Однажды рабби уйдёт
Шрифт:
Магнусон кивнул.
– Справедливо. Что ж, я бизнесмен по философии и убеждениям.
Рабби слабо улыбнулся.
– Значит ли это, что вы попытаетесь получить от храма прибыль?
Магнусон улыбнулся в ответ, демонстрируя, что не обиделся.
– Нет, рабби. Я имею в виду следующее: я бизнесмен в том смысле, что мне нравится получать результаты деловыми способами, подобно тому, как учёный желает добиться цели научным путём. Вот почему я предложил всем сотрудникам представить должностные инструкции. И я намерен составить организационные схемы…
– Думаете, это поможет?
– Поверьте – никогда не повредит. Например, у нас есть школьный комитет, директор и вы, и все трое теснейшим образом связаны с религиозной школой. Что произойдёт, если какой-то ученик или его родители с кем-либо поссорятся? Они пожалуются вам, или Бруксу, или школьному комитету, а может быть, даже и мне. Лучше всё
– Ясно.
– По сути дела, для меня прибыль – просто подтверждение того, что я на правильном пути. Доказательство правильности моих методов. – Он откинулся на спинку стула. – Когда мой отец со своим партнёром продали универмаг в Бостоне, ещё в двадцать девятом, они оказались с кучей денег. Если бы мы жили в Англии, мой отец мог бы купить поместье и сделать нас жителями графства, джентри [57] . Но в Штатах так не принято. Вместо этого Магнусон и Бек принялись скупать компании одну за другой, и мы стали тем, что сегодня известно как конгломерат. Нам повезло не только в том, что мы успели всё распродать до Краха [58] , но и в том, что после этого у нас остались реальные средства. Мы заработали много денег. Ко времени нашего с братьями совершеннолетия мы могли выбирать любую профессию, заниматься всем, чем только пожелаем. Мой старший брат, Майрон, выбрал ничегонеделание.
57
Джентри – английское нетитулованное мелкопоместное дворянство, занимающее промежуточное положение между пэрами и йоменами. В отличие от йоменов джентри не занимались земледелием.
58
Крах Уолл-стрит в 1929 году, также известный как Великий крах, Крах 29-го или Чёрный вторник – крупный американский обвал фондового рынка, произошедший осенью 1929 года. Он вызвал так называемую Великую депрессию – мировой экономический кризис, начавшийся 24 октября 1929 года и продолжавшийся до 1939 года.
– Ничегонеделание?
– О, он живёт в Париже и ходит по театрам и музеям. Он путешествует. У него много друзей, которых он посещает и развлекает. Он никогда не был женат.
– Довольно тяжёлая жизнь, – прокомментировал рабби.
Магнусон кивнул.
– И я того же мнения. Но он, похоже, наслаждается этим. Мне кажется, он живёт во Франции, потому что к такому образу жизни там относятся гораздо спокойнее, чем здесь. Мой другой брат, Лоуренс, подвизается в медицине в Нью-Йорке. Я решил заняться бизнесом, но вкладываю средства только в то, что меня интересует. Например, у меня есть команда из Малой бейсбольной лиги [59] , потому что я люблю бейсбол. Но толку от этого пока нет, – добавил он с сожалением, – возможно, потому, что мои методы не очень-то применимы к бейсболу.
59
Малая бейсбольная лига – профессиональная бейсбольная организация, расположенная ниже Высшей лиги бейсбола (MLB), включающая команды, связанные с клубами MLB и четыре независимые лиги.
– А Бек? – спросил рабби.
Магнусон рассмеялся.
– Я женился на ней. У Маркуса Бека была только одна дочь, София. Мы росли вместе, и нас в какой-то степени предназначали друг для друга. Обычно из таких договоров ничего не выходит, но в нашем случае это сработало.
– А у вас есть дети, мистер Магнусон?
– Да, дочь. – И продолжил с явной гордостью в голосе: – Она закончила Брин-Мар со степенью magna cum laude, а затем поступила в Лондонскую школу экономики, где написала дипломную работу в области политологии. Она интересуется политикой.
Рабби улыбнулся.
–
Магнусон просиял.
– Софи и я – мы только ей и живём.
– Она хоть сколько-нибудь интересуется храмом?
Магнусон покачал головой.
