Огненный меч Империи
Шрифт:
Михаил медленно поднял на слугу воспалённые от постоянного напряжения глаза. Возможно, за весь день он почти и не моргал, силясь взглядом вызвать ветер в руке, как когда-то начинал учить его Пётр Алексеевич, а после — читал сам. Родя и рад был бы его обучать, но, если бы отец прознал, ему бы совсем не поздоровилось. Вызывать взглядом воздух у Михаила никогда не получалось, он мог лишь мысленно заставить его небольшим потоком выйти из пальцев, но Вяземские подобное баловство и за магию не считали. Такой ерундой лишь дети малые баловались, колдовству не обученные.
А ведь Михаилу никогда и в голову не приходило, что он может жить как-то
Но ведь получилось же как-то задуть огонь в печи! И даже не обжечься! Хотя на миг, всего лишь на краткий миг Михаилу показалось, что пламя к нему ласкалось. Видимо, тогда он был совсем не в себе, раз почудилось такое.
— Михаил Фёдорович, — продолжал меж тем Арсений, — Вы только вспомните, сколько магия эта дрянная Вам зла принесла! Вы думаете, я не видел, как Вы страдали, когда над Вами смеялись? Когда Пётр Алексеевич… — Тут он замолк. — В общем, Михаил Фёдорович, Вы б оглянулись, что ль. Столько всего кругом! Вы ж все книжки в Большом доме перечитали! Грамотный Вы, знаете много. Может, учиться пойдёте или учить кого…
Тут Арсений призадумался, он не особо смыслил в этих учёных делах, но пока ничего лучше для хозяина придумать не смог. Главное, отвлечь его от тяжёлых мыслей. Обычно в этом деле хорошо помогали женщины, но раз уж он не польстился даже на Ирину Григорьевну, то этот путь пока был закрыт. Но что-то же нужно делать!
Михаил медленно покачал головой и несколько раз зажмурился, чтобы сбросить напряжение — глаза зудели нещадно, в них будто кто-то муку насыпал.
— Не знаю, Арсений. Подумать надо. Какой из меня учитель?
— Хороший, Михаил Фёдорович! — Арсений воодушевился тем, что сумел завладеть вниманием хозяина. — У Вас точно получится! Вы же детишек деревенских грамоте обучали! Санька, вон, вообще в город подался благодаря Вам!
Не стал Арсений напоминать только о том, что Пётр Алексеевич и тут не дал Михаилу проявить себя вне магии. Учил детей Михаил Фёдорович тайно — знал, что князь уж точно не придёт в восторг от его затеи. Зачем ему грамотные крестьяне? Чтобы в город в поисках лучшей жизни уходили? Разве он сам себе враг? Первое время всё шло довольно гладко, но потом Петру Алексеевичу кто-то нашептал о том, что Михаил Вяземский надумал крестьян грамоте обучать. Михаил не особенно тогда боялся наказания, и князь, судя по всему, об этом догадывался. Нет, Пётр Алексеевич наказал не неугодного родственника, он наказал крестьян, посмевших в обход княжеской воли учиться. Тот урок тогда ещё юный Михаил запомнил навсегда. Более он к учительству не притрагивался.
— Нет, не могу я, — покачал головой он.
«Что ж делать-то?» — Арсений никак не находил подходящих слов, да и что он вообще мог сказать? Сказать ничего, значит, будет делать. Во всяком случае, он хотя бы может накормить хозяина. Пусть даже и силком.
— Михаил Фёдорович, Вы хоть в столовую спуститесь?
— Я не голоден.
— Тогда я схожу. Я мигом!
И он умчался, собираясь воротиться как можно скорее — не хотел оставлять хозяина одного. Больно уж взгляд у него… мёртвый.
Однако Арсению всё же пришлось задержаться, потому что на первом
Хозяин по-прежнему сидел на стуле и в том же положении. Похоже, он даже не шелохнулся, с тех пор как Арсений отправился за едой.
— Михаил Фёдорович, смотрите, кого я к Вам привёл!
— Родя! — ахнул Михаил и хотел было подняться, но ноги не удержали его, и он, покачнувшись, рухнул на стул. Арсений хотел рвануться было к нему, но передумал и тактично вышел.
— Миша, Господи! Да что ж это! — Родион подскочил к нему, присел на корточки и заглянул в глаза. Никогда он не видел единственного друга в таком состоянии. Для него Миша всегда был образцом здоровья и хорошего настроения. Но тот человек, которого он видел перед собой сейчас, был ему незнаком. — Миша… Еле тебя нашёл. Ты почему, почему не пришёл ко мне?
— Да как я мог?.. — На лице Михаила появилась слабая, но всё-таки улыбка. — Пётр Алексеевич тогда б и тебя не пожалел…
Родион до боли прикусил губу — понимал, что Миша прав. И всё равно не желал мириться с тем, что друг хотя бы весточку ему не послал. Неужели Миша думал, что он оставит его в беде? А сам разве так бы сделал? Уж в чём Родион никогда не сомневался, так это в том, что Миша никогда его не бросит. Так мог ли он поступить по-другому?
— Как ты хоть? — спросил Родион. Он и сам всё видел, но не знал, как перейти к главному.
— Жив, — ухмыльнулся Михаил. И, опомнившись, предложил: — Ты на стул садись. Вон туда, за стол.
Родион поднялся:
— Давай помогу тебе дойти.
— Ещё чего не хватало! Я сам.
Сил и вправду почти не осталось — все ушли на колдовство, однако на чистом упрямстве Михаил не только дошёл до стола, но и принёс с собой стул, на котором до этого сидел у окна. Родион спрятал руки за спиной и сцепил пальцы, чтобы не дёрнуться и не вмешаться — сделал бы так только хуже. Он всегда поражался тому, что Миша частенько помогал кому-то, однако сам помощь принимать не умел. Разве что от Арсения, но то не считается — тот был всего лишь его слугой.
На столе, кроме ужина для Михаила, стояли две чашки с быстро остывающим чаем, а рядом лежали три баранка — всё, чем сумел разжиться в столовой Арсений и расставил на столе перед тем, как уйти.
— Угощайся, — Михаил кивком указал на чай.
— Благодарю. — Родион сделал глоток, но вкуса не почувствовал.
Они какое-то время молчали, хотя каждому было что сказать. Михаил осмелился первым, однако начал всё равно не с главного:
— Родя, зачем колдунов созвали? Явно же не для того, чтобы народ потешить боями.
Родион поставил чашку и отвёл глаза:
— Извини, Миша, не могу. Государственная тайна, сам понимаешь.
— Да я и не надеялся, — хмыкнул он. — Спросил на «а вдруг».
— Прости.
— Ты-то здесь при чём?
Родион сглотнул и повторил:
— Прости.
И снова наступила тишина. Чтобы хоть чем-то её заполнить, они оба потянулись к чашкам. Родион захрустел несвежими баранками — Арсений и так с трудом добыл последние, — а Михаил опустил ложку в холодную кашу с мясом. В том, что она остыла, вины Арсения не было, это хозяин слишком выстудил комнату. Какое-то время оба Вяземских, бывший и действующий, были заняты тем, что жевали. Вскоре Михаил почувствовал себя значительно лучше — долго он хандрить не умел, особенно когда сыт.