Огненный крест. Книги 1 и 2
Шрифт:
— Я думаю, что остался тем же, — уверил он меня. — Ты не видишь во мне заметных изменений, не так ли?
Я подняла голову и внимательно посмотрела в его лицо. Трудно было оценивать его объективно; я так привыкла к его чертам и так любила их, что скорее замечала маленькие дорогие для моего сердца вещи: маленькую родинку на мочке уха, нижний резец слегка выступающий вперед — и читала малейшие изменения его выражения, но никогда в действительности не смотрела на него в целом.
Он спокойно переносил мое исследование, прикрыв глаза от усиливающегося утреннего света. Его волосы развязались во сне и рассыпались по плечам, обрамляя рыжими волнами лицо, отмеченное замечательным юмором и страстью, но обладающее парадоксальной, удивительной способностью ничего не выражать.
— Нет, — наконец, произнесла я, и с довольным вздохом уткнулась подбородком назад во впадину на его груди. — Это все еще ты.
Он весело хмыкнул, но остался лежать неподвижно. Я могла слышать, как один из поваров поблизости выругался, запнувшись о дышло фургона. Лагерь находился еще в процессе формирования; некоторые отряды, имеющие в составе достаточное
Начал бить барабан, но без видимого эффекта. Армия продолжала спать.
— Ты думаешь, губернатор будет в состоянии что-нибудь сделать с этим войском? — спросила я с сомнением.
Мое личное олицетворение армии тоже собралось подремать. Тем не менее, в ответ на мой вопрос темно-рыжие ресницы лениво приподнялись.
— О, да. Трайон — солдат. Он хорошо знает, что делать, по крайней мере, с чего начинать. Не так уж трудно заставить мужчин ходить строем и копать выгребные ямы для уборных. Чтобы заставить их драться — другое дело.
— Он может сделать это?
Грудь под моим подбородком поднялась в глубоком вздохе.
— Возможно, да. Возможно, нет Вопрос в том, будет ли он вынужден?
Да, это был вопрос. Слухи кружились вокруг нас, как осенние листья, с самого Фрейзерс-Риджа. Регуляторы войском в десять тысяч человек шли на Нью-Берн. Генерал Гейдж плыл из Нью-Йорка с регулярным войском, чтобы усмирить колонию. Милиционеры округа Оранж взбунтовались и убили своих офицеров. Больше половины мужчин из милиции округа Уэйк дезертировали. Хасбанд Хермон арестован и доставлен на корабль, который должен увезти его в Лондон для суда по обвинению в измене. Хиллсборо взят регуляторами, которые собрались предать город огню и казнить Эмунда Фаннинга и его друзей. Я надеялась, что последний слух не был верен, а если был, то молилась, чтобы Хьюберт Шерстон не был другом Фаннинга.
Перебирая слухи, предположения и явные измышления, мы были уверены только в одном — губернатор Трайон двигался на соединение с милицией. А что будет после этого, оставалось только гадать.
Свободная рука Джейми лежала на моей спине; легонько поглаживая большим пальцем мою лопатку. С его обычной способностью управлять своим состоянием он, казалось, полностью выбросил из головы туманные перспективы военной кампании и думал о чем-то своем.
— Ты когда-нибудь думала… — начал он и прервался.
— Думала о чем? — я нагнула голову и поцеловала его в грудь, выгнув спину и поощряя его к дальнейшим ласкам, что он и сделал.
— Ну… Не уверен, что могу объяснить это, но мне вдруг пришло в голову, что я теперь старше, чем был мой отец, когда умер. И я никогда не ожидал, что так случится, — добавил он с кривоватой улыбкой. — Только… все кажется странным. Я вот подумал, ты когда-нибудь думала об этом, ты ведь тоже рано потеряла свою мать?
— Да, — я спрятала лицо на его груди, и мой голос звучал глухо из складок его рубашки. — Я привыкла и не задумывалась об этом… когда была молода. Это такое ощущение, словно отправилась в путь без карты.
Его рука на моей спине на мгновение замерла.
— Да, вот именно, — он казался немного удивленным. — Я представлял более или менее, что значит быть мужчиной тридцати или сорока лет, а как сейчас? — его грудь приподнялась с коротким шумом, который возможно выражал смесь веселья и замешательства.
— Ты будешь строить себя по своему образцу, — сказала я мягко из-под распущенных волос, которые закрывали мое лицо. — Ты будешь смотреть на мужчин и примерять их жизнь на себя. Ты будешь брать то, что можешь использовать, или будешь искать в себе то, что не сможешь найти где-нибудь еще. И всегда… всегда… будешь думать, правильно ли ты делаешь.
Его рука была теплой и тяжелой на моей спине. Он почувствовал мои неожиданные слезы, намочившие его рубашку, и его другая рука коснулась моей головы, приглаживая волосы.
— Да, именно так, — очень мягко повторил он.
Снаружи лагерь начал пробуждаться, с лязганьем, топотом и хриплыми от сна голосами. Застрекотал кузнечик, словно царапали гвоздем по медному котелку.
— Это утро, которое никогда не встретил мой отец, — произнес Джейми настолько тихо, что я услышала его скорее через стенку грудной клетки, чем ушами. — Мир и каждый день в нем является подарком, mo chridhe, что бы ни готовило нам будущее.
Я глубоко вздохнула и повернула голову, прижавшись щекой к его груди. Он потянулся и мягко утер мне нос полой своей рубашки.
— Что касается ревизии, — добавил он спокойно, — у меня сохранились все зубы, я не потерял ни одной части тела, и мой «петушок» встает каждое утро сам по себе. Могло быть и хуже.
Глава 59
Военная машина
Журнал похода против мятежников.
«Четверг, 2-ого мая
Отряды из округов Крейвен и Картерет вышли из Нью-Берна двумя полевыми частями с шестью маленькими пушками, установленными на повозках, с шестнадцатью фургонами и четырьмя телегами, нагруженными боеприпасами и провизией, достаточной для пропитания нескольких подразделений, которые должны были присоединиться к ним на марше к месту сбора армии.
Губернатор вышел из Нью-Берна 27-ого апреля и присоединился к полковнику Брайану 1-ого мая. Сегодня подошли отряды этих двух округов.
Пятница, 3-его мая, объединенный лагерь.
Губернатор провел смотр армии в 12 часов на луге возле Смитс-Ферри на западном берегу реки Ньюз.
Суббота, 4-ого мая.
Марш на Джонстон-кортхауз, 9 миль.
Воскресенье, 5-ого мая
Марш на соединение с майором Теофилом Хантером в округе Уэйк, тринадцать миль.
Понедельник, 6-ого
Армия встала лагерем, губернатор произвел общий смотр уэйковского полка. Полковник Хинтон доложил губернатору, что смог набрать только двадцать два человека в отряд в связи с всеобщим недовольством в округе Уэйк.
Губернатор заметил недовольство в указанном полку, когда проходил вдоль фронта батальона и увидел, что только один из пяти человек был вооружен, а на его призыв послужить Правительству, получил отказ. Тогда он распорядился окружить батальон и трем полковникам выбрать сорок наиболее видных и активных мужчин, что вызвало не малую панику в полку, состоящем почти из четырехсот человек.
Во время набора офицеры убедили мужчин завербоваться и меньше, чем через два часа увеличили отряд до пятьдесяти человек. На ночь уэйковский отряд был распущен, пристыженный своим поведением, которое вызвало такие меры. Армия вернулась в лагерь.
Среда, 8-ого мая.
Отряд полковника Хинтона был оставлен сзади, чтобы предотвратить недовольство в округе и препятствовать присоединению мужчин к регуляторам.
Этим утром отряд подошел к жилищу известного регулятора Тернера Томлинсона и доставил его в лагерь, где он был заключен под стражу. Он признал, что он регулятор, но ничего нового не сообщил.
Армия переместилась и стала лагерем возле Бута на речке Нью-Хоуп-Крик.
Пятница, 10-ого мая
Остановились для перегрузки фургонов, подковки лошадей и прочего ремонта. Произведен смотр двух отрядов милиции округа Оранж.
Заключенный Томлинсон сбежал ночью из-под стражи. Погоня не увенчалась успехом.
Воскресенье, 12-ого мая
Перешли на марше реку Хоу и расположились на западном берегу. Ожидалось, что регуляторы окажут сопротивление форсированию реки, поскольку таково было их намерение. Однако, не зная, что армия выступит из Хиллсборо до понедельника, они потерпели неудачу в своих планах.
Днем получено сообщение о том, что генерал Уоделл был вынужден под давлением регуляторов вернуться назад за реку Ядкин.
Проведено богослужение преподобным МакКартни, на тему „А если нет меча, то продай одежду и купи его“. [165]
Двадцать джентльменов-добровольцев присоединились к Армии, в основном, из округов Гранвиль и Бьют. Они образовали отряд легкой кавалерии под командованием майора МакДональда. Фланговыми частями был схвачен регулятор, лежащий с ружьем в засаде. Из его дома был изъят бочонок рома, приготовленный для регуляторов, а также несколько бочонков, предназначенных для его семьи.
Понедельник, 13-ого мая
Маршировали к О'Нилу. В 12 часов прибыл верховой курьер от генерала Уоделла с устным сообщением. Письмо из-за боязни перехвата не было отправлено. Сообщение следующее: в среду вечером регуляторы в количестве двух тысяч человек окружили его лагерь и в самой наглой манере потребовали, чтобы генерал с войском отступил за реку Ядкин. Он отказался подчиниться, утверждая, что исполняет приказ губернатора. Это разозлило регуляторов, и громкими индейскими криками они пытались запугать его людей.
Генерал обнаружив, что общая численность его отряда не превышала триста человек, и не желая развязывать сражение, и учитывая, что часть его людей перешла на сторону регуляторов, на следующее утро перешел назад реку Ядкин с оружием и обозом. Регуляторы согласились разойтись по домам.
Немедленно был собран военный совет, чтобы обсудить вести, доставленные курьером; присутствовали достопочтенные Джон Рутерфорд, Льюис ДеРоссет, Роберт Палмер и Сэм Корнелл из Совета Его величества, а также полковники и полевые офицеры Армии. Было решено изменить маршрут и направиться по дороге, ведущей из Хиллсборо в Солсбери, перейти реки Большой и Малый Аламанс и, не теряя времени, соединиться с генералом Уоделлом. На ночь Армия встанет лагерем на западном берегу Малого Аламанса, отправив большие силы к западному берегу Большого Аламанса, чтобы враги не смогли занять это стратегически важное место.
Вечером получены данные разведки о том, что мятежники направили своих разведчиков во все поселения и собрались на Песчаном ручье возле Хантера.
Основные силы присоединились к отрядам на западном берегу Большого Аламанса, где был разбит укрепленный лагерь. Здесь Армия будет стоять, пока не поступят новые запасы из Хиллсборо, для этой цели туда были направлены несколько фургонов.
Разведка выявила, что мятежники намереваются напасть на лагерь ночью. Были сделаны необходимые приготовления, и одна треть Армии получила приказ оставаться под ружьем всю ночь, а остальные должны спать со своим оружием. Никакого нападения не было.
Вторник, 14-ого мая
Встали лагерем. Армия ложится с ружьями, как и в прошлую ночь. Нападения не было.
Среда, 15-ого мая
Около 6 часов вечера губернатор получил письмо от мятежников, которое было рассмотрено на военном совете, где было решено, что Армия должна выступить против мятежников рано утром. Губернатор должен направить им письмо с условиями, и в случае отказа должен напасть на них.
Люди были всю ночь под ружьем. Никаких нападений, хотя мятежники находятся в пяти милях от лагеря.»
165
Евангелие от Луки 22:36
Из дневника Брианны
«Хиллсборо, 15 мая
Вчера вечером я уснула рано и проснулась на рассвете погруженная в серое облако. Весь день я ходила, как в тумане; люди говорят со мной, а я их не слышу, только вижу движения их губ. Я киваю им и улыбаюсь, а потом ухожу. Воздух горячий и душный, и всюду запах раскаленного металла. Моя голова болит, а повар гремит кастрюлями.
Весь день я пыталась вспомнить, что видела во сне, но не могла. Я помню только что-то серое и еще чувство страха. Я никогда не видела сражения, но мне кажется, что мне снился дым пушек».