Офицер флота
Шрифт:
Т а м а р а. Туда, к нему... Нет, не могу... Не знаю куда... Куда глаза глядят... (Хочет встать и опять падает в кресло.)
Т у р о в ц е в. Тамара, погоди. Послушай. Слышишь меня? Ну что ж теперь поделаешь? Кругом столько народу гибнет...
Т а м а р а. Ах, какое мне дело!..
Т у р о в ц е в. Ты же мне сама говорила, что он для тебя чужой человек, посторонний...
Т а м а р а (резко повернулась к Туровцеву). Кто чужой? Он муж мне. Понимаешь - муж! Я все знаю: Колька старый, трусливый, болтливый, но он мой муж, родной человек. Я сама такая, как он. И он меня любил - понимаешь ты это?
Т у р о в ц е в (в ужасе). Тамара, зачем ты так говоришь? Что ж, по-твоему, и я на тебя так смотрю? Я тебе не друг?
Т а м а р а. А! Ты - мальчишка. Хороший... А станешь старше, будешь как Семка. Все вы одинаковы.
Т у р о в ц е в. Тамара...
Т а м а р а. Все. Вам бы только без хлопот. На одного только человека я удивляюсь. Уж не знаю, дурак он или святой. Как его? Ну, командир-то твой? Виктор. Молится на Катьку, но чтоб лезть - ни-ни! Чистая дружба, как в романах. Я сначала не верила, думала, Катька врет. Смешно, а хорошо. Даже завидно. Катьке везет. Всегда везло. Хотя, что ж это я? Нашла кому говорить. Ты ведь его ругаешь. Ну так радуйся: погонят его скоро. Зашлют куда-нибудь подальше. Я бы за таким - на край света...
Ю л и я А н т о н о в н а. Что ты болтаешь! Ну что ты болтаешь?
Т а м а р а. Снимут. Уж я знаю. Семка чуть не пляшет... (Пауза.) А о Николае не смейте мне плохо говорить. Никто не смейте. Вы его не знаете. Он был талантливый. Химик он, научную работу писал. И все умел. Когда спичек не стали давать, он сам спички делал. Настоящие. Вот вы видели, вы знаете. И он совсем не жадный. Он эти спички всем жильцам давал, без денег. А зимой - это он не выдержал. Сломался, совсем другой человек стал. Я его сама не узнавала. А потом он не так за себя - за меня очень боялся. Очень меня любил. Я девочкой за Колю вышла, он старше меня, много старше, и мы хорошо жили, никогда я ни с кем... Он и теперь знал, что я не проститутка, что я не из-за интереса, а оттого, что страшно мне, чтоб заглушить, чтоб весело было... Ну что ж мне делать, если я не умею терпеть, если я привыкла, чтоб было легко? Кто же виноват, что я такая? Тетя Юля! Вот вы старшая, вы меня маленькой знали, и вы и дядя Володя... Почему никто из вас не сказал мне, что жизнь не всегда будет легка и проста, что жизнь бывает трудной, страшной, непонятной? Где ж вы тогда были? (Невесело усмехнулась и пошла к двери.)
Ю л и я А н т о н о в н а. Куда, Тамара?
Т а м а р а (дрожат). Холодно.
Ю л и я А н т о н о в н а. Пойдем на кухню. Пойдем, девочка. (Мужчинам.) Вы погодите. Не суйтесь.
Выходят.
С т р о и т е л ь. Да, брат Митрий. Дела!..
Вошел Горбунов, за ним - Ждановский.
Г о р б у н о в. Юлии Антоновны нет? Надо гнать Ивана Константиновича со двора - простудится. Третий час сидит на ветру. (Туровцеву.) А вы чем заняты? Подите на лодку, там сейчас сварку начнут.
Т у р о в ц е в. Виктор Иванович! Я прошу вас уделить мне одну минуту.
Г о р б у н о в. Очень это срочно?
