глаза полковника радостно заблестели, тем более что содержимое одного из ящиков почти полностью было доставлено им лично.
Ranged on either side, athwart the deck, stood a score of men in two well-ordered files, with breasts and backs of steel, polished Spanish morions on their heads, overshadowing their faces, and muskets ordered at their sides.	По обеим сторонам ящиков поперек палубы двумя стройными шеренгами стояли человек двадцать солдат с мушкетами, в кирасах и в испанских шлемах.
Colonel Bishop could not be expected to recognize at a glance in these upright, furbished, soldierly figures the ragged, unkempt scarecrows that but yesterday had been toiling in his plantations.	Нельзя было требовать от полковника Бишопа, чтобы он с первого же взгляда признал в этих подтянутых, дисциплинированных солдатах тех грязных оборванцев, которые только еще вчера трудились на его плантациях.
Still less could he be expected to recognize at once the courtly gentleman who advanced to greet him - a lean, graceful gentleman, dressed in the Spanish fashion, all in black with silver lace, a gold-hilted sword dangling beside him from a gold embroidered baldrick, a broad castor with a sweeping plume set above carefully curled ringlets of deepest black.	Еще меньше можно было ожидать, чтобы он сразу же опознал человека, подошедшего к нему с приветствием. Это был сухощавый джентльмен с изысканными манерами, одетый по испанской моде во все черное с серебряными позументами. На расшитой золотом перевязи висела шпага с позолоченной рукояткой, а из-под широкополой шляпы с большим плюмажем[31] видны были тщательно завитые локоны черного парика.
"Be welcome aboard the Cinco Llagas, Colonel, darling," a voice vaguely familiar addressed the planter.	– Приветствую вас на борту "Синко Льягас", дорогой полковник! – прозвучал чей-то смутно знакомый голос.
"We've made the best of the Spaniards' wardrobe in honour of this visit, though it was scarcely yourself we had dared hope to expect.	– В честь вашего прибытия нам по возможности пришлось использовать гардероб испанцев, хотя, честно говоря, мы даже не осмеливались ожидать вас лично.
You find yourself among friends - old friends of yours, all."	Вы находитесь среди друзей, среди ваших старых друзей!

The Colonel stared in stupefaction. Mr. Blood tricked out in all this splendour - indulging therein his natural taste - his face carefully shaven, his hair as carefully dressed, seemed transformed into a younger man. The fact is he looked no more than the thirty-three years he counted to his age.	Полковник остолбенел от изумления: перед ним стоял Питер Блад - чисто выбритый и, казалось, помолодевший, хотя фактически он выглядел так, как это соответствовало его тридцатитрехлетнему возрасту.
"Peter Blood!" It was an ejaculation of amazement. Satisfaction followed swiftly.	– Питер Блад! – удивленно воскликнул Бишоп.
"Was it you, then...?"	– Значит, это ты...
"Myself it was - myself and these, my good friends and yours."	– Вы не ошиблись. А вот это мои и ваши друзья.
Mr. Blood tossed back the fine lace from his wrist, to wave a hand towards the file of men standing to attention there.	– И Блад, небрежным жестом откинув манжету из тонких кружев, указал рукой на застывшую шеренгу.
The Colonel looked more closely.	Полковник вгляделся внимательно.
"Gad's my life!" he crowed on a note of foolish jubilation.	– Черт меня побери! – с идиотским ликованием закричал он.
"And it was with these fellows that you took the Spaniard and turned the tables on those dogs!	– И с этими ребятами ты захватил испанский корабль и поменялся ролями с испанцами!
Oddswounds!	Это изумительно!
It was heroic!"	Это героизм!
"Heroic, is it?	– Героизм?
Bedad, it's epic!	Нет, скорее это эпический подвиг.
Ye begin to perceive the breadth and depth of my genius."	Вы, кажется, начинаете признавать мои таланты, полковник?
Colonel Bishop sat himself down on the hatch-coaming, took off his broad hat, and mopped his brow.	Бишоп сел на крышку люка, снял свою широкополую шляпу и вытер пот со лба.
"Y'amaze me!" he gasped.	– Ты меня удивляешь! – все еще не оправившись от изумления, продолжал он.
"On my soul, y'amaze me!	– Клянусь спасением души, это поразительно!
To have recovered the treasure and to have seized this fine ship and all she'll hold!	Вернуть все деньги, захватить такой прекрасный корабль со всеми находящимися на нем богатствами!
It will be something to set against the other losses we have suffered.	Это хотя бы частично возместит другие наши потери.
As Gad's my life, you deserve well for this."	Черт меня побери, но ты заслуживаешь хорошей награды за это.
"I am entirely of your opinion."	– Полностью разделяю ваше мнение, полковник.
"Damme!	– Будь я проклят!
You all deserve well, and damme, you shall find me grateful."	Вы все заслуживаете хорошей награды и моей признательности.
