Огненный меч Империи

Касперович Алла Леонидовна

— Вряд ли у меня по… — Не договорив последнее слово, он провалился в сон.

Ирина Григорьевна усмехнулась — никто не мог устоять перед сонным зельем Полины. И ведь никакой магии, всего лишь обыкновенные травки. Но в умелых руках той, кого вырастила лесная ведунья, они превращались в мощное средство. И если чуточку переборщить… Однако Полина никогда не ошибалась, и Ирина Григорьевна всецело ей доверяла. И ни разу не пожалела о том, что когда-то спасла и приютила.

Пока Михаил Фёдорович спал спокойным, безмятежным сном, колдунья перебирала бумаги и поджимала губы, когда цифры не сходились. Отчего-то многие счетоводы,

поняв, что имеют дело с хорошенькой и весьма состоятельной вдовой, полагали своим долгом списать «лишнее» себе в карман. Видимо, и с этим счетоводом придётся распрощаться. Жаль, а ведь на сей раз могло и получиться — первые три месяца он ни копеечки не своровал, на четвёртый же его будто бес попутал. Жаль, очень жаль.

— Мм…

Ирина Григорьевна резко оторвалась от бумаг и подскочила к Михаилу. Его она не трогала, а просто наблюдала, как он мечется по кушетке. Страховала только от того, чтобы он не упал. Лоб его покрылся испариной, рот приоткрылся, и из него вырвался ледяной воздух, тут же сменившийся горячим, а затем всё таким же морозящим. Он долетел до Ирины Григорьевны, отшатнуться она не успела, и её брови вмиг побелели — их покрыла изморозь, и таять она не собиралась. Решив, что с этой мелочью разберётся позже, колдунья продолжила наблюдать.

Кроме метаний и попеременно то палящего, то ледяного воздуха, ничего больше не происходило. Ирина Григорьевна нахмурилась, понимая, что что-то упускает. И тогда она встала, ещё плотнее задёрнула шторы и погасила все свечи до единой. И вот тогда стало ясно, что скрывалось от человеческого, пусть и колдовского, взгляда.

— Подумать только… — бормотала Ирина Григорьевна, не сводя глаз с подопечного. — Подумать только…

Только в кромешной тьме удалось увидеть быстрые проблески на коже Михаила. Они появлялись и почти сразу же исчезали, сдуваемые ветром. Но сомнений не было — тело воздушного колдуна создавало… огонь.

— Уму непостижимо… — Ирина Григорьевна качала головой.

Чем дольше колдунья смотрела, тем больше радовалась. И представить ведь себе не могла, что на своём веку встретит нечто настолько необычное. Когда она вопреки воле родителей вышла замуж по любви, да ещё и за человека без малейших склонностей к магии, ей пришлось заняться делами мужа, потому что сам он, хоть и обладал золотым сердцем, но само золото в руки к нему никогда не шло. Ирина Григорьевна же не просто наладила его купеческое дело, но и вывела на тот уровень, что с Алексеем Зайцевым считались и в Первопрестольной, и в столице, и во множестве других городов. Увы, Алексей не дожил всего пяти дней до своего сорокалетия.

Купеческое дело Ирине Григорьевне наскучило довольно быстро — всё-таки она была и оставалась колдуньей. А когда умер горячо любимый муж, так и не подарив ей детей, купила себе игрушку: доходный дом. Ранее его знали, как доходный дом купца Ерёмина, но вскоре вся округа говорила о нём, как о доходном доме Зайцевой.

И никто не догадывался, что Ирина Григорьевна стала его хозяйкой всего лишь для прикрытия. И если кабинет свой она использовала в основном для дел доходного дома, то две потайные комнаты, спрятавшиеся за ним, предназначались для того, что по-настоящему любило её сердце: магии. Причём, в отличие от всех остальных Кропоткиных, Ирина Григорьевна интересовалась и другими видами, а не только родовой. И, как оказалось, кое-чего она совсем не знала.

И сейчас еле сдерживалась, чтобы не начать прыгать, как маленькая девочка.

Огонь! Магия огня существует! Ох, как же волнительно!

А Михаил меж тем стал дышать ровнее, испарина сошла с его лица, огненные блики перестали появляться, а вместе с ними пропал и ледяной, по-настоящему морозный ветер. Действие сонного зелья Полины подошло к концу. Ирина Григорьевна поспешила снова зажечь все свечи. Шторы же она не тронула — хоть риск и не был велик, но с улицы всё же кто-нибудь мог увидеть, что здесь творится, несмотря на третий этаж и безлюдный закоулок.

— Михаил Фёдорович, Вы проснулись?

Он открыл глаза и не сразу узнал, где находится и кто над ним навис — сон всё ещё властвовал над ним.

— Ирина Григорьевна, что с Вашими бровями?

— Ах, это! Ерунда! — Она провела по ним рукой, и они стали такими, как прежде. — Ну-ка, Михаил Фёдорович, быстренько расскажите, что Вам снилось, пока не забыли.

Моргнув, он сощурил глаза и сосредоточился на быстро ускользающих воспоминаниях из сна.

— Я помню, что сидел на поляне, меня со всех сторон окружал лес. Он будто давил на меня. А потом… Справа от меня… — Тут он призадумался. — Да, справа. Справа от меня деревья начали гореть, а слева ветер вырывал их с корнем и уносил в небо. А когда вокруг не осталось ни одного дерева, я проснулся. — Михаил сел и спустил ноги на пол. — Долго я спал? Уже полночь?

— Что? Да, полночь. Неважно. Вы мне лучше скажите, Вам когда-нибудь что-то похожее снилось? Я имею в виду огонь и ветер вместе?

— Да. Но нечасто. Я только несколько раз и могу припомнить. Недавно началось.

Ирина Григорьевна сжала кулачки, чтобы руки её не так сильно дрожали. Хотелось кружиться, плясать, но не стоило пугать человека, который и так находился в замешательстве.

— Чудесно! Это же просто великолепно!

— Что чудесно? Что великолепно?

— А то, мой дорогой Михаил Фёдорович, что две стихии борются за Вас! Удивительно, не правда ли? И ладно бы речь шла о, скажем, земле и воде, или земле и воздухе, или… ох, что я там ещё не назвала?

— Воздух и вода?

— Именно! Нет, Михаил Фёдорович, за Вас борются воздух и огонь! Огонь. Михаил Фёдорович! Вы понимаете? Огонь! И, если я права, а я думаю, что я права, то силы эти равнозначны! Они не дают друг другу развиться!

— Быть того не может… — произнёс Михаил, хоть и сам уже ни в чём не был уверен.

— Но Вы же сами подумайте! Вы говорили, что пламя на Вашей коже гасил ветер, но оно всё равно возвращалось! Разве не очевидно? Они борются за Вас! И да, я считаю, что они равнозначны!

О том, что она своими глазами это наблюдала всего несколькими минутами ранее, Ирина Григорьевна решила не упоминать.

— Погодите-ка… — нахмурился Михаил. — Вы сказали, что силы равнозначны, поэтому ни одна из них не может как следует развиться. А как же императорская семья?

— На то она и императорская, — пожала плечами колдунья. — Тут я могу только предполагать. Разве стали бы они делиться тайной своей силы? Вот, и я о том же. Но лично я думаю, что дело в том, что у них три стихии, даже если они и борются между собой, то не один на один, как в Вашем случае, Михаил Фёдорович. В Вас же их две. Одна родовая, а вторая… Ох, я бы столько отдала, чтобы узнать, почему в Вас есть огонь!