Т у р о в ц е в. Да.
Г о р б у н о в.
Т у р о в ц е в. Да.
Г о р б у н о в. Хорошо, говорите. Только покороче. Прошу извинить, очень устал. Еле на ногах стою.
Т у р о в ц е в. Только я хотел бы наедине.
Г о р б у н о в. А обязательно это?
Т у р о в ц е в. Хорошо. Пусть. Так даже лучше. Я хотел вам сказать... Простите меня, Виктор Иванович.
Г о р б у н о в. За что?
Т у р о в ц е в. За все. Я считал, что вы ко мне несправедливы. Придираетесь. Я не понимал. Теперь мне очень совестно, Виктор Иванович, что я мог о вас плоха думать.
Г о р б у н о в. И только?
Т у р о в ц е в. Нет-нет. Я скажу. Я плохо говорил о вас, Виктор Иванович. Комдиву говорил. И не только комдиву. Если бы я вам в глаза сказал - другое дело. А за глаза - это подлость. Я не клеветал на вас нарочно, а вышло хуже клеветы. Говорил, что вы с загибами. И еще говорил, что вы для других только мораль разводите, а сами... (Запнулся.)
С т р о и т е л ь. Ну, Митрий! Не ожидал.
Г о р б у н о в. Всё?
Т у р о в ц е в. Да.
Г о р б у н о в (после паузы). Ну что же... Я это знал.
Т у р о в ц е в. Знали?
Г о р б у н о в. Знал.
Т у р о в ц е в. И не сказали?
Г о р б у н о в. Зачем? Я ждал, что вы мне сами об этом скажете.
Т у р о в ц е в. Вы думали, скажу?
Г о р б у н о в. Так мне думалось. Как раз недавно мы с Федором Михайловичем перекинулись: как, мол, скажет - не скажет? Решили - скажет. Парень молодой, хороший, способный. Так, Федя?
Ж д а н о в с к и й. Правильно.
Т у р о в ц е в (тихо). Спасибо.
Г о р б у н о в. Ну что ж - хорошо. Вопрос исчерпан. А в поход сходим вместе - совсем будет ладно. Ну, конечно, если...
Т у р о в ц е в. Что - если?
Г о р б у н о в. Ну, да мало ли что. До весны далеко. Могут быть всякие перемещения, назначения...
Т у р о в ц е в. Виктор Иванович! Как мне теперь загладить... нет, не загладить, а как мне исправить...
Г о р б у н о в. Не знаю. Дело ваше. В общем вопрос исчерпан. Мир. Как, коллегия?
Ж д а н о в с к и й. Быть по сему. А я с ним еще потом поговорю. Без свидетелей.
С т р о и т е л ь. Ладно. Быть по сему. Но смотри у меня, Митрий...
Г о р б у н о в. Мир. (Протягивает руку.) Кто там? Вы, Халецкий?
Х а л е ц к и й (вошел). Разрешите доложить, товарищ капитан-лейтенант. Прибыл командир дивизиона. Разрешите быть свободным?
Г о р б у н о в. Да.
Халецкий вышел.
С т р о и т е л ь (Ждановскому и Туровцеву). Пошли-ка, братцы, на сварку смотреть.
Выходят. Слышно, как они здороваются в передней с
входящим командиром дивизиона. Горбунов двинулся к
двери встретить Кондратьева.
К о н д р а т ь е в. Сюда, что ли? Вижу, вижу. (Вошел.) Здравствуй, командир. Все квартиры меняешь? (Подошел к окну.) Здорово разворотило. Ах, сволочи! (Прошелся по комнате, разглядывая стены, портреты, затем остановился перед Горбуновым.) Ну? Допрыгался?
Горбунов молчит.
(Опять заходил по комнате.) А все ваш роскошный характер. И в кого ты уродился такой леший? Нашел с кем связываться - с Селяниным. Самый кляузный мужик.