"That's as it should be," said Mr. Blood.	– Разумеется, - заметил Блад.

"The question is how well we deserve, and how grateful shall we find you?"	– Вопрос заключается в том, какую награду мы, по-вашему, заслужили и в чем будет заключаться ваша признательность.
Colonel Bishop considered him. There was a shadow of surprise in his face.	Полковник Бишоп удивленно взглянул на него:
"Why - his excellency shall write home an account of your exploit, and maybe some portion of your sentences shall be remitted."	– Но это же ясно. Его превосходительство губернатор Стид сообщит в Англию о вашем подвиге, и, возможно, вам снизят сроки заключения.
"The generosity of King James is well known," sneered Nathaniel Hagthorpe, who was standing by, and amongst the ranged rebels-convict some one ventured to laugh.	– О, великодушие короля нам хорошо известно! – насмешливо заметил Натаниэль Хагторп, стоявший рядом, а в шеренге ссыльных повстанцев раздался смех.
Colonel Bishop started up. He was pervaded by the first pang of uneasiness.	Полковник Бишоп слегка поежился, впервые ощутив некоторое беспокойство.
It occurred to him that all here might not be as friendly as appeared.	Ему пришло в голову, что дело может повернуться совсем не так гладко.
"And there's another matter," Mr. Blood resumed.	– Кроме того, есть еще один вопрос, - продолжал Блад.
"There's a matter of a flogging that's due to me.	– Это вопрос о вашем обещании меня выпороть.
Ye're a man of your word in such matters, Colonel - if not perhaps in others - and ye said, I think, that ye'd not leave a square inch of skin on my back."	В этих делах, полковник, вы держите свое слово, чего нельзя сказать о других. Насколько я помню, вы заявили, что не оставите и дюйма целой кожи на моей спине.
The planter waved the matter aside. Almost it seemed to offend him.	Плантатор слабо махнул рукой с таким видом, будто слова Блада обидели его:
"Tush! Tush! After this splendid deed of yours, do you suppose I can be thinking of such things?"	– Ну как можно вспоминать о таких пустяках после того, что вы совершили, дорогой доктор!
"I'm glad ye feel like that about it.	– Рад, что вы настроены так миролюбиво.
But I'm thinking it's mighty lucky for me the Spaniards didn't come to-day instead of yesterday, or it's in the same plight as Jeremy Pitt I'd be this minute. And in that case where was the genius that would have turned the tables on these rascally Spaniards?"	Но я думаю, мне очень повезло. Ведь если бы испанцы появились не вчера, а сегодня, то сейчас я находился бы в таком же состоянии, как бедный Джереми Питт...
"Why speak of it now?"	– Ну, к чему об этом сейчас говорить?
Mr. Blood resumed: "ye'll please to understand that I must, Colonel, darling.	– Приходится, дорогой полковник.
Ye've worked a deal of wickedness and cruelty in your time, and I want this to be a lesson to you, a lesson that ye'll remember - for the sake of others who may come after us.	Вы причинили людям столько зла и столько жестокостей, что ради тех, кто может здесь оказаться после нас, я хочу, чтобы вы получили хороший урок, который остался бы у вас в памяти.
There's Jeremy up there in the round-house with a back that's every colour of the rainbow; and the poor lad'll not be himself again for a month.	В кормовой рубке лежит сейчас Джереми, чью спину вы разукрасили во все цвета радуги. Бедняга проболеет не меньше месяца.

And if it hadn't been for the Spaniards maybe it's dead he'd be by now, and maybe myself with him."	И если бы не испанцы, то сейчас он, может быть, был бы уже на том свете, и там же мог бы оказаться и я...
Hagthorpe lounged forward. He was a fairly tall, vigorous man with a clear-cut, attractive face which in itself announced his breeding.	Но тут выступил вперед Хагторп, высокий, энергичный человек с резкими чертами привлекательного лица.
"Why will you be wasting words on the hog?" wondered that sometime officer in the Royal Navy.	– Зачем вы тратите время на эту жирную свинью?- удивленно спросил бывший офицер королевского военно-морского флота.
"Fling him overboard and have done with him."	– Выбросите его за борт, и дело с концом.
The Colonel's eyes bulged in his head.	Глаза полковника вылезли из орбит.
"What the devil do you mean?" he blustered.	– Что за чушь вы мелете?! – заревел он.
"It's the lucky man ye are entirely, Colonel, though ye don't guess the source of your good fortune."	– Должен вам сказать, полковник, - перебил его Питер Блад, - что вы очень счастливый человек, хотя даже и не догадываетесь, чему вы обязаны своим счастьем.
And now another intervened - the brawny, one-eyed Wolverstone, less mercifully disposed than his more gentlemanly fellow-convict.	Вмешался еще один человек - загорелый, одноглазый Волверстон, настроенный более воинственно, нежели его товарищ.
