Огненный Зверь
Шрифт:
– Ну что ты, - он по-отечески похлопал меня по плечу.
– Для меня ты, наоборот, загадка. В тебе очень любопытно сочетаются мягкость, нерешительность и дерзость.
– Это все Зверь, - высказала я привычную уже отговорку.
– Зверь лишил тебя тугих цепей самоконтроля и, наконец, помог раскрыться. Впрочем, это мое мнение.
– Человек должен уметь себя контролировать, - не согласилась я, - самоконтроль - это одно из немногих положительных качеств, которые у меня были.
Владимир Петрович хмыкнул.
– Значит,
– Да-да, я наводил о тебе справки. Твои одноклассники тебя и не помнят толком, однокашники еще куда ни шло, на третьем курсе, я так понял, ты свой самоконтроль ослабила на время, а потом опять все вернулось на круги своя. А на работе ты снова стала покладистой серой мышкой. Поправь, если я не прав.
Я молчала. Особенно паршиво, когда кто-то со стороны начинает анализировать твою жизнь.
– У меня сложилось такое чувство, что ты все время борешься с собой, - продолжал он.
– Постоянно, не даешь себе вдохнуть свежего воздуха.
– А разве не этому вы должны и обещали научить меня?
– раздражение все же рвалось изнутри.
– Скажем так, не совсем. Я обещал тебе научиться контролировать себя ровно настолько, чтобы ты смогла управлять Зверем. Глобальный самоконтроль - это другое. Человек, не позволяющий себе делать глупости, и не живет вовсе. Как говорится, источник мудрости - опыт, а источник опыта - глупость. И иногда себе нужно позволять их совершать.
– А разве в последнее время я не только и делаю, что совершаю сплошные глупости?
– удивилась я. Лично мне казалось, что все мои поступки последних дней иначе как глупостью и назвать нельзя.
К моему величайшему удивлению, Владимир Петрович не стал ни спорить, ни отрицать очевидное.
– Но ведь тебе это нравится, - в его тоне не было вопроса, и меня это удивило еще больше. Я, что, у всех как на ладони? Мисс Очевидность?
Я молчала и теперь смотрела в окно еще старательнее.
– Чего ты злишься?
– через несколько минут спросил Золотаревский, так и не дождавшись от меня ответной реплики.
– Я думала, это Кирилл эмпат, а вы провидец, - процедила я сквозь зубы.
– Так и занимайтесь каждый своим делом, а не копайтесь в моих чувствах.
– Я думал, тебе не с кем поговорить о том, что творится у тебя в душе, - похоже, Владимир Петрович и не думал обижаться на мой раздраженный тон.
– О, поверьте, я теперь в своей голове не бываю одна, и мне всегда есть с кем поговорить, хоть в три часа ночи!
– И Зверь способен тебя понять?
На этот раз я не сочла его риторический вопрос таковым.
– Во всяком случае, Зверь всегда на моей стороне!
– выпалила я.
– Думаешь, я - нет?
Его светлые глаза сверлили меня, пытаясь высверлить... Что?
– Я думаю, вы на своей стороне, - честно
– И придерживаетесь вы своих интересов. Не думайте, что я наивная дурочка, нет, конечно, может я в чем-то и дурная, но просто в доброту как таковую я не верю. У всех и всегда есть свой интерес. И...
"Вот сейчас следует заткнуться", - посоветовал Зверь, но меня уже несло, и ничего, кроме прямого удара в голову, не могло меня остановить.
– ...И я не думаю, что вы говорите мне хотя бы десятую часть всей правды. И возитесь вы со мной не только ради информации про Зверя. По крайней мере, не только ради нее.
Возможно, Кирилл был прав, и Золотаревский был действительно бескорыстным, но почему-то в этот момент мне так не казалось. Этот человек сколотил свое состояние и создал свою "империю" не из пустого места, он был очень умен и умел управлять людьми, причем делать это ненавязчиво, так, чтобы они думали, что это они сами захотели поступить так, а не иначе. В этот момент у меня словно открылись глаза. Я видела всю сложившуюся ситуацию куда более отчетливо, чем раньше, и гораздо дальше, чем еще час назад.
Золотаревский молчал и выжидающе смотрел на меня, пока в моей голове крутились шарниры, мне казалось, я прямо-таки слышала, как скрипели шестеренки в моем мозгу.
– Вы показали мне не все свое видение!
– ахнула я, этот вывод появился в голове неожиданно даже для меня, но вдруг показался единственно верным. Даже Зверь хмыкнул, но не нашел возражений, молча соглашаясь со мной.
На губах Владимира Петровича появилась улыбка, но она показалась мне натянутой.
– И почему ты так решила?
– Ваш приступ был гораздо дольше, чем то, что вы мне показали.
– Но ведь ты не знаешь, как происходит процесс, возможно, я долго настраиваюсь.
Он выкручивался, я готова была поклясться, что сейчас он мне лгал.
– Я так не думаю, - отчеканивая каждое слово, ответила я.
– Должен признать, ты более проницательна, чем я думал, - признал Золотаревский.
Я гадала, что последует за этим признанием. Мешок на голову и в реку? Что было в его видении, о котором он мне не сказал? А вдруг из моей речи Владимир Петрович решил, что мне известно больше, чем на самом деле и решит, что от меня пора избавиться?
"Что-то ты загнула, - высказался Зверь.
– Во-первых, пока я в тебе, убить тебя будет проблематично, а во-вторых, я, конечно, не сомневаюсь в его расчетливости, но в жестокости и коварстве я его точно не подозреваю".
Что ж, Зверю я была склонна поверить, уж ему, находясь во мне же, смысла лгать мне не было.
Золотаревский выдержал долгую паузу, прежде, чем снова заговорить.
– Признаюсь, ты меня удивила, - медленно сказал он, и во мне зародилось подозрение, что он тщательно взвешивает каждое слово, чтобы увести меня в сторону от верных выводов.