– Нынешней молодёжи это и в голову не приходит. Конечно, в детстве она посещала воскресную школу, но не думаю, что та сильно на неё повлияла, хотя Лора очень любила свою бабушку Бек, а Беки соблюдали традиции несколько строже, чем мы. Моя свекровь не пользовалась отдельной посудой для мясного и молочного. Её нельзя было причислить к фанатикам. Да и её кухарку это не беспокоило. Но когда мы обедали у Беков, на столе никогда не стояло масло, если подавали мясо. Впрочем, если Лора сидела рядом с нами, она вечно требовала, чтобы с мясом ей давали стакан молока. Не совсем то, чему её учили, и София по этому поводу её поддразнивала. – Он застенчиво улыбнулся, осознав, что рабби может показаться странным его отношение к правилам еды. Чтобы сменить тему, он спросил: – А у вас, рабби, у вас есть дети?
– Двое. Джонатон в следующем году поступит в колледж, а Хепсиба – в старшую школу [60] .
– Бывает, что они треплют вам нервы?
– Конечно. Дети для того и существуют.
– То есть?
– Шучу, конечно. – Рабби усмехнулся. – Тем не менее, я не думаю, что каждый холостяк, каждая старая дева, а также любая бездетная пара расстраиваются из-за отсутствующей пуговицы на рубашке, грязной пепельницы или чего-нибудь в этом роде в той же степени, как и я, когда кто-то из детей заболевает. Я считаю, что имеется определённое количество беспокойства и неприятностей, которые всем необходимо вынести, и если это не связано с чем-то разумным, вроде больного ребёнка, то окажется каким-то глупым и тривиальным. Я подозреваю, что дети воспитывают в нас чувство меры.
60
В США дети идут в школу с трёх лет, но официальное государственное образование начинается с kindergarten — это пред-первый (или подготовительный) класс. Дальше три уровня: с 1-го по 5-й (иногда по 6-й) класс — elementary school, с 7-го по 8-й класс — middle school (но частные школы иногда эти классы тоже называют high school), и третья ступень с 9-го по 12-й класс — собственно high school. Судя по контексту, Хепсиба поступает в 9 класс.
– И чем же они вам докучают?
– О, ничего серьёзного. Хепсиба в том возрасте, когда чрезвычайно важно прислушиваться к мнению сверстников: что надеть, чем заниматься... Но по этому поводу голова болит в основном у матери. Что касается Джонатона, он раздумывает о будущей карьере. В прошлом году хотел стать профессиональным бейсболистом…
– А он хорош? Я мог бы помочь ему. Вы знаете, у меня есть бейсбольный клуб.
Рабби улыбнулся.
– Поздно. В этом году последнее, что я слышал – он хочет стать нейрохирургом.
Магнусон улыбнулся.
– Я понимаю, что вы хотите сказать. Но вы не направляете его? Не указываете сторону, куда он должен идти?
Рабби покачал головой.
– Мудрецы утверждали, что у отца имеется четыре обязанности перед сыном: обрезать его, учить Торе, обучить ремеслу и женить его. Конечно, первую я выполнил, а остальные три толковал свободно. Я включаю гуманитарное образование в положение о Торе, а профессию расцениваю как возможную замену торговле [61] . Что касается того, чтобы найти ему жену, я сомневаюсь, что его это устроит.
61
В оригинале, по-моему, игра слов: trade можно перевести и как «ремесло», и как «торговля». Согласно Вавилонскому Талмуду, «отец обязан сделать сыну обрезание, выкупить его, если он – первенец, (см. Бемидбар 18:15-6), обучить его Торе, найти ему жену и обучить его ремеслу или профессии».
– Но при выборе профессии вы не попытаетесь повлиять на него? Хотели бы, чтобы он ста рабби?
– Только если он сам пожелает. В наши дни не так-то легко приказывать детям.
– Возможно, вы и правы, рабби, но я не прекращу попыток. Я считаю себя авторитарным. И теперь, когда храм – моё дитя, я намерен руководить им.
– А как именно вы планируете руководить храмом? – спросил рабби.
– Я собираюсь сделать его как лучшим местом для работы, так и лучшим местом для богослужения. Далее, я хотел бы привлечь к этому большинство наших людей. Я хотел бы видеть каждого членом еврейской общины.