Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма

Андерсен Ларисса Николаевна

Г.Г.

Короче дни. И жизнь короче, Нет больше никаких «потом»… И дождь занудливо бормочет, И я одна… с моим котом. И вновь передо мной былое, Все, что я сделала «не так»… А время безучастно злое Сверлит свое — тик-так, тик-так… Кому нужны мои тревоги, Мои ошибки и грехи? Тут, на земле, святые строги, А в небе ангелы глухи. Вот если б я могла слезами Тебя вернуть, тебе помочь — То я бы плакала годами, Как в ту злопамятную

ночь.

«Жизнь, и город, и дом, и родные…»

Жизнь, и город, и дом, и родные — Все дороже, прощаясь навек… Помнят лишь старики да больные, Что здоровый забыл человек. Говорили о страшной могиле, О недвижности каменных плит. О конце. И еще говорили, Что душа перед смертью болит. Нет, душа перед смертью крылата — Вся томление, трепет, полет… Словно парус, который вот-вот Встрепенется, вздохнет и куда-то Уплывет, уплывет, уплывет…

НА ФРАНЦУЗСКОМ ЧЕРДАКЕ

Посвящается Т.К.

На французском старом чердаке, В оплетенном паутиной сундуке, Пролежав в забвенье много лет, Вышли русские стихи на Божий свет. О труде напрасном сожалея, Из России прилетела фея, Палочкой волшебною взмахнула, Весь сундук вверх дном перевернула, Все, что нужно было ей, нашла, И, смахнув небрежно пыль с крыла, Ленточкой пакетик обвязала, И сама тащила до вокзала. А потом, сказав «адье» французам, Села в самолете в уголок (С явным перевесом груза) И спокойно полетела на восток. Может быть, стишки увидят свет? Может быть… А может быть, и нет.

«Мы смеемся, хотя и плачем…»

Мы смеемся, хотя и плачем, Рай-то заперт, другого нет. «А могло бы быть все иначе», — Протестуя, сказал поэт. Так и умер, устав томиться. Он не мог воплотить мечты. А вокруг щебетали птицы И бездумно цвели цветы. Просто так, от земного счастья, Здесь, сегодня дышать и жить, Забывая про все ненастья, Те, что были и могут быть.

«Как ласточка лето мелькнуло — и вот…»

Как ласточка лето мелькнуло — и вот Осенние листья ведут хоровод. А ты говорил: — Не горюй, подожди, Закончатся холод, ветра и дожди, И мы погуляем по вешним лугам, Дадим поразмяться застывшим ногам. — Мы только мечтали. А время ушло, И лето охапкой на юг унесло. Теперь паутинки прикажете вить? Последнее солнце, как рыбу, ловить?

«Я едва пробиваюсь тропинкою узкой…»

Я едва пробираюсь тропинкою узкой Меж полями пшеницы, пшеницы французской. Как в России, синеют, смеясь, васильки, Васильки васильками – друзья далеки! Если правда, что можно летать после смерти, Просто так – обо всем позаботятся черти: Ни билетов, ни виз – то куда бы сперва? Закружится, боюсь, у чертей голова. Так друзей разметало по белому

свету, Что бумаги не хватит заполнить анкету! На Харбин? На Шанхай? На Мадрас? На Джибути? На Сайгон, на Таити? Москву не забудьте! Тель-Авив, Парагвай, Сан-Франциско, Канаду, Сидней, Рио, Гонконг… И Варшаву мне надо. И еще… Соловки, Колыму, Магадан… На метле? Я готова. Тащи чемодан!

«Ты не слышишь жизни и не видишь…»

Ты не слышишь жизни и не видишь, Да открой же уши и глаза! Резво дождик топчется по крыше, В небе собирается гроза. Посвежели и так пахнут травы, Птицы прячутся, и гром гремит. Как все это, не пойму я, право, – Ничего тебе не говорит?..

«Вот и я стою у порога…»

Вот и я стою у порога, Истекает мне данный срок, Я надеюсь найти дорогу На скрещенье твоих дорог. Чтобы легкой, бесплотной тенью Я к тебе подойти смогла, Попросить у тебя прощенья: Не сумела спасти от Зла. И припомнить о повороте, Где прощались глаза в глаза: – Ничего не имеешь «против»? – Ничего не имею «за».

«Я буду умирать, не споря…»

Я буду умирать, не споря, Где и как надо хоронить, Но жаль, что вдалеке от моря Прервется жизненная нить. По имени «морская птица», Я лишь во сне летать могу, А хорошо бы очутиться На том знакомом берегу. Быть может, та скала большая, Маяк с проломленной стеной Стоят, как прежде, не мешая Индустриальности земной. И, примирившись с той стеною, Вдали от пляжей и дорог, Играет, как играл со мною, Дальневосточный ветерок. Там волны шепчутся смиренно О чем-то мудром и простом. И меднокудрая сирена Лукаво шелестит хвостом. Ведь море было первой сказкой, И навсегда остался след, Меня прозвали «водолазкой», Когда мне было восемь лет. Вот там бы слечь под крики чаек, Узнав далекий детский рай, Последним вздохом облегчая Уход в потусторонний край. Меня бы волны покачали, Препровождая на тот свет, Где нет ни скорби, ни печали, Но, может быть, и моря нет.

НА МОСТУ

На том берегу – хуторок на поляне И дедушкин тополь пред ним на посту… Я помню, я вижу сквозь – слезы, в тумане, Но всё ж я ушла и стою на мосту. А мост этот шаток, а мост этот зыбок – От берега деда на берег иной. Там встретят меня без цветов, без улыбок И молча ворота захлопнут за мной. Там дрогнут и хмурятся темные ели, И, ежась от ветра, мигает звезда… Там стынут улыбки и стонут метели, Нет, я не дойду, не дойду никогда! Я буду стоять, озираясь с тоскою, На сторону эту, на сторону ту… Над пастью обрыва с проклятой рекою. Одна. На мосту.