Одна на двоих жизнь
Шрифт:
– Дан? – ты беспокоишься уже не на шутку, тоже ставишь кофе и садишься рядом со мной на диван. Теперь я вижу, что с твоими глазами – в белках полопались сосуды. Из носа струится тонкая темная струйка. Я пытаюсь поднять руку, чтобы дотронуться до тебя, но сил не хватает. Я так хочу спать, Корд.
– Дан, не спи! Пожалуйста, Дан! – ты тормошишь меня, трясешь за руки, берешь лицо в ладони. А я вижу на твоем лбу темное пятнышко – это что, входное отверстие от пули? Его не было, когда я нашел тебя мертвым. У меня мутится в голове. Надо поспать. Все потом, мы разберемся с этим потом. Помнишь, мы же с тобой заговорены.
– Дан,
Я только немного подремлю, Корд. Совсем немного. Дождь убаюкивает. Я закрываю глаза и проваливаюсь в темноту.
Комментарий к Глава 25
Конец второй части.
========== Далека дорога под стальным огнем. Главы 1-2 ==========
По сути третья часть - это третья книга про Дана и Корда Райтов. Все будет немного по-другому. Меняется рассказчик, стиль повествования и временные рамки. Тем не менее, предупреждения остаются прежними, и история не закончена, поэтому продолжаю здесь.
Далека дорога под стальным огнем.
С волками жить – по-волчьи выть – не для меня.
А стая прет и прет на линию -
Линию огня.
В общине волчьей, по закону, нападай и не шали,
Но вдруг хвосты поджали, замерли…
Ну, на тебе, а так красиво шли.
(IceCreamOFF- СТАЯ)
Глава 1
Орима. 12 июля 977 года.
Мэри крутит обручальное колечко и искоса поглядывает на меня. Отмечает мою реакцию на известие о ее помолвке. Глупенькая, как я могу ее осуждать? Пятнадцать лет прошло после смерти Мэттью.
– Ты не подумай, я не разлюбила его. Просто устала быть одной. У меня, кроме вас с Вики, никого нет. Я даже кошку завести не могу со своей работой.
– Муж – не кошка, как-нибудь вытерпит твои командировки. Но у меня есть к тебе одно дело. Если согласишься, вообще никуда уезжать не придется.
Мэри заинтересованно морщит нос, сползает с кресла на пол. Она всегда так у нас сидит – на ковре в позе лотоса. Забираю со столика мартини и бокалы и тоже перемещаюсь на ковер. Как давно мы так не сидели.
– Ну, - с вызовом говорит Мэри, - наливай, иначе не расскажу, что узнала.
– Что ж ты такое узнала? – очень надеюсь, что улыбка получилась непринужденной.
Пару месяцев назад я попросил ее разузнать что-нибудь про магические практики нарьягов, в том числе про обряд «обретения духа». Я не очень понял, что имел в виду пленный нарьяг на базе Штормзвейга, а Шику, стоило мне упомянуть о словах пленника, наотрез отказался говорить на эту тему. Я не стал настаивать, боясь ворошить страшные воспоминания парнишки, а он еще несколько дней «приглядывал» за мной, ходил хвостиком, заглядывал в глаза. Беспокоился отчего-то.
После окончания войны Мэри провела в Нарланде больше года, исследовала храмы и пещеры, работала параллельно с археологами, этнологами и прочими ребятами, которые дорвались до новой неизученной раньше расы.
– Что-то такое, что на трезвую голову рассказать невозможно?
– Зришь в корень, друг мой! – невесело смеется Мэри, принимает из моих рук бокал и задумчиво крутит в худых пальцах. Колечко болтается на безымянном, руки у нее такие хрупкие,
– Посоветовать тебе хорошего ювелира?
– Нет, - отмахивается Мэри, делает глоток, - пускай болтается. И давай…
– Давай.
– За тех, кто навсегда в нашем сердце, - наши бокалы сталкиваются. Тост не меняется из года в год. Хоть что-то в этой жизни остается неизменным.
Мэри поправляет сползшую лямку легкомысленного топика и ставит бокал на пол, собираясь с мыслями.
– В общем, - говорит она, - есть у нас такой мистер Нордстром из Лигонского университета. Не из военных: к нам, как лаборатории под Нар-Крид взорвали, стали и штатских пригонять. Да они и сами рвались, такая диковина – реликтовый народ, магические практики, жертвоприношения… И все это в современном мире. В общем, от всякого рода спецов продохнуть стало невозможно. Каждый камушек, каждую вонючую свечку изучили. А этот Нордстром как раз специализировался на племенных обрядах нарьягов, благо народ, хоть и реликтовый, а письменностью и технологиями владеет. Осталось много записей, и сами жрецы только поначалу гордо молчали, а потом стали очень даже охотно контактировать с военными. Да и ученым все свои тайны выкладывали, некоторые не очень понимали ху из ху. Так что я у него спросила. Он сначала не хотел рассказывать, все интересовался, откуда я знаю про этот обряд.
– Ты же ему не рассказала обо мне?
– С ума сошел? Кто бы поверил?
– Рагварн поверил.
– Командор крепкий мужик, - с уважением кивает Мэри, - а я вот, когда ты мне признался, неделю только со снотворным засыпала. Ты слушаешь дальше?
– Слушаю, - делаю большой глоток и тоже отставляю бокал. Руки закидываю за голову, чтобы не выдать волнение.
– Когда я попросила Нордстрома рассказать про обряд, оказалось, что он сам не до конца вник в его суть. Позвал переводчика, попросил килограмм шоколада – у меня, заметь. Так что с тебя шоколад.
– Как скажешь.
Мы оба делаем вид, что ничего особенного в этом разговоре нет.
– Прижали одного из жрецов, из тех, кто постарше, хотя по ним не поймешь… Короче, он сказал, что обряд «обретения духа» у них из разряда сакральных, то есть происходит все внутри одного рода.
– В каком смысле?
– Ну, в семье, или небольшом сообществе, где все друг другу родственники.
– У них же не было семей, они детей забирали в деревнях, - удивляюсь я, вспомнив рассказы Шику и Тани.
– В последние несколько десятилетий так и было, но прежде нарьяги жили большими семьями, кланами. И правильно твой обряд называется «обретение духа рода», чувствуешь разницу?
– Пока не очень.
Сердце колотится, что-то темное, душное поднимается изнутри. Хотя сейчас-то чего бояться? Все самое страшное, что могло произойти, давно произошло.
– Как объяснил жрец, нарьяги шли на это добровольно. Чтобы защитить семью. Обычно почетная роль доставалась главе рода или его старшему сыну, то есть самому сильному, храброму и прозорливому мужчине клана. В результате обряда жертва умирала, а дух навечно оставался привязанным к своему роду. Считалось, что дух мог определенным образом влиять на события, предупреждать об опасности, давать советы. Есть версия, что дух рода может превращаться в тотемное животное и в таком вполне материальном виде вмешиваться в события, но наш консультант в это не особо верил.