Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма

Андерсен Ларисса Николаевна

ПЕЧАЛЬНОЕ ВИНО

И тем, кто жив, И тем, кто умер, С кем дальней юности причастье, И боль, и радость, и ненастье Делить пришлось.

ПЕЧАЛЬНОЕ ВИНО

Памяти Александра Вертинского

Это было давным-давно, Мы сидели, пили вино. Не шумели, не пели, нет — Угасал предвечерний свет. И такая цвела весна, Что пьянила и без вина. Темнота подошла тайком, Голубея лунным цветком, И укрыла краем крыла, А печаль все росла, росла, Оставляя на много лет Догорающий тихий след. И,

я знаю, никто из нас Не забыл тот прощальный час, Что когда-то сгорел дотла… Так прекрасна печаль была, Так звенела в ночной тиши, Так светилась на дне души.

«У меня — пустые глаза…»

У меня — пустые глаза… Я из тех, кто не знает счастья. И кого обнесли причастьем, Для чего-то о нем рассказав…

ПИСЬМО

«Прощай, пиши и будь здорова»… Полжизни разделило нас — И даже память утихает, Лишь ночь глядит в упор, сурово, Без утешений и прикрас, И где-то всхлипывает час, Опять упавший между нами: Так плачет ветер в проводах, Так волны черные вздыхают, Так стонут в поле поезда. Так побелевшими губами Мы произносим: никогда.

НЕВЫПОЛНЕННЫЙ ОБЕТ

Алексею Ачаиру

Всем я рада, и все мне рады: И домашние, и друзья. Я для каждого то, что надо: Вот кто я, а совсем не я. Для усталого я — подушка, Для обиженного — жилет, Развлечение — для подружки, Для поэта — слегка поэт. Для животных — защита в драке И все вкусное, что дают: Суп и косточка для собаки. Для кота — молочко, уют. Я бесформенна и безмерна, Как вода — разольюсь во всем! Даже лошадь и та, наверно, Сочетает меня с овсом. Так и есть. Я ничто иное. Я лишь то, что им надо взять. Вот… А ночью, в тиши, за мною, Знаю, кто-то придет опять! И послышится шепот строгий, Словно шелест незримых крыл: — Ты свернула с своей дороги, Той, что я для тебя открыл. Расточая свои щедроты, Опьяненная суетой, Ты небрежно забыла, кто ты, Чьи светились в тебе высоты, Кем доверенная мечта! — И в отчаянье, чуть не плача, Я взмолюсь: — Кто же ты, мой бред? Или я — твоя неудача, Твой невыполненный обет?.. Всем я рада, и все мне рады, Но укор твой стоит стеной. Помоги же сломать преграды И вернуться к себе самой!

«Я верю в тишь и дальние кочевья…»

Я верю в тишь и дальние кочевья, Вот почему в тот вечер голубой Я вышла в сад молиться на деревья, Чтоб помирить себя с собой.

КОСТЕР

Посвящается Арсению Янковскому,

написано после его смерти.

Трещал и жмурился костер, И речка ворковала, И синий сумрак распростер Над нами покрывало. И даже полная луна взошла апофеозно, Конечно, было не до сна, А к ужину — и поздно. Да, будут ждать, смотреть на дверь — Твой брат, моя подруга, Но нам не вырваться теперь Из колдовского круга. Ночная птица неспроста В лесу заголосила: Бывают странные места, Таинственная сила… Нет, мы не так уж влюблены, Мы невзначай попались! Но в эту ночь в лучах луны Немножко целовались. Мы просто заплатили дань Луне и всем красотам!.. Меня в то лето звали «Лань» — Наверное, за что-то. Ты, ловкий кавалер, танцор, Был «Барсом» вечеринок. Но ты и с барсом этих гор Вступил бы в поединок! Костер давно угас… Но след На дне души ютится. И след костра, и голос птицы, И наши девятнадцать лет.

«Это что — весна?..»

Это что — весна? Похоже… Как ты думаешь? А ты? Вот и я не знаю тоже… Что-то вроде… раз цветы!

ЯБЛОКО

Посвящается И.О.