"String him up from the yardarm," he cried, his deep voice harsh and angry, and more than one of the slaves standing to their arms made echo.	– Повесить его на нок-рее! [32] - сердито крикнул он, и несколько бывших невольников, стоявших в шеренге, охотно поддержали его предложение.
Colonel Bishop trembled.	Полковник Бишоп задрожал.
Mr. Blood turned.	Блад повернулся.
He was quite calm.	Лицо его было совершенно невозмутимо.
"If you please, Wolverstone," said he, "I conduct affairs in my own way.	– Позволь, Волверстон, но командуешь судном все-таки не ты, а я, и я поступлю так, как найду нужным.
That is the pact. You'll please to remember it." His eyes looked along the ranks, making it plain that he addressed them all.	Так мы договаривались, и прошу об этом не забывать, - сказал он громко, как бы обращаясь ко всей команде.
"I desire that Colonel Bishop should have his life.	– Я хочу, чтобы полковнику Бишопу была сохранена жизнь.
One reason is that I require him as a hostage.	Он нужен нам как заложник.
If ye insist on hanging him, ye'll have to hang me with him, or in the alternative I'll go ashore."	Если же вы будете настаивать на том, чтобы его повесить, то вам придется повесить вместе с ним и меня.
He paused. There was no answer.	Никто ему не ответил.
But they stood hang-dog and half-mutinous before him, save Hagthorpe, who shrugged and smiled wearily.	Хагторп пожал плечами и криво улыбнулся.
Mr. Blood resumed:	Блад продолжал:
"Ye'll please to understand that aboard a ship there is one captain.	– Помните, друзья, что на борту корабля может быть только один капитан.

So." He swung again to the startled Colonel. "Though I promise you your life, I must - as you've heard - keep you aboard as a hostage for the good behaviour of Governor Steed and what's left of the fort until we put to sea."	– И, обернувшись к полковнику, он сказал: - Хотя вам обещано сохранить жизнь, но я должен впредь до нашего выхода в открытое море задержать вас на борту как заложника, который обеспечит порядочное поведение со стороны губернатора Стида и тех, кто остался в форте.
"Until you..." Horror prevented Colonel Bishop from echoing the remainder of that incredible speech.	– Впредь до вашего выхо... – Ужас, охвативший полковника, помешал ему закончить свою речь.
"Just so," said Peter Blood, and he turned to the officers who had accompanied the Colonel. "The boat is waiting, gentlemen. You'll have heard what I said.	– Совершенно верно, - сказал Блад и повернулся к офицерам, сопровождавшим Бишопа: - Господа, вы слышали, что я сказал.
Convey it with my compliments to his excellency."	Прошу передать это его превосходительству вместе с моими наилучшими пожеланиями.
"But, sir..." one of them began.	– Но сэр... – начал было один из них.
"There is no more to be said, gentlemen.	– Больше говорить не о чем, господа.
My name is Blood - Captain Blood, if you please, of this ship the Cinco Llagas, taken as a prize of war from Don Diego de Espinosa y Valdez, who is my prisoner aboard. You are to understand that I have turned the tables on more than the Spaniards.	Моя фамилия Блад, я - капитан "Синко Льягас", захваченного мною у дона Диего де Эспиноса-и-Вальдес, который находится здесь же на борту в роли пленника.
There's the ladder.	Вот трап, господа офицеры.
You'll find it more convenient than being heaved over the side, which is what'll happen if you linger."	Я полагаю, что вам удобнее воспользоваться им, нежели быть вышвырнутыми за борт, как это и произойдет, если вы задержитесь.
They went, though not without some hustling, regardless of the bellowings of Colonel Bishop, whose monstrous rage was fanned by terror at finding himself at the mercy of these men of whose cause to hate him he was very fully conscious.	Невзирая на истошные вопли полковника Бишопа, офицеры сочли за лучшее ретироваться - правда, после того, как их слегка подтолкнули мушкетами. Однако бешенство полковника усилилось, после того как он остался один на милость своих бывших рабов, которые имели все основания смертельно его ненавидеть.
A half-dozen of them, apart from Jeremy Pitt, who was utterly incapacitated for the present, possessed a superficial knowledge of seamanship.	Только человек шесть повстанцев обладали кое-какими скудными познаниями в морском деле. К ним, разумеется, относился и Джереми Питт. Однако сейчас он был ни к чему не пригоден.
Hagthorpe, although he had been a fighting officer, untrained in navigation, knew how to handle a ship, and under his directions they set about getting under way.	Хагторп немало времени провел в прошлом на кораблях, но искусства навигации никогда не изучал. Все же он имел некоторое представление, как управлять судном, и под его командой вчерашние невольники начали готовиться к отплытию.
The anchor catted, and the mainsail unfurled, they stood out for the open before a gentle breeze, without interference from the fort.	Убрав якорь и подняв парус на грот-мачте, они при легком бризе направились к выходу в открытое море. Форт молчал. Поведение губернатора не вызывало нареканий.