Однажды рабби уйдёт
Шрифт:
– Куда собралась, детка?
– В аптеку, купить газету.
– Возьми мне сигарет, ладно? Достаточно денег?
– Да, хватает.
Милли вернулась менее чем через полчаса, вынула пачку сигарет из бумажного пакета и бросила ему на колени. Затем достала жёлтый конверт.
– Взяла фотографии с плёнки, которую ты отдал на проявку.
– М-да? Что-то хорошее?
– Ещё не смотрела. – Она протянула Тони конверт и принялась рассматривать фотографии поверх его плеча.
– Ты отрезал мне кусок
– Наверно, я сосредоточился на твоих ножках.
На следующем снимке внезапный порыв ветра поднял её юбку.
– Вот паршивец! – воскликнула она. – Видно всё моё это самое!
Он провёл рукой под её платьем вдоль бедра до ягодицы.
– Очень хорошее это самое, – усмехнулся Тони и ласково помассировал его.
– Ну ты и… – Милли выхватила у него из рук фотографии и стала перетасовывать их, комментируя каждую. – Немного не в фокусе… А здесь хорошо… Ты решил… Что это?
Тони взял у неё снимок.
– А, это памятный обед у Блейни, пару месяцев назад. Видишь пятерых парней за главным столом? – Он громко рассмеялся. – Вот Рокко Вестуччи и Чарли Мэйс, вот Джим Блейни посередине, а по другую сторону от него Фрэнк Каллахан и Петерсон… как его там… Нельс Петерсон. И каждому из этих парней предъявлено обвинение, и все попадут в тюрьму. Как тебе такое?
– Ну и друзья у тебя!
– Брось, детка, это бизнес. Я веду с ними дела, поэтому, когда они просят купить билет на чествование друга, приходится покупать билет.
– Но идти-то не обязательно!
– Ну, кормят там неплохо, да ещё ты заплатил за это. И почти всегда веселье. Вот почему я беру камеру с собой. Поняла, что я имею в виду?
– Конечно. Голых девок.
– Не в этот раз. Одним из гостей был священник. Бьюсь об заклад, парень, который продал ему билет, попал в ад, когда ему пришлось отчитываться перед хозяином. – Он призадумался и покачал головой идею. – Нет, священник не купил бы билет. Он получил бы его бесплатно. Может быть, по приказу Блейни. Он очень религиозный парень, Джим Блейни. Ходит в церковь каждое воскресенье.
– А если он окажется в тюрьме?
– Думаешь, там нет церкви?
– Да уж. А кто этот тип с краю? Ему тоже предъявлено обвинение?
– Дай-ка взглянуть. Ну и дела, я его и не помню. Может, он заглянул на минутку, чтобы переговорить с Нельсом Петерсоном или с кем-то другим. Он тебе никого не напоминает?
– Абсолютно.
– А как насчёт Томми Баджо?
– Кто такой Томми Баджо?
– Городской советник. Баллотируется на должность сенатора штата. Его фотку поместили во вчерашней газете. Ты её покупала? Не выбросила случайно?
– Навряд ли. Минутку, сейчас гляну.
Милли открыла кухонный шкаф, порылась в большой корзине, нашла газету и бросила её Тони. Он быстро просмотрел каждую страницу и вдруг
– А вот и он! Разве не похож на парня на снимке?
Милли охотно обрадовала бы Тони, но не могла согласиться.
– Нет, милый. У этого типа на снимке нет усов.
– Попробуем по-другому. Вот, посмотри. – Он закрыл на снимке ногтем нижнюю часть лица. – Глаза, лоб, волосы…
– Ну, может быть…
– Добавить усы – пара пустяков, – протянул Тони. Его взгляд устремился к потолку, а мысли блуждали где-то далеко.
– Но тебе-то что до этого? – не унималась Милли.
Он улыбнулся.
– Это может окупиться, детка.
– Как окупиться? Каким образом?
Он расплылся в широкой улыбке.
– Принести мне немного денег, детка.
– Но как?
– Буду удить рыбку, детка. Нужно как следует всё обмозговать.
10
– У вас найдётся минутка, Дэвид? – поинтересовался Мортон Брукс, директор религиозной школы.
– Конечно.
– Я сейчас поднимусь.
Рабби выключил переговорник, удивляясь вежливости директора. Обычно тот не удосуживался позвонить, чтобы узнать, свободен ли рабби, если хотел встретиться с ним. Как правило, директор, небрежно постучав, незамедлительно вваливался в кабинет – даже если дверь была закрыта. Несколько минут спустя – ровно столько, сколько требовалось, чтобы подняться по лестнице из директорского кабинета в ризнице к кабинету рабби на втором этаже – Мортон Брукс рухнул в кресло для посетителей перед столом рабби.
Он был одет в строгий серый деловой костюм, голубую рубашку и чёрный вязаный галстук. На вытянутых ногах красовались лакированные чёрные туфли. Ничего общего с традиционной одеждой – спортивным стилем, яркими твидовыми жакетами, а порой и шейными платками вместо галстука.
Рабби приподнял брови и спросил:
– Были на похоронах, Мортон, или вам предложили роль в пьесе?
– Нет, – широкий взмах руки, – шоу-бизнес в болоте. – Затем пришло понимание. – А, вот вы о чём. Это из-за нового президента.
– Вы хотите сказать, что Говард Магнусон предложил вам одеваться поскромнее? Он попросил вас отказаться от прежних привычек?
– Когда они спрашивают, Дэвид, уже слишком поздно. Тогда это критика, понимаете? Это значит, что вы что-то сделали – возможно, ничего страшного, но не совсем так, как требуется. Вам следовало бы понять этот тип магнатов, Дэвид. Они могут одеваться так, как им заблагорассудится. Они могут заходить в офис в комбинезонах, но служащим, подчинённым положен строгий деловой стиль. Может, он и не сказал бы ничего, но для себя решил бы, что я не вписываюсь в команду.