Одна маленькая ошибка
Шрифт:
– Они кружили вокруг нашего дома все мое детство. История Элоди начинает привлекать внимание. Это хорошо. Чем больше народу будет в курсе, тем выше шансы ее найти. Но одновременно и журналисты начнут слетаться. Ты погоди, они еще выяснят номер твоего телефона и адрес электронной почты, после чего начнут атаковать с трех сторон одновременно: звонить, писать и доставать через мессенджеры. А еще я поговорила с Джеком, – добавила она. – Он костерит себя последними словами за то, что уехал из города как раз в те выходные, когда Элоди пропала.
Я не стала ничего отвечать. Джека все любят. Особенно ты. Много лет назад,
Тем же вечером к восьми часам в парке собралась целая толпа. Я ошибалась, полагая, что не получится обеспечить достаточное количество людей, потому что объявление появилось слишком поздно, да и время неудобное. Но слетелась не меньшая толпа, чем на пустырях Кроссхэвена в Ночь костров: мамашки, которые укачивают на руках вопящих малышей и одновременно пытаются разговаривать, перекрикивая своих отпрысков; группки подростков, листающих соцсети на телефоне и хохочущих ломающимся баском; пожилые парочки, жмущиеся друг к другу и одетые куда теплее, чем следовало бы в жаркий летний вечер. Разница была лишь в том, что в этой толпе все знали меня в лицо, и я чувствовала чужие взгляды, обходя парк и проверяя, все ли готово. Я старалась избегать этих взглядов, потому что устала видеть сочувственные лица. А те, кто не сочувствовал, смотрели на меня с жадным интересом, реже – с укоризной. Как будто считали, что перед тем, как их всех здесь собрать, я нарубила тебя на кусочки и скормила уткам.
– Хорошо, что ты заказала дополнительную упаковку фонариков, – заявила Марго, оценив количество собравшихся. Фонарики я взяла недешевые, экологичные, безвредные для черепах и не приводящие к пожарам на соседних полях. – Правда, у нас маркеры заканчиваются.
– Значит, кому-то придется поделиться.
– Я приберегла один для тебя, – Марго протянула мне фломастер.
Это я в интернете подсмотрела, как люди пишут послания на фонариках, прежде чем их запустить. И весь день ломала голову над текстом пожелания. Это ты из нас двоих писательница, Эл. Я уж подумывала стих написать, рифмованные послания всегда пробирают; но я не писала стихов со времен младшей школы, так что все, что смог срифмовать мой мозг, – «глобус» и «автобус». Явно не те слова, которыми можно выразить сестринскую любовь или глубокий смысл.
– Адалин!
Я оглянулась и увидела Руби, пришедшую с мужем.
Господи, Эл, она с каждым днем все больше и больше становится.
Она сгребла меня в объятия, и ее твердый беременный живот уперся в мой, абсолютно плоский. Не знаю, в чем тут дело, но у меня беременные вызывают подспудную неприязнь. У них внутри – настоящий, живой человек. Существующий за их счет. Как паразит. Растягивает их тело, смещает органы, заставляет блевать, а под конец раздирает их вагину, чтобы выбраться на свет.
Несколько месяцев назад, когда Руби объявила
Потом Руби вытащила распечатку УЗИ, и я таращилась на черно-белые пятна и понятия имела, куда смотреть. Тут вмешался Итан, начал ее поздравлять и расспрашивать: «А какой срок?», «Уже известно, мальчик или девочка?», «А имя вы уже выбрали?». Очень уж ему хочется собственного ребенка.
– Ну ничего себе, сколько тут народу собралось! – воскликнула Руби, а потом заметила Марго, и я прямо-таки увидела, как в голове у кузины зажглось огромное табло: «Тревога! Новая подруга! У Ады новая подруга! Тревога! Тревога!» Не дожидаясь, пока Руби что-нибудь ляпнет, я сказала:
– Да, Руби, познакомься, это лучшая подруга Элоди. Она мне помогала организовать сегодняшнее мероприятие.
На лице кузины появилось облегчение.
– А твои родители приехали?
Я покачала головой. Мама по-прежнему отказывается участвовать во всем, что подкрепляет теорию о твоем похищении.
Чуть позже пришел и Кристофер в джинсах и футболке – в жизни не догадаешься, что перед тобой офицер полиции. Видимо, на это и был расчет.
– Как ты тут, держишься?
– Вполне, – ответила я, в глубине души вовсе не уверенная в этом. Чтобы не задумываться о собственном состоянии, я просто нагружаю себя делами до тех пор, пока не падаю без сил в кровать.
– А… мистер Арчер здесь?
Я недоуменно моргнула, озадаченная его вопросом.
– Нет, Итан уехал по делам.
На лице Кристофера отразилось недоумение и неодобрение. И я не сразу смогла побороть одолевшее меня смущение и войти в роль защитницы. Потому что Итан – превосходный муж. Серьезно. И неважно, что Кристофер был моим парнем миллион лет назад – он все равно им был, а значит, я не могу допустить, чтобы мои нынешние отношения показались ему несчастливыми.
– У фирмы Кристофера появилось несколько выгодных новых клиентов, а он квалифицированный бухгалтер. Конечно, ему очень хотелось поприсутствовать на нашем мероприятии, но я его отговорила. Хотя если бы он смог, то непременно был бы здесь сегодня.
Кристофер кивнул.
– Естественно. Я спросил о нем, потому что он тоже видел, как на Элоди напали возле твоего дома. И чем больше здесь будет тех, кто может узнать нападавшего, тем лучше.
– А, ну да, конечно. – Я ощутила себя полной дурой, невесть что расслышавшей в простом вопросе, и едва не залилась краской.
– Нас здесь несколько, – заверил меня Кристофер, очевидно имея в виду таких же, как он, полицейских под прикрытием. – Джек помог нам составить портрет подозреваемого, но, если ты увидишь того парня, дай мне знак, как я тебя учил.
Я с извинениями проталкивалась сквозь толпу к беседке, когда дорогу мне преградил пожилой джентльмен.
– Меня зовут Джордж Винкельман. – Он вежливо протянул руку.
Я пожала ее, про себя подумав, что похожие имена носили персонажи книг, которые я тебе читала в детстве.