Одна душа, много воплощений
Шрифт:
— Что вас заставляет так думать? — просил я. — Он что-нибудь вам говорил? Как-то намекал на это?
— О, нет, что вы, — отпарировала она. — Ничего подобного. — Тут она сделала паузу и, робко посмотрев на меня, произнесла, — Я просто это знаю.
— Но ведь это — не реальное событие? Это всего лишь внутреннее чувство?
Она пожала плечами.
— Возможно, вы назовете это фантазией, но это чувство настолько реально и постоянно преследует меня, не давая уснуть. Я только об этом и думаю.
— Вы обсуждали это с Томом?
— Он говорит мне, что я — глупышка.
Такой тип цикличного мышления распространен среди пациентов, которые не слишком твердо стоят на своих ногах.
— И как тогда вы поступаете по отношению к нему?
Она уставилась в пол.
— Чаще всего я липну к нему, хотя, думаю, это ему не нравится. Эта мысль доводит меня до безумия, чем я еще больше отталкиваю его от себя, а сама еще больше делаюсь от него зависимой. Это ненавистно нам обоим. Он говорит, что я должна доверять ему, верить в него — верить в нас обоих. Я знаю, что должна, но не могу.
— Что отвечает Том, когда вы говорите ему, что не молсете ему верить?
— Ничего. Нет ничего хуже молчания. — В ее сильном голосе прослеживалась дрожь. Было видно, что Роберта испытывает глубокие эмоции. — Он — хороший человек. Когда я радуюсь, он радуется вместе со мной. Когда мне грустно, ему тоже грустно.
— А когда вы злитесь и отталкиваете его от себя?
— Думаю, что он более злится, хотя не любит этого показывать. Чаще всего он пытается выдернуть меня из моего дурного настроения, как-то развеселить меня, словно я какая-то ущербная.
— Он говорит, что у вас проблемы с зачатием, — сказал я.
— Да, — ответила она, резко изменившись в лице.
— А у врача были?
— Конечно. Врач ни у одного из нас не находит никаких патологий.
— А что вы думаете по поводу искусственного оплодотворения?
Ее голос сразу стал увереннее, из чего я понял, что эту тему молено безболезненно затрагивать.
— Это вариант. Но мы не хотим этого делать, пока врачи не скажут, что это наш единственны! шанс. Я чувствительна к любым гормонам. Про. лети мимо меня пчела, и я тут же испытаю ужас по поводу анафилактического шока.
— А о приёмном ребенке не думали?
— Это тоже вариант, как последний шанс. Но я хочу его ребенка.
— А он хочет вашего?
— Вы абсолютно правы.
— У вас все нормально с половой жизнью?
Она залилась краской.
— Более чем нормально.
— Вот и прекрасно.
Тут мы на некоторое время сделали паузу, Должно быть, я невольно улыбнулся при ее словах: она пристально посмотрела мне прямо в глаза, и я увидел, как в них вспыхнула злоба.
— А что тут смешного?
— Вы оба пытаетесь завести ребенка. Ваша половая жизнь… более чем нормальна. Том не дает вам никаких намеков на то, что хочет уйти. У меня есть все основания утверждать, что вы для Тома — смысл жизни, он сам мне об этом говорил. Так, что же не дает вам принять его слова на веру?
— Страх, — понуро ответила она.
— Страх чего?
— Того,
Это было классическим аргументом для проведения регрессивной терапии. В жизни Роберты ни разу не было случая, чтобы ее бросил любимый, но видя, какой панический страх она испытывала но этому поводу, молено было предположить, что ее бросили в какой-то из прошлых жизней. Она безумно любила Тома, и он об этом знал. Ее поведение и страхи никак не увязывались с тем, что мне было известно об их с Томом отношениях. И тогда я предложил ей поискать источник ее страхов в другом времени, в другой жизни.
— О! — сказала она. — Если нам это удастся, то это будет чудо!
Вскоре мы провели сеанс, и нам не потребовалось много времени, чтобы обнаружить связь.
«842 год, — начала она с огромной печалью в голосе. — В этом году я умерла. Я живу в хорошем доме, в самом лучшем в нашей деревне. У меня есть муж, которого я очень люблю. Он — вся моя жизнь. 51 на четвертом месяце беременности. Это первый ребенок и тяжелая беременность. Мне часто нездоровится и поэтому тяжело работать. Мне становится лучше, только когда я ложусь».
Тревога исказила ее лицо. Она закрыла глаза руками, словно пытаясь от кого-то защититься.
«На нас в любой момент могут напасть. Возле наших ворот вражеская армия. Все жители деревни, мужчины и женщины, вооружились, чтобы отразить натиск врага. 51 слишком слаба, чтобы сражаться. Мой муж велит мне оставаться дома. Он говорит, что если он поймет, что на победу мало шансов, то он вернется и заберет меня на юг, в деревню, где жили его предки. 51 умоляю его забрать меня сейчас, но он утверждает, что должен сражаться. Это — его долг».
— Что вы думаете об этом? — спросил я.
— Печально. Очень печально. Кто будет заботиться обо мне?
Ее тревога была очевидна.
— Хотите прекратить регрессию?
— Нет. Продолжаем.
Находясь под глубоким гипнозом, она начала тяжело дышать, напрягаясь всем телом.
— Он ушел, — сказала мне она. — Я слышу, как с ноля битвы доносятся вопли и крики, Я нервно расхаживаю из угла в угол и жду. Мне страшно за своего не родившегося ребенка. Тут распахивается дверь, — слава Богу, думаю я, — но, увы, это не мой муж. Это — враги. Они меня насилуют. Один из захватчиков ударяет меня мечом. Снова ударяет. Меч пронзает живот. Ребенок погибает. Я падаю. Всё в крови. Еще удар мечом, прямо по горлу. — Она издает хрии. — Я мертва.
Я вернул ее обратно. И тут она, с ужасом посмотрев на меня, сказала:
— Это мой муле. Мой любимый Том. Том тогда был моим мужем. Он оставил меня там умирать.
От ее слов даже в моем кабинете вдруг стало темно.
Как мы видели на примере других случаев, люди, приходящиеся пациенту родственниками в настоящей жизни, появляются и в его прошлых жизнях, правда часто меняется родство. Например, дочь может быть бабушкой, отец — сестрой, братом или ребенком. Из этих родственных связей мы извлекаем уроки. Люди могут возвращаться к нам снова и снова, чтобы решать проблемы и постигать любовь во всех ее формах.