Наливное, медвяное, летнее — Для тебя, золотой, молодой… Для тебя приносила к обедне я, Окропляла

свяченой водой. На, кусай. Ах, как звонко ломается, Дай и мне, откушу и отдам — Как лукавые рты прижимаются К обнаженным и влажным следам! Да, такое же — Евино, грешное, Но сегодня молились о нем — Чтобы все преходящее, здешнее Озарилось нездешним огнем. Чтобы счастье земное, короткое Преисполнилось Божьих даров — Чтоб над ним Богородица кроткая Улыбаясь, простерла покров.

«Я хорошо защищена…»

Я хорошо защищена Моими бреднями и снами, Прочна воздушная стена, Победно облачное знамя. Его пернатые несут, Опущен мост, но стражи строги! Я не к тебе приду на суд И ты не зван в мои чертоги. Нет, зря, уверенно смеясь, Ты предлагаешь мне смириться. Владетельный, светлейший князь, В моих владеньях я — царица!

ПОЭТ

Посвящается Николаю Петерецу

Ногти огромные, желтые, Волосы — вызов расческе. Часто в пандан [29] прическе Ходит с небритою мордою. Грозно дымя папиросою, В мир извергает хореи — Пусть погибают скорее Все королевы курносые. Речи — под стать апостолу, Громы Перуна пуще… Схемы миров грядущих Чертит ногтями по столу. Добрые жители охают — Знать, с Сатаною дружит, А сам панихиды служит Над каждою кошкой дохлою.

29

Пандан (pendant) - парный предмет, пара (фр.).

«Я не страдаю, не бунтую. Я ем и сплю…»

Я не страдаю, не бунтую. Я ем и сплю. Но только краски побледнели. И я — не та. И тех, кого я так любила, — я не люблю. Нет веры, небо онемело. Там — пустота.

КОРЕЯ

Посвящается Виктории Янковской

Почему не в Корею? В Корею — не надо. Вдруг — огромный отель на скале водопада, Наведен современный безжалостный лоск: Освещенье, рекламы, витрины, киоск?.. Вдруг — и наша дорога асфальтом лоснится, Та дорога, что нам незатоптанной снится… Вдруг — столбы с проводами торчат у дороги, Где когда-то в припляс отпечатали ноги Под напевы играющей, звонкой воды На камнях, на песке молодые следы. Где кто жив и кто умер — встречаются вновь, Где ночами, наверно, блуждает любовь… Пусть же снится, как было: суровые горы, Гроздь ночных огоньков, дружелюбные взоры Керосиновых ламп в аметистовый час Да реки бесконечный волшебный рассказ. Это было. Мы этим навечно богаты. Разве можно отнять то, что было когда-то? Ничего, что от прошлого «рожки да ножки». Вот в альбоме засушен цветок таволожки В знак того, что Корея не сказка, а быль. Только трогать нельзя — превращается в пыль.

ТЕПЛЫЙ СЛЕД

Посвящается Валерию Янковскому

Молчат нахмуренные горы, Закутываясь в облака. На небесах — переговоры: Не время ли спускать снега? Уже закончена «уборка» — И листопад, и перелет, Река шумит, но у пригорка Утрами серебрится лед… Но как тепла твоя забота: Пушистый плед, вязанка дров! И: «Ты не ужинала что-то… Вот яблочко… Приятных снов…» И поцелуй благопристойный. Совет: закройся на засов! Ушел… Шаги… И все спокойно, Лишь слышно тиканье часов. Переодевшись в рубашонку, Ныряю с яблоком в кровать (Воздушный поцелуй вдогонку). Как хорошо! Но… скоро уезжать. Туда, где шум, толпа и спешка, Где каждый бьется за успех. Где я — лишь выгодная пешка Чужих расчетов и потех. Где покупается «веселье»: Скабрезный смех, бокалов звон… Где мой партнер, в чаду похмелья, Не помнит, с кем танцует он. Где утром я проснусь — скорее Развеять мой зловещий бред: Случилось что-то там, в Корее, Тебя в Корее больше нет! И наконец дождаться вести, Что для «отечественных благ» Тебя с отцом и братом вместе Упрятали в «родной ГУЛАГ». Прошли года… Ушли надежды Вернуться снова в милый край, Где речка та шумит, как прежде: Хоть ты живи, хоть умирай. Мы живы. Врозь. С судьбой не споря, Но греет память теплый след: — А помнишь тот закат у моря Тому назад с полсотни лет?..