Одна душа, много воплощений
Шрифт:
— Вряд ли все это имеет смысл, — сказал он со скептицизмом ко всему мистическому, свойственному экономистам, юристам и врачам, чей аналитический ум требует точных объяснений. Тем не менее, ему удалось в считанные минуты расслабиться, и глубоко погрузиться в гипноз, чем я был слегка удивлен.
— Я отправляю вас в прошлую жизнь, в которой Вы с Робертой были вместе, — сказал я ему, вспоминая Элизабет и Педро из моей книги Only Love Is Real («Реальна только любовь»), которые тоже оказались вместе в прошлых жизнях. Благодаря ним, я обнаружил тот факт, что души- супруги
Внезапно Том весь сгорбился, словно его кто- то ударил.
— Я должен отсюда уходить! — произнес он с отчаянием в голосе.
— Где вы?
— На поле битвы. Враги окружили нас. Моя бедная жена! Я оставил ее одну, хотя обещал… — Оставаясь с закрытыми глазами, он размахивал руками, словно орудуя мечом или секирой. — Я вырвусь отсюда! Я нужен ей.
Затем он вскрикнул и весь обмяк. Теперь его руки безвольно лежали на коленях. «Слишком поздно, — прошептал он. — Я больше никогда не увижу свою жену, никогда не узнаю своего ребенка». Его последними чувствами были вина и печаль. Когда я вернул его в настоящее, он сказал мне, что больше никогда не оставит Роберту.
Когда Роберта пришла на следующий сеанс, я увидел, что она расслабилась, и к ней вернулись улыбка и блеск в глазах. Очевидно, что они с Томом поделились своими переживаниями, относящимися к той жизни в девятом веке.
— Я знаю, почему он не вернулся, чтобы спасти меня, — сказала она. — Это правда, что он оставил меня, но не потому, что этого хотел. Ведь последние минуты его жизни были наполнены мыслями обо мне. Теперь он уже старый и в армию его не заберут, — шутила она. — Так что, надеюсь, в нынешней жизни разлука с ним мне не грозит. Благодаря вашей помощи, доктор Вайс, мне стало понятно, почему я так боялась, что он бросит меня, и теперь я знаю, что, заверяя меня в том, что он любит меня, он говорит правду. Люди, которые любят друг друга, не слишком хотят расставаться, не так ли?
Роберта смогла отбросить все свои страхи по поводу того, что ее бросят и все сомнения относительно Тома. Она осознала, что насилие отнюдь не является неотъемлемой частью повседневной жизни и что она может свой страх заменить любовью. Выбор любви вместо страха был основной темой или схемой во многих ее последующих регрессиях, и она увидела это в той девушке из Пакистана, которая, несмотря на жестокость отца и брата, решила любить их вместо того, чтобы бояться или ненавидеть.
У Роберты и Тома осталось всего одно препятствие — их бесплодие. Возможно, этому могло бы дать объяснение потеря ребенка в девятом веке, а также ее смерть во время родов в девятнадцатом веке во Франции. Но она поняла, что эти события уже произошли и, так же как ее страх быть брошенной, возможно, больше никогда не повторятся ни в этой жизни, ни в следующих.
Чтобы Роберта смогла полностью осознать этот момент, я решил перенести ее в ближайшее будущее. Она как всегда быстро достигла умиротворенного состояния и начала наблюдать ход своей жизни с более высокой перспективы.
— Я вижу два возможных жизненных пути, — сказала она. — Один — с детьми. Другой — без детей.
— Начните с пути «без детей».
— Путь без детей — темен, узок и скучен. Я
— А путь «с детьми»? — переключил я ее.
— Мир велик и ярок. Том со мной, как и обещал. Я довольна и счастлива.
Продвигаясь в эту счастливую жизнь, она сумела полностью выбросить из головы свои страхи, которые носила в себе на протяжении многих жизней — страх потери любимого и собственной смерти, страх того, что тебя бросят, страх предательства. С каждой обнаруженной связью ее лицо сияло все больше.
— Где Вы? — поинтересовался я.
— Я очень высоко, выше облаков. Я парю в высоте и наблюдаю. Здесь так красиво! Такой чистый воздух! Я могу видеть на расстоянии многих миль.
— Вы одна?
— Да. Хотя погодите! Ко мне приближаются две девочки, ангельские создания — мои дети. Я чувствую их любовь, чувствую их радость. О, я так люблю их, я так рада! — Тут она сделала паузу, созерцая свою будущую душу. — Я узнаю их. Одна из них — моя бабушка, человек, которую я любила больше всех на свете. Она умерла, когда мне было девять лет. Другая — моя мама — не моя сегодняшняя мама, но мама той девочки из Пакистана, которой я была в прошлой жизни пятьсот лет назад. Мы обнимаем друг друга. Я буду с ними всегда.
Я не знаю, как подтвердить достоверность видений Роберты, но я передаю все в точности до малейших подробностей. Это — ее опыт, и она поистине верит в то, что именно это к ней придет. Возможно, Роберта с Томом не смогут зачать ребенка и упоминание о каких-то детях — всего лишь фантазия. Хотя они, разумеется, могут взять приемных детей. Важно, что Роберта теперь полностью убедилась, что ее воссоединение со своими детьми, так или иначе, произойдет, а это придает ей уверенности в себе и в своей любви.
Она проделала путь из времени насилия во время покоя. Она продвинулась к точке «над небесами».
История Роберты — наглядный пример тому, какой ущерб наносит насилие. И этот ущерб распространяется не только на тебя, но и на будущие поколения, не только на жертву, но и на преступника. Тот, кто склонен к насилию или страдает от насилия, возможно, на протяжении многих жизней носит в себе страхи и негативные эмоции, пока, как Роберта, не обретет любовь.
История Энн поразительно контрастирует с историей Роберты, поскольку она начинается в будущем.
За два дня до своего визита ко мне Энн внезапно проснулась вся в поту. Ей приснился один из ее повторяющихся снов. Обычно она так резко просыпалась, когда сон имел глубокий смысл. «Твой выбор сформировал ту Энн, которой ты стала в будущем» — сказал ей чей-то голос, хотя она так и не увидела посланника, принесшего эту весть. Она не знает, кто с ней говорил, мужчина или женщина, но уверена, что это был некто очень мудрый. Казалось, эта сущность заранее знала, какой выбор сделает Энн, хотя сама Энн понятия не имела, о каком выборе идет речь. Всю свою жизнь она поддавалась импульсам и часто делала выводы без достаточных на то оснований.