Огненный меч Империи
Шрифт:
Сердобольный Иван Филиппович даже денег предлагал Михаилу дать, но тот отказался. Хватит уже и того, что он у Родиона занял, и теперь вообще не представлял, как будет отдавать. Не знал, и как будет в глаза ему глядеть. Это же надо было так подставиться! Стал бы где-нибудь в конце, так нет же! Поближе надо! И на что надеялся? На то, что никто в толпу смотреть не будет? Так, так оно и было. Если бы только не соврал он тогда цесаревичу, если бы только вообще его не видел и не слышал, если бы только…
Вот именно, если бы только. Но всё уже свершилось, и дороги
— Вы уж не серчайте, Михаил Фёдорович… — Купец смотрел на него с сочувствием.
— Иван Филиппович! — Он заставил себя улыбнуться. — Ну что Вы! Это я не знаю, как Вас отблагодарить за доброту.
— Ох, Господь с Вами, Михаил Фёдорович! Разве ж мне тяжко было? Вы адресок-то запомнили?
— И запомнил, и записал, Иван Филиппович, — заверил его Михаил, — не беспокойтесь.
— Ну, что ж, прощайте тогда, Михаил Фёдорович!
Купец с сожалением вздохнул — будь этот молодой удалец колдуном посильнее, хорошее знакомство вышло бы. Понятное дело, что породниться не получилось бы, но иметь такого знакомого было бы просто прекрасно, так и в гильдии купцов удалось бы возвыситься. Некоторые аж носы задирали, раз с колдунами, хоть и не родовитыми, знались. А тут Вяземский! Жаль, что не срослось.
— Прощайте, Иван Филиппович!
Евдокия Павловна и Прасковья, дочь её и Ивана Филипповича, собрали нехитрую снедь гостю в дорогу и под моросящий дождь распрощались с ним. Прасковья опечалилась немного, но быстро успокоилась — батюшка сказал, что к ней через три дня свататься придут.
Михаил же об этом уже ничего не слышал — Арсений вёз его к доходному дому, адрес которого и дал Иван Филиппович. Вёз в бричке, принадлежавшей Вяземским. Вернуть бы, да как на глаза показаться? Впрочем, вряд ли Пётр Алексеевич опустился бы до того, чтобы потребовать назад такую для него мелочь. Михаилу же, не имевшему ни кола, ни двора, лошадь с бричкой уж точно не помешают. Да и Арсений ни за что не согласился бы их отдавать.
— Нет, Михаил Фёдорович, не будем мы возвращать Рябинку! — горячился он. — Мы её с Вами выходили! Если бы не мы, не стучать бы ей копытами по дорогам московским!
И то правда. Пётр Алексеевич не терпел слабость. Ни у кого. И когда от его любимого жеребца родился хиленький жеребёнок, князь собирался от него избавиться. Наверное, чуть ли ни в сознательном возрасте Михаил осмелился что-то попросить. Князь только презрительно перевёл взгляд с него на жеребёнка и обратно, фыркнул и вышел из конюшни. Так Рябинка и досталась неугодному сыну-слабаку. Однако вопреки ожиданиям Рябинка выросла здоровой и сильной, под стать своему отцу. В отличие от Михаила.
Но теперь это не имело никакого значения. Сейчас нужно было просто выжить.
Доходный дом купца Зайцева не был самым заметным или знаменитым, зато Иван Филиппович водил дружбу ещё с покойным хозяином, ныне же там всем заведовала
Три этажа, без особой вычурности — как раз то, что нужно для человека, не обременённого лишними средствами. Из того, что Михаил взял у Роди, осталось где-то около половины. Однако жизнь в Первопрестольной оказалась весьма затратной, а потому разбрасываться деньгами было бы верхом глупости. Иван Филиппович посоветовал рассказать купчихе Зайцевой то, что произошло вчера на Хитровской площади. Уж кто-кто, а Ирина Григорьевна наверняка его поймёт. Возможно, возьмёт меньше за жильё, а то и вовсе позволит какое-то время пожить бесплатно. Последнего Михаил совсем не хотел — какая-никакая гордость у него всё же имелась. Подкрепить бы её ещё деньгами, но эту проблему он обязательно решит.
Чего Михаил совсем не ожидал, так это того, что купчиха и хозяйка доходного дома окажется не грузной дамой в летах, а молодой и привлекательной женщиной с каштановыми волосами с лёгкой проседью и очаровательными веснушками на маленьком, аккуратном носике. Он застал её в гостиной, где она сидела на диване и, должно быть, читала книгу. Когда о прибытии Михаила доложили, Ирина Григорьевна как раз что-то убрала на столик сбоку.
— Ирина Григорьевна! Я от Ивана Филипповича, он говорил, что я могу рассчитывать на комнату в Вашем доме.
— Ах, Ванечка! — заулыбалась она. — Если Вас рекомендует сам Иван Филиппович, то можете не сомневаться, комнату я Вам найду.
— Позвольте представиться, — улыбнулся Михаил, заворожённый её глубокими карими глазами, казавшимися почти чёрными, если бы ни крошечные вкрапления янтаря. Колдовские глаза. — Михаил Фёдорович… — он чуть помедлил, не уверенный, стоит ли называть фамилию, но в гостиной никого постороннего больше не было, а потому он позволил себе горькую усмешку. — Бывший Вяземский.
— Слышала, — кивнула Ирина Григорьевна, посерьёзнев. — Присаживайтесь, — она указала на диванчик напротив. — Полина, принеси нам чаю, — велела она служанке, а затем обратилась к гостю: — А теперь, Михаил Фёдорович, расскажите подробнее, что произошло. Терпеть не могу слухи.
Как бы Михаил себя ни чувствовал, а при виде прелестной дамы он расцветал подобно багровому пиону, источавшему самый тягучий и волнующий аромат. Женщины будто пьянели, находясь рядом с Михаилом. Но только в том случае, если он сам того хотел. Сейчас же у него не было цели обольстить милейшую Ирину Григорьевну, но он не мог не признать, что она пришлась ему по душе, весьма и весьма. В другое время и при других обстоятельствах он наверняка соблазнил бы её, однако сейчас ему определённо было не до амурных приключений.