Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма

Андерсен Ларисса Николаевна

«Только море и море. Где наше сегодня…»

Только море и море. Где наше сегодня Оторвалось от завтра, потерялось вчера… В тот момент, когда сняли и бросили сходни И спокойно поплыли домой катера.

«Все распыляется, все мимо…»

Посвящается Мэри Крузенштерн-Петерец, написано после ее смерти

Все распыляется, все мимо, Вдогонку планам и мечтам, А жизнь бежит неумолимо, Усталость оставляя нам. Храню я Ваш подарок — платье, Дань женской праздности земной. Хотела карточку послать я, Но адрес Ваш теперь иной. Там — Боже, помоги неверью!.. — Вы отдыхаете сейчас, От возмущенья хлопнув дверью Здесь, на земле, в последний раз. Ни грубостей, ни пресмыканий… Колючка

с нежною душой, Я в новом платье тонкой ткани К Вам прилечу на бал большой! Несутся дни, летят недели, И, остывая в их золе, Мы не смогли, мы не успели Помочь друг другу на земле. Но ненадолго разделенье, Теперь, быть может, легче мне Услышать Ваши повеленья И чаще видеть Вас во сне. Не знаю — Вы уйти хотели Иль час был свыше предрешен?.. Пока что в том же бренном теле Я остаюсь. Ваш «Ларишон».

«Как дальше жить? Подкрасить губы?..»

Как дальше жить? Подкрасить губы? И, зубы сжав, поверить в то, Что для грядущих поколений Не будут обдирать на шубы, На элегантные манто, Не потрудясь убить — из лени, — Живьем — беспомощных тюленей.

ЭМИГРАНТСКАЯ БЕРЕЗКА

Посвящается Наталье Ильиной

Эмигрантский стишок читаешь — Все березки, куда ни глянь! Вырастали-то мы в Китае, Про бамбук бы, про гаолян… Про неистовые закаты Над песками у той реки, Где готовились жить когда-то Мы, маньчжурские земляки. Там — и радости, и печали Напитали росток души! Ведь березы Москвы едва ли По-особому хороши. И в Китае росли березы, И багульник по сопкам рос, Но у русских упорно грезы — О российской красе берез… Наша родина — не на карте. Наша родина — не земля. Не багульник на окнах в марте, Не березы, не тополя. Наша родина — это сказки, Это — песни, что пела мать, Это — книжки, картинки, краски, Что успела душа впитать. Это — грусть о каком-то доме, Что остался среди берез, Где «все было»… наверно, кроме Этих маминых частых слез. Это – свет голубой лампадки, Чуть мерцающей из угла… Это — карточка той лошадки, Что еще до меня жила! Это — память. Не только наша — Память матери и отца. Это — клад, круговая чаша, Не испитая до конца. И, быть может, слова поэта, Залетевшие в память где-то, Долго тлевшие в глубине, Вдруг зажглись… И березка эта Их лепечет по-русски мне.

«И стариться, как все на свете…»

И стариться, как все на свете, Любить уютную кровать. Проснувшись ночью, слушать ветер, И вспоминать, и вспоминать…

«Где ты теперь, красавица «Пантера»?..»

Памяти Нины Делякис

Где ты теперь, красавица «Пантера»? В которой из астральных, грешных сфер? Без Бога, без молитв, без ангелов, без Веры Ты бродишь средь причудливых химер. Иль за твою бездумную сердечность, За щедрость, ласковость души и теплоту Ты окунулась в розовую вечность, В баюкающую пустоту? Чтоб вновь прийти, своей улыбкой кроткой, С кудрями медными у смуглого лица, Волнующей, крадущейся походкой, Срывая, как цветы, влюбленные сердца. Сломали дверь… Нашли тебя в постели, Уткнувшейся в подушку головой. И не узнаем, как бы ни хотели — О чем был сон последний твой.

«За окнами туман и хмарь…»

За окнами туман и хмарь, Брожу в поношенном халате. А сердце – снова, как бунтарь, Не думающий о расплате.

ПОЧЕМУ НЕ ТЫ?

Посвящается И.О.

Лето на исходе, падают листы, И глядит грустнее солнце с высоты. Не хватило сердцу света и тепла, Ну да что там лето — жизнь, поди, прошла. Отплясали ноги по земным лугам, Скоро будет отдых сердцу и ногам. Только с этим сердцем сладу не найти, Словно было мало горя на пути. Что ж, бывало — радость улыбалась мне, Как цветок нежданный посреди камней. Пригубила

чашу красоты земной, Только ныло сердце — не был ты со мной. Теплится над нами отсвет прежних дней… Четырьмя глазами — был бы свет видней! Были и наряды, были и цветы, Кто-то добрый рядом, но не ты, не ты. И когда настанет время умирать — Хоть придет за мною вся земная рать, Хоть небесный ангел принесет цветы, Я вздохну с тоскою: почему не ты?..

«Я боюсь своей легкой походки…»

Я боюсь своей легкой походки, И цветов, и стихов, и… вас Я боюсь нежданной находки В такой неурочный час. Я боюсь ожиданья чуда И внезапных припадков слез. Нет, уж лучше я брать не буду Этих ваших влюбленных роз.

ПЛАТОЧЕК

Посвящается Ирине Лесной

Вопреки гримасам быта Дружба детства не забыта. И порой во сне нет-нет Вдруг забрезжит нежный свет. Да и днем в нежданный час Память вдруг ласкает нас. Вот когда-то на вокзале Мы подружку провожали, Паровоз набрался сил, зашипел, заголосил… На подножке ты стояла И платочком нам махала, Но не думалось тогда, Что прощанье навсегда. Мы б ушли без проволочек, Если бы не твой платочек, Он от ветра, что ли, вдруг Взял и вырвался из рук. Полетел, как мотылек, Покружился и залег Возле нас, у самых ног. Поезд скрылся, мы стояли И еще чего-то ждали, Глядя на последний след Улетевших в Лету лет. Нас по миру раскидало, И в живых осталось мало. Твой платочек, память детства. Перешел в мое наследство. Он лежит в твоем письме, Адресованном не мне.

«В этом старом доме…»

В этом старом доме Так скрипят полы… В этом старом доме Так темны углы… Так шуршит и шепчет Ночью тишина… В этом старом доме Я живу одна.

«Я, кажется, носом клюю над альбомом…»

Я, кажется, носом клюю над альбомом Своих фотографий. А так берегла! Куда ж их девать? Разослать по знакомым? Пусть вспомнят: такая жила да была… И будут валяться застывшие «миги», Пока молодые не вычистят дом, Чтоб новые вещи, и новые книги, И новые фото расставить кругом. Знакомая мамы… А около — папа, А шляпка-то, шляпка! Комичный наряд, Такие носили лет сорок назад. И все эти даты, событья, этапы, А с ними же платья, прически и шляпы — В камин полетят.

«Ошметки всех трудов бесплодных…»

Ошметки всех трудов бесплодных Смотай в клубок и замолчи. Лишь ветер, словно пес голодный, Скулит в ночи.

«Я отсюда уйду навсегда…»

Памяти Георгий Гранина

Я отсюда уйду навсегда, За собой не оставив следа, Ни в родимой земле… и нигде, Только всплеск да круги по воде. Я плясала, писала стихи. Я грешила, прощала грехи. Я жалела людей и зверей, Даже, может быть, стала добрей. Я бродила весною по лугу, Обнимала деревья в снегу, Повидала чужие моря, И поплакала — зря и не зря. Но река не направится вспять — Я, поплакав, смеялась опять. За моря, за леса, за поля Я тебе благодарна, земля. И за радость житейских утех, За друзей, за пирушки, за смех… И за ту тишину, ту печаль, Что зовет в необъятную даль. Только вот: я о ком-то забыла, Не прислушалась, мимо прошла, Осени же, Пресветлая Сила, Тех, кого я так плохо любила…

«Нет, бояться не надо, не надо…»

Нет, бояться не надо, не надо, Ведь защитою служит любовь. Мимо страха, чистилища, ада Ты войдешь в необъятную новь. Ясный месяц осветит дорогу, Бросишь тяжесть и так, налегке, Ты пойдешь к неизвестному Богу – Так, как ходят купаться к реке.

«Короче дни. И жизнь